ABC

muoz er erkennen, der buochstabe sich vil gewenen unde an schreiben unde an lesen muoz er staete vlizec wesen.» Это ты перевести можешь?  — «Нужно выучить алфавит, буквы и приложить много усилий к изучению письма и чтения», — бросил Локи настолько пренебрежительно, насколько мог. С чего вдруг Хагалар обратился к языку, который в мире смертных вымер несколько столетий назад?  — Примерно верно, примерно верно, — цокнул языком старый маг. — Darf ich dir noch einige Fragen stellen{?}[Я могу задать тебе еще несколько вопросов?], юный Локи? «Как будто у меня есть выбор!» — горестно подумал царевич. Прелюдия окончена, вот и началось основное действие пьесы. Вот и прозвучала контрольная фраза, которую он ждал с той самой секунды, как вошел в комнату. Что же мага интересует? Что отец приказал выпытать в первую очередь? Что-нибудь о бездне, каскете, читаури, Тессеракте? А какая разница! Он ничего не сказал самому Всеотцу, так неужто не сможет обыграть какого-то старика? Даже если тот решит перейти от слов к более действенным методам убеждения. Стол с пыточными инструментами далеко, незаметно подойти к нему не выйдет — прочие столы мешают.  — Я слушаю тебя, — ответил Локи, приготовившись к настоящему бою.  — Квадрат гипотенузы, — тон старика оставался все таким же насмешливым, но понять, над чем он насмехается, было невозможно.  — Что? — недоуменно переспросил царевич.  — Квадрат гипотенузы, — повторил Хагалар, уже не скрывая улыбку. — Ты вообще знаешь, что такое «гипотенуза»? Локи, безусловно, знал, что такое «гипотенуза», но сильно сомневался, что именно геометрическая гипотенуза нужна Хагалару. Скорее всего, речь идет о чем-то другом, возможно, о некоем магическом термине или даже о чьем-то имени.  — Только не говори мне, что ты впервые слышишь это слово, — старый маг открыто смеялся. — А то я пойду беседовать с Одином на тему воспитания юного поколения! Локи все еще молчал, оторопело глядя на надсмотрщика и ожидая хоть каких-то пояснений.  — Я что, выражаюсь непонятно? — маг подошел чуть ближе. — Квадрат гипотенузы чему равен?  — Сумме квадратов катетов, — неуверенно ответил Локи, не понимая, какое отношение гипотенуза имеет к каскету или Тессеракту, ведь для понимая простых кубиков не требовались геометрические выкладки.  — Ну слава Одину, — вздохнул Хагалар. — А я уж стал бояться, что придется объяснять тебе, что такое «треугольник». Как ты будешь умножать восемнадцать на восемнадцать?  — Таблица квадратов, — прошептал Локи, вспоминая давние занятия. Он все еще не мог понять, как связана математика с артефактами, но уж что-что, а её он знал превосходно. — Первая строчка. Восьмой столбик. Триста двадцать четыре. Кажется, он понял, в чем дело: за множеством глупых вопросов будут скрываться действительно важные, касающиеся свойств Тессеракта и каскета. Он не даст провести себя!  — Ты в самом деле знаешь таблицу квадратов? — Хагалар по-птичьи наклонив голову. Если бы не насмешка, слышавшаяся в каждом слове, можно было бы подумать, что это похвала. — А восемьдесят девять на восемьдесят девять ты тоже знаешь?  — Семь тысяч девятьсот двадцать один, — легко ответил царевич, читая нужное значение по таблице, которая засияла всеми красками перед его внутренним взором. Надо сосредоточиться и не потерять нить разговора, точнее, допроса: любой из глупых вопросов может быть по-настоящему значимым для Одина, важно его не пропустить.  — Fantastisch

 — послышался теперь уже, кажется, искренне восхищенный голос мага. — Если ты не просто так называешь числа, то это невероятно. Что, возвести в квадрат сто двадцать восемь ты тоже можешь?  — Шестнадцать тысяч триста восемьдесят четыре.  — Eure Hoheit{?}[Ваше высочество], это превосходит все, что я раньше видел и слышал! — голос Раиду чуть дрожал от глубочайшего почтения.

Локи, заслышав немецкую речь из уст другого надсмотрщика, повернулся к нему и наткнулся на вежливую, ничего не выражающую улыбку Ивара и искреннее восхищение и фанатичный блеск в глазах Раиду.

 — Мои мысли разбегаются при одной мысли о том, сколько времени ты потратил на изучение всего этого. Это… У меня нет слов! — Раиду задохнулся: он не мог выразить переполняющие его чувства иначе, чем руганью, а её он не мог себе позволить в присутствии божества. — Никто во всем мире тебе не ровня.  — О нет, быть равным мне легко, — Локи ядовито улыбнулся, отвернулся от Хагалара и сосредоточил все свое внимание на братьях. Стоило проверить, насколько искренни эмоции Раиду. Если естественник и в самом деле восхищен его знаниями, то столь же восхищен будет, узнав о методах их получения. Локи обожал играть с любыми живыми существами, обладающими эмоциями, давить на них, предугадывать реакции. Если его предположения насчет Хагалара верны, то стоит подыграть тому образу, который маг создает себе на погибель.  — Хочешь проверить? — вкрадчивый шепот разнесся по всей комнате: голосом Локи владел отменно. — Есть славные стимулы к изучению чего-либо, — царевич резко замолчал, предоставляя собеседнику право додумывать. Ивар лишь смущенно улыбнулся, опустив глаза, зато реакция Раиду была именно такой, какую и ожидал царевич — естественник скривился, словно от зубной боли, слишком ярко представив себе методы, которыми обучали божество. Раньше он не допускал и мысли, что кто-то мог осмелиться применить телесное наказание к сыну Одина, но теперь сомнений в этом не было.  — Ты о боли? — голос Раиду чуть дрогнул. Естественник отвернулся, нервно прикусив губы, но отвернулся не столько от пристального внимания Локи, сколько от стоящего за его спиной и язвительно ухмыляющегося Хагалара. Раиду очень хотелось порвать злосчастного мага на кусочки: все равно убийства в поселении не воспрещались.  — Боль? — Локи едва сдержал хохот: как же асы предсказуемы! Все равно что люди. — Ты думаешь, болью можно принудить к чему-либо сыновей Одина? Я никогда не боялся боли и никогда не делал ничего из страха перед ней, — Локи стремился сломить невозмутимого Ивара. Раиду он уже победил: запуганный ас жался чуть не в углу скамьи, а вот его брат оказался крепким орешком. Но это не главное. Пусть горе-надсмотрщики считают, что он, забывшись, говорит искренне. Пусть уверятся, что нет никого, ни в Асгарде, ни в бездне, кому бы сын Одина подчинялся.  — Есть более действенные методы. — Локи поймал взгляд Ивара и впился в него, стараясь пробить ледяное спокойствие.  — Голод, — закончил царевич, сделав пару шагов вперед и добавляя в голос опьяняющие нотки.  — Я полностью согласен с тобой, — Ивар чуть склонил голову, что Локи посчитал, если не победой, то хотя бы её отголоском. — Я представляю, что ты пережил ради этого знания. Естественник плавно встал и подошел к Локи. Его голос был исполнен состраданием. Царевич возликовал — у него получилось! Пусть надсмотрщик его жалеет. Пройдет немного времени, и жалость сменится обожанием.  — Я даже отдаленно не представляю себе, сколько мучений пришлось стерпеть детям Одина ради получения бесчисленных знаний и умений, необходимых будущим царям, — продолжил Ивар. — Все мы преклоняемся перед силой и мудростью царевичей, но мало кто знает, um welchen Preis{?}[какой ценой] они достаются. Я лишь смею надеяться, что ваши мучения не были vergeblich{?}[напрасны]…  — Неужели ты и миллионные числа в квадрат возводишь с такой же легкостью, юный Локи? — спросил Хагалар. Маг вдоволь позабавился разыгранной сценкой и планировал перейти к следующей. Локи скрипнул зубами: ему придется вернуться к прежнему собеседнику. И именно сейчас, когда победа над этим так близка!  — Нет, — резко развернувшись на каблуках, ответил молодой бог, переключая все свое внимание на несносного старика, с которым было не так и просто справиться.  — Ну слава Одину, — Хагалар вздохнул с облегчением, — а я уж думал, что наш добрый старый царь всея Асгарда совсем den Verstand verloren hat{?}[выжил из ума], если заставляет своих детей учить столько цифр. Ладно, долой математику. Назови мне агрегатные состояния воды. Локи недоуменно приподнял брови, дивясь резкой смене темы.  — Позволю себе заметить, — вклинился Ивар, — что твой вопрос не совсем корректен.  — Я думаю, юный Локи меня прекрасно понял, — отмахнулся Хагалар. — Если он вообще знает, о чем я говорю. Царевич молчал, не понимая, что от него хотят на этот раз. Это не математика, но тогда что? Та самая наука о естестве, которой его развлекал Ивар?  — Тебе непонятно, что значит «агрегатное», или ты не в курсе, что вода бывает паром и льдом? — спросил Хагалар, меняя улыбку на строгое выражение лица, которое все равно вызывало лишь омерзение, а не страх.  — «Агрегатное», — бросил Локи, недовольный тем, что его спрашивают о чем-то непонятном, о каких-то специфических терминах, которые он не знал и знать не мог. Он разбирался только в тех терминах, которые требовались для изучения Тессеракта. И не стоило забывать, что любым следующим вопросом Хагалар может затронуть строение этого артефакта.  — Охх, ладно… А разницу между кислотами и щелочами ты себе представляешь?  — Чем и чем? — Локи точно помнил, что совсем недавно Ивар говорил ему что-то о кислотах и втором непонятном слове, но что именно? Похоже, в них действительно придется разобраться.  — Ладно, пойдем с другого конца. Скажи, растёт ли клюква на березе? Локи дернул головой, дивясь простоте вопроса. То ли Хагалар издевался, то ли в его словах крылся какой-то подвох.  — Не растет, — ответил он и сразу же пожалел об этом. Стоило ответить утвердительно и посмотреть, как на неприкрытую издевку отреагирует вопрошающий.  — А точно не растет, bist du sicher{?}[ты уверен]? — маг тихонько посмеивался, внося смятение в душу царевича.  — Хагалар! — послышалось сдавленное рычание. Локи переключил все внимание на братьев. До этого бледное, лицо Раиду теперь пошло багровыми пятнами, а глаза метали вполне материальные молнии. Его гнев, вызванный происходящим, казался вполне осязаемым. Неужели допрос ведется как-то не так, как предполагалось? Возможно ли, что Хагалар нарушает какую-то договоренность и своими вопросами допускает ошибку, а Раиду не знает, как иначе выразить свое недовольство и направить речи мага в нужное русло? Раиду не говорил ни слова, и это сильно мешало понять истинную картину мира и оценить преимущества, которые он, Локи, получает вследствие ошибок, допускаемых Хагаларом. Ивар сидел на скамье с приклеенной улыбкой в расслабленной позе, но рука, покоившаяся на плече Раиду, побелела от напряжения. Он явно сдерживал брата, чтобы тот не вскочил и… Что? Локи многое отдал бы, чтобы посмотреть на Раиду в действии и Хагалара в бездействии на одной площади в одно время.  — Ладно, предположим, что не растет, — сдался маг, поднимая руки в примиряющем жесте. — Тогда другой вопрос. Каковы целительные свойства анжелики?  — Её плоды созданы для лечения лихорадки, простуды, кашля, — мгновенно ответил Локи. Уж в лекарственных растениях он разбирался как никто другой. — Из нее делают настои.  — Прекрасно! А какие кислоты она содержит?  — Опять кислоты? — усмехнулся Локи. Допрос начинал надоедать. Он уже жалел, что сбежал из дворца в поселение. Да, во дворце были надсмотрщики, которые знали его с детства, знали все его слабые места, но которых и он сам знал! Мать использовала бы всю свою нежность, чтобы заставить его раскаяться в содеянном, отец продолжил бы мучительные разговоры, а Тор в повседневные беседы ни о чем вворачивал бы какие-нибудь интересующие лично его вопросы. Картина была ясной, и Локи мог с легкостью защищаться. Здесь же все иначе. Он видел только троих членов команды, а их поведение уже вызывало множество вопросов. Допрос Хагалара не походил ни на что, разве что на проверку знаний. Но эту мысль Локи отмел сразу: прошли столетия с тех пор, как наставники устраивали подобного рода проверки и то по определенным предметам, а не по всем сразу.  — Кислоты ты явно не знаешь, — протянул Хагалар и тут же задал следующий вопрос. — Какой цветок просыпается на рассвете первым?  — Козлобородник луговой.  — А почему, знаешь?  — Зачем мне это знать? — царевич уже не сдерживал раздражения.  — Вот это меня и печалит, — вздохнул маг. — Ладно, что такое «фотосинтез», ты в курсе, дитя? Хотя, что я тебя спрашиваю, ты явно терминов не знаешь, но тогда скажи, воздух, ты знаешь, откуда берется? То, чем мы дышим?  — Знаю, — резко ответил Локи, стараясь интонацией показать, что ему надоела эта немыслимая проверка. Хагалар раздражал все больше. Его речь состояла из одних колкостей, на которые молодой бог не имел права ответить. Но ничего, как только он выберется из поселения, живым и невредимым, как только отец вновь признает его достойным, все изменится. И этот строптивый маг будет умолять о пощаде и гуманности! Тяжелое сопение Раиду придавало сил. Краем глаза Локи наблюдал, как Ивар уже держит брата за оба плеча. Что за редкостное отсутствие выдержки!  — Ну ладно, тогда sag mir bitte{?}[скажи мне, пожалуйста], что такое «прибавочная стоимость»? — Хагалар не посчитал нужным услышать в интонациях Локи неприкрытое раздражение.  — Прибавочная стоимость? — удивился Ивар.  — Разница между конечной стоимостью продукта и стоимостью рабочей силы, которая этот самый продукт создала, — мрачно откликнулся Локи. Хагалар, отвлекшийся было на Ивара, резко повернулся к своему подопечному. На его лице застыло некое подобие недоумения, смешанного с любопытством.  — Только не говори мне, дитя Одина, что ты читал «Das Kapital. Kritik der politischen Ökonomie» ради забавы!  — Так было нужно, — царевич не собирался вдаваться в подробности.  — А зачем ты его читал и учил? — спросил Хагалар, подходя к столу, на котором стояла склянка с темно-фиолетовой жидкостью. — Кому это было нужно? Тебе ли?  — Отцу.  — А думать своими мозгами Один своих детей совсем не учил, — вздохнул Хагалар. — Я правильно понимаю, что, попробуй ты возрази своим наставникам, что книга, написанная людьми для капиталистического общества, может оказаться вредной для того, кто будет править рабовладельческим — над тобой бы посмеялись и наказали за дерзость, так?  — Возможно, — ответил Локи. Ему бы в голову не пришло оспаривать приказания наставников: отец в свое время доходчиво объяснил, что все их действия одобрены им лично, и никакие знания лишними не бывают.  — Меня всегда пугали методы Одина касательно воспитания детей, — задумчиво произнес старый маг. — И результат, который я вижу перед собой, меня не радует совершенно.  — Хагалар! — Раиду таки вырвался и вскочил. Ивар вскочил следом, хватая за плечи. Локи развлекала эта перебранка, она позволяла ему чувствовать себя главным героем не только трагедии, но и комедии.  — В бездну твое незнание терминов, — вещал, тем временем, Хагалар, не обращая внимания на братьев. — В бездну твое полное незнание теории естественной науки. Все это неважно, хуже другое, — Хагалар зажал в кулаке флакон с фиолетовой жидкостью, едва не расплескав её, и подошел вплотную к Локи, демонстрируя сияющие блестки, поднявшиеся со дна от неумолимой тряски: — ты думать не умеешь. Говоришь, будто цитируешь. Ну знаешь ты эту таблицу квадратов, полагаю, ты много таблиц знаешь и можешь узнать еще больше. Сколько дней ты потратил на зубрежку этих немыслимых чисел? А, главное, зачем? Ты же не занимаешься расчетом налогов и прочими экономическими задачами. Ты носишь в памяти информацию, а для чего нужны все эти знания, не ведаешь! Любая наука предполагает мозги, особенно магическая, а судя по всему, как раз-таки думать Один тебя не научил! — старый маг глубоко вздохнул и резко отошел в сторону.  — Хагалар, пожалуйста, hör auf{?}[довольно]! — послышался мягкий голос Ивара. Локи торжествовал — у него получилось укрепить в голове Хагалара именно те мысли, которые он хотел. Но триумф все же отдавал горечью: хоть он и добился своего, но теперь к образу младшего царевича накрепко пристанет ярлык юного, ничего не понимающего ничтожества — именно тот, который Локи ненавидел больше всего. Ему удалось заставить мага увидеть в нем не серьезного противника, а глупца, не знающего элементарных истин. Теперь Хагалар будет его презирать, и это только на руку тому, кто прошел бездну, кто вел за собой армию, кто чуть не стал повелителем целого мира.  — Ваше высочество, — голос Ивара заставил отвлечься от картин кровавой мести и собственного величия, — я приношу свои нижайшие извинения за все то, что тебе пришлось сейчас пережить…  — Мой добрый Ивар, не расточай попросту своего красноречия, — встрял Хагалар. — Я, beiläufig{?}[между прочим], облегчил тебе и прочим естественникам задачу: кто же еще должен был проверять знания нашего бога, как не я? Я все же во много раз его старше, а ты бы со своей великосветскостью не посмел бы задать ни одного вопроса! Ивар ничего не ответил. Он так и стоял, не спуская доброго, сочувствующего взгляда с Локи.  — Ich bitte Sie noch einmal um Entschuldigung{?}[Я еще раз прошу твоего прощения], сын Одина, — продолжил он тут же. — Ничто так не печалит меня, как тот стыд, который я испытываю, будучи соучастником этого позорного действа. Царевич пропустил слова своего «доброго надсмотрщика» мимо ушей. Удастся ли ему разыграть свою партию?  — Поведай мне, Хагалар, — начал Локи вкрадчиво, впиваясь глазами в лицо мага и воспроизводя на своем лице безумную, пугающую маску. — Что ты знаешь о рентгене?  — Впервые слышу это слово, — дружелюбно ответил мастер, на которого хищный оскал не произвел никакого впечатления. — Я маг, не естественник, если тебя интересуют какие-то научные истины, то это к ним, — старик кивнул в сторону братьев.  — Я могу удовлетворить твое любопытство, — тут же откликнулся Ивар. — Теория вопроса была в свое время изучена, но нам так и не удалось применить её на практике. Нам удалось установить, что в специальной трубке электроны ускоряются и ударяются об анод. Вследствие этого они тормозятся…  — Mein lieber Ivar{?}[Мой добрый Ивар], твои слова непонятны даже мне, и, кажется, твоему дорогому брату, что уж тут говорить о нашем юном царевиче, — перебил его Хагалар. — Или же ты, сын Одина, спрашиваешь нас специально, заранее зная ответ на свой вопрос? — глаза мага сощурились еще сильнее, делая их похожими на глаза какого-то мидгардского животного.  — Я не смею поверить в такое счастье: ты, побывавший в бездне и вернувшийся оттуда живым, несешь в себе знания, которые нам недоступны? — в словах Ивара слышались восхищение и надежда. Локи внутренне ликовал: кажется, ему удалось заинтересовать этих асов.  — Мои слова сейчас ничего не изменят. Пока радужный мост не восстановлен, сила рентгена не будет нашей. Ивар хотел что-то спросить, но в этот момент открылась дверь, ведущая в соседнее помещение, и из-за нее показался еще один мужчина, на вид явно старше Ивара и Раиду, но моложе Хагалара. Он тоже носил длинные волосы, а его глаза щурились, выдавая близорукость. Локи мгновенно вычислил, что это — Лагур, «странный гений», как его назвал Раиду.  — Печален вид, открывший мне глаза, — сказал мужчина нараспев, вплывая в комнату нарочито медленно. В руке он сжимал книгу в старой мидгардской обложке. — Я ждал бесед и умных рассуждений, а вижу лишь позор, бесчестье, зависть. Как много слов, и все лишь об одном — науку славить вы пытались, а в итоге? Ужель за этим собрались мы здесь, в обители святой и достославной? Наш артефакт нас ждет, а вы стоите! Повисла пауза. Лагур с видимым трудом дотащился до скамьи и сел подле братьев. Локи переводил недоуменный взгляд с него на чуть успокоившегося Раиду и обратно. В его голове очень плохо укладывалось, что же именно сейчас произошло, и что именно ему сказали.  — Дочери Одина нет, а без нее мы начать не можем.  — Кого? — Локи резко дернулся и едва успел скрыть подступающую ярость и панику. — Дочь Одина?! — переспросил он, переходя на шипящий свист. Только этого не хватало для настоящей трагикомедии! Несколько столетий назад родители как-то предлагали ему и Тору познакомиться со сводными братьями и сестрами, а их было не так и мало: до рождения Тора многих дев царь богов одаривал своей милостью, много было и детей. Кто-то унаследовал характер отца, кто-то внешность, кому-то не повезло настолько, что он остался ни с чем. Наследники Одина жили в каждом из известных миров. И Локи точно помнил, как и его, и брата покоробила сама мысль о том, что у них есть сводные братья и сестры. Они хором заявили, что родители принадлежат им, что они ни с кем ими делиться не собираются и знакомиться ни с кем не желают. Один и Фригг тогда вместе смеялись над, как они выразились, «непомерным чувством собственничества своих сыновей», однако не предпринимали более попыток познакомить их со сводными братьями. Прошли столетия, но Локи все с теми же ненавистью и презрением относился к тем, кого он никогда не видел, но о чьем существовании знал: к незаконнорожденным детям Одина. А ведь они, в отличие от него самого, имели хоть какое-то отношение к Одину. Царь Асгарда и в самом деле был их отцом, а не спасителем и воспитателем. Локи поймал себя на мысли, что слово «воспитатель» не совсем верно. С самого рождения и до поры юности и он, и Тор видели наставников и слуг в сотни раз чаще, чем родителей, и скорее повторяли их слова и мысли, чем отца. Однако как иначе назвать Одина, Локи не мог сходу придумать.  — Это Spitzname{?}[Прозвище], — мягкий голос Ивара выдернул Локи из пучины рассуждений. — Nur ein Spitzname{?}[Только прозвище]. Её зовут Беркана.  — Кажется, я пришла вовремя. Царевич обернулся и остолбенел. Голос, произнесший эти слова, был, без сомнения, девичьим, но принадлежал… Женскому подобию Тора! Локи крепко зажмурился и по одному открыл глаза, чтобы удостовериться, что ему не почудилось. Перед ним, определенно, стояла девушка, причем девушка достаточно низкого роста, с не накачанными руками. Мышцы её тела были женскими, а вот кости невероятно крупными, мужскими. То же касалось и плеч, слишком широких, и бедер, наоборот, слишком узких. Черты лица Берканы походили на черты лица Тора во всем, кроме одного: волосы с одной стороны были откинуты назад и спускались до плеч, а с другой падали на лицо, закрывая, словно плащом, чуть ли не всю левую его половину.  — Ну, не то, чтобы вовремя, Одиндоттир, — ответил Хагалар, подавая девушке руку. — Мы как раз закончили с формальностями и ждали только тебя для того, чтобы начать. — Маг подвел ее к Раиду, усадил на скамью и сам примостился подле. — Хватит вступлений, мы итак haben eine Menge Zeit verloren{?}[потеряли кучу времени]. Нам надо заняться, наконец, делом.  — Ich kann es kaum erwarten{?}[Жду не дождусь], — буркнул Раиду, отсаживаясь подальше от Берканы. От внимания Локи этот жест не ускользнул. В команде его палачей даже больше разногласий, чем он предполагал. Смотреть на сидящих собеседников было не очень комфортно, Локи ощущал себя редким животным, выставленным напоказ, но садиться рядом значило признать себя одним из них. Да и говорить, возвышаясь над палачами, было проще, если не сказать — приятнее.  — Давайте начнем с главного. Дитя Одина, расскажи, что произошло с каскетом в бездне? Локи вздрогнул, выбрасывая из головы все лишние мысли: что же все это значит? Хагалар только что задал кучу глупых вопросов и вдруг сейчас спрашивает про каскет? Так легко? Одним прямым вопросом? И думает, что чего-то добьется таким образом?  — Хагалар, я говорил тебе… — попытался вмешаться Раиду.  — Что говорил мне ты, мой вечно недовольный, я помню, — старый маг повернулся к естественнику, одаривая его широкой желтозубой улыбкой. — Но я надеюсь на благоразумие этого ребенка. Царевича передернуло от очередного неприкрытого оскорбления. У мага сомнений не было в том, что он сможет убедить пленника выложить все свои планы и тайны. Неужто владеет какой-либо неизвестной доселе техникой допроса? Не просто же так отец выбрал именно его для укрощения строптивого чудовища, с которым сам брезгует справляться.  — Юный Локи. — Хагалар встал и подошел к нему вплотную. Царевич, готовый к магической атаке, гипнозу или еще чему похуже, решил в этот раз не сопротивляться и позволить взять себя за предплечья. Главное — сохранять каменное выражение лица, а все остальное приложится. Никто в этом мире не умеет копаться в чужих мыслях, а все прочее не слишком страшно.  — Чего ты боишься? — спросил Хагалар, заглядывая в глаза, но встречая там только лед. — Если Одина, то можешь не беспокоиться: никто не скажет ему правду, пока ты сам этого не захочешь. Если тот, кто разрушил каскет, был монстром, который нанес тебе сокрушительное поражение, ты можешь этого не говорить. Нам важно знать только одно: что за магия была направлена на артефакт. Это очень важно. Иначе мы вряд ли сможем его восстановить. Магия монстра вошла в соприкосновение с магией каскета, повреждена не только магическая оболочка, но и вещество внутри. Поэтому я очень прошу тебя, расскажи, что это была за магия. Ты окажешь нам огромную услугу. — В этот раз в глазах Хагалара Локи не нашел ни следа недавних колкостей и насмешек. На него смотрел очень старый, мудрый ас, который пытался подбодрить его. Это были не те глаза, которые обещали вечные муки в случае отказа говорить. Это были ласкающие, умоляющие глаза. Что ж, хороший ход, но пленник его ожидал.  — Один Всеотец обладает немыслимой силой, но даже он со всей своей мудростью сдался, — съязвил Локи. — Что ты сделаешь, если я откажусь говорить? К его удивлению, по толпе асов прошелся тихий ропот. Совсем не ожидаемые ярость и разочарование отразились на лицах надсмотрщиков. Раиду резко отвернулся, опять скривившись, словно от зубной боли. Ивар опустил голову. Беркана сжала кулаки, сострадательно вскинув брови. Лагур процитировал что-то, но настолько тихо, что Локи не смог расслышать. А в глазах Хагалара царевич видел… Жалость? Нет, он не мог ошибиться, он давно научился читать своих собеседников, и то, что он видел сейчас, было именно жалостью. К нему. Но с чего вдруг? Его слова можно было посчитать дерзостью, насмешкой, категорическим отказом — ничто из этого не могло вызвать жалость. Что же такого услышали палачи? Локи отметил, что ответ на этот вопрос надо узнать в первую очередь. Он явно не понимает чего-то очень важного, чего-то, что потом может ему помочь. Хагалар покачал головой, чуть сильнее сжал предплечья своей жертвы и отошел, не сказав ни слова. Пауза начинала затягиваться.  — Ряд изысканий я провел и сообщу вам, — заговорил вдруг Лагур, рассеивая неприятное напряжение. — Когда вчера ушли вы по домам, остался я с каскетом, и в усильях был вечер непрестанных проведен! Каскет закрыт, он запечатан прочно — разбить его ларец я не могу. Без вещества ж нам цвет да преломление дадут крупицы знаний, посему скажу я: артефакт рожден был в мире стужи Ётунхейма, возможно, там и родина основы…  — Согласен полностью, — резко выдохнул Раиду, перебивая полустихотворную речь. — Хагалар, вы с Берканой должны размозжить футляр каскета. А мы займемся поиском соединений из Ётунхейма. Если понадобится, я всю библиотеку durchsuche{?}[Перерою], но найду сведения о веществе!  — Я подозреваю, что жидкость может испортиться на открытом воздухе. — Локи, решил внести свою лепту в дело обсуждения его почти собственного артефакта и воспользоваться случаем блеснуть знаниями в области естественных материй.  — О, это совершенно не страшно. Нельзя исключать вероятности того, что вещество превратится в оксид, но это никак не помешает нашей работе, — откликнулся Ивар. — Я не думаю, что нам стоит брать в расчет минимальную вероятность того, что оно взорвется или обратится в газ.  — Хвала Одину, что оно хотя бы синее! — подала голос Беркана, чуть покусывая губы. — В случае чего можно хоть по цвету примерно понять, что это за вещество.  — О, магиологи, как всегда, ihren Mann stehen{?}[на высоте], — грубо бросил Раиду. — Стронций, йод, медь, цинк, кислород — вот самые известные «синие» элементы, но не забывай, Беркана, что медь, при определенных условиях, дает розовый цвет, а цинк — белый. Хотя да, будь каскет прозрачным, нам было бы в миллион раз сложнее работать.  — Ладно-ладно, хватит, — Хагалар примирительно поднял руки, гася ссору. Беркана обиженно отвернулась. — Значит, дети, пока так: Ивар и Раиду, попробуйте поискать в книгах сведения о Ётунхейме, может быть, по каким-то невероятным причинам, вы найдете там описание каскета. Я займусь магией ларчика и постараюсь его открыть. Беркана, твоя помощь мне понадобится. Ну, а что касается тебя, мой милый Лагур, полагаю, ты и сам поймешь, чем себя занять, мне ли тебе указывать.  — Ты прав, мудрейший, я найду пути уменья применить свои и силу, — отозвался тот, не отрываясь от чтения книги.  — Какая помощь вам требуется от меня? — спросил Локи насторожено, с опасением отмечая, что все его внимание переключилось на планы тюремщиков, хорошо завуалированные под вроде бы научную деятельность.  — Никакая, — честно ответил Хагалар. — Мы еще даже командой не работаем. Пока я не открою ларец, мы не приступим ни к каким опытам, так что, юный Локи, если ты не хочешь поделиться с нами своими знаниями, то пока можешь жить спокойно. Мы позовем тебя, когда вновь станем фелагом. Пока же, ты видишь, мы работаем каждый сам за себя.  — Значит, мы закончили? — спросил Локи немного резко.  — Ich denke, ja{?}[Полагаю, да], — ответил Хагалар. — Мы вроде все обсудили. И с тобой познакомились. Я буду держать тебя в курсе дела. Царевич кивнул и неторопливо, величественной походкой направился к выходу. Допрос вымотал его, а ведь еще надо было продумать план дальнейших действий. Команда встала, прощаясь с ним и проявляя хоть какое-то уважение к сыну Одина. Локи чувствовал себя одновременно и зрителем, покидающим оперный зал, и актером, уходящим за кулисы под шквал аплодисментов… Как только царевич вышел из комнаты, Раиду, вопреки стараниям Ивара, схватил Хагалара за грудки, нависая над ним как разъяренный медведь.  — Ты! Зловредная ворона, выродок! Да как твой язык повернулся оскорблять нашего царя! — заорал естественник не своим голосом. Беркана поморщилась и отошла подальше. Она не сомневалась, что этот грубиян не нападет в лабораториуме на одного из величайших магов, но слушать злобные вопли все равно было неприятно.  — О мой вечно недовольный Раиду, — Хагалар даже не пытался высвободиться, — я ничего плохого царевичу не сказал.  — Ты погряз в самобохвальстве, ты оскорбляешь того, кто в сотни тысяч раз достойнее тебя! Ты даешь ему немыслимые клички. Царю Асгарда! Бойся гнева богов! За свои дерзкие речи ты сгинешь в пламени возмездия! — Раиду не сдерживал копившуюся все это время злость: многих его тон напугал бы, но не мастера магии. — Только то, что мы в лабораториуме, останавливает меня. Иначе я бы тебя zum Krüppel geschlagen hätte{?}[Изувечил]!  — О Раиду, — усмехнулся Хагалар: он даже не мог понять, кто забавляет его больше — чванливый забитый Локи или пылающий яростью Раиду. И тот и другой были достойны одновременно и презрения, и жалости, и насмешки.  — Твоя сила могла бы найти лучшее применение, — Хагалар замолчал, ожидая ответа, но его не последовало: Раиду буквально задыхался в искренней ненависти. — Ты знаешь, какого Локи года рождения?  — Ich habe keine Ahnung{?}[Понятия не имею], — отозвался естественник, успокаиваясь. — К чему этот вопрос?  — Es ist auch danach{?}[Оно и видно], — Хагалар таки перехватил руку Раиду, заставляя отпустить себя. — Он родился на следующий год после войны с Ётунхеймом. В кукушкином месяце, в самом его начале. Слова мага произвели впечатление на всех: разгневанный противник выглядел теперь донельзя удивленным. Беркана и Ивар недоуменно переглянулись.  — Ты лжешь! — воскликнул Раиду, но как-то неуверенно.  — Ты ничего не путаешь, Хагалар? — переспросила Беркана. — В это сложно поверить.  — В это очень легко поверить, если бы хоть один из вас, дети мои, умел бы считать, — откликнулся Хагалар, удовлетворенный всеобщим замешательством. — Вспомните, что мы справляли в прошлом году, и у вас не останется сомнений. Воцарилось молчание, которое никто не смел нарушить. Говорить было не о чем, подвергать сомнению слова старого мага более было невозможно: все помнили незабываемые события прошлого года, чуть не стоившие жизни младшему сыну Одина.  — Пойдем, брат, — Ивар легонько тронул Раиду за руку, подталкивая к выходу. — Наша работа ждет нас. Тот только хмуро кивнул и вышел, не прощаясь. Оставшись с Иваром наедине, он смог, наконец, выплеснуть раздражение и обиду.  — Откуда ты знал про рентген?  — От Фену, — ответил Ивар. Он шагал чуть впереди, наслаждаясь мелким дождиком, капающим с неба тонкой, едва заметной пленкой. — Она и её команда работали над проблемой рентгена много зим, но так ничего и не достигли. К сожалению…  — Её работы в архиве, так? — грубо оборвал Раиду.  — Natürlich{?}[Конечно], как и все прочие, — откликнулся Ивар. — Но, брат, даже несмотря на то, что удача на твоей стороне, несмотря на то, что все хвалят тебя за ум и чутье, подумай: целая команда не смогла справиться с рентгеновским аппаратом и рентгеновским излучением. Это слишком сложная задача. Das geht über unsere Kräfte{?}[она нам не по плечу].  — Во-первых, не «нам», а «мне». — Раиду резко остановился и передернул плечами: дождь раздражал его. — Во-вторых, если его высочеству нужен рентген, он его получит.  — Мне не показалось, что он ему нужен, — заметил Ивар настолько тихо, что Раиду, окрыленный новой идеей, не услышал. — Брат, я понимаю твои чаяния. Младший царевич — твой шанс выбраться отсюда, но разве стоит искать от добра добра? Ведь и здесь наша жизнь ничем не плоха.  — Молчи! — заорал Раиду не своим голосом, заставляя прохожих недовольно оборачиваться. Ивар вздрогнул: он давно не видел брата в такой ярости. — Ты не лучше Хагалара! Вы все видите в его высочестве… — он резко замолчал, отступая на шаг от брата. — Оставь меня, Ивар, пока я не наговорил тебе лишнего.  — Лучше ты наговоришь лишнего мне, чем кому-то другому. — Ивар мягко взял брата за плечи. — Я понимаю, как тебе тяжело здесь. Но мы сможем все перенести. Вместе. Он переместил руку с плеча на грудь брата, указывая на невидимый под одеждой знак. Раиду не обращал ни на что внимания — он смотрел в землю и высчитывал что-то, только ему ведомое.  — Мой тебе совет, Ивар, — сказал он, сбросив руку брата. — Halte dich von Loki fern{?}[Держись подальше от Локи]. Иначе я за себя не ручаюсь. Раиду резко развернулся и пошел прочь. Ивару ничего не оставалось кроме как последовать за ним.