В этот же день должна была пройти встреча с прочими логистами, но я все еще в раздумьях, как её сделать компактной. Впереди и так глобальный одинолокиевский диалог, кульминация всей повести, если после него делать еще одну главу, состоящую из диалога — это будет точно перебор. Пока есть время, изучаю, каким образом можно перенести технологии Земли в Асгард — нашлась пара добровольных помощников, может, подскажут чего интересного.
Разбор тридцать первой главы
Написание этой главы заняло просто невероятное количество времени: с января по ноябрь этого года. Задолго до того, как я занялась вплотную Индонезией, я уже знала, что в Ванахейме будет проходить кульминация, последний диалог Одина-Локи, который должен стать логическим завершением многих линий, описанных в предыдущих частях. Первые тридцать глав Локи с Одином сражался. В тридцать первой Один размазывает Локи по стенке, а вот дальше происходит духовное возрождение и становление персонажа как самостоятельной личности.
В январе я еще не представляла, как именно будут развиваться события в этом диалоге, но на помощь пришла Моргеон. Мы как раз думали, чем заканчивать первую часть «Вектора для хаоса» и пришли к выводу, что и там нужен одинолокиевский диалог, который расставит все на свои места. Правда, цели у диалогов были совершенно разные: мой Один должен был Локи раздавить, а ее — вернуть в семью. Мы потратили много часов на составление диалогов, после этого мы их проигрывали, прикидывая, какие именно движения лучше всего подойдут персонажам. Так, изначально ни царапания фикуса в «Векторе», ни откидывания в кресло или вставания на колени в «Суде» не было, все эти действия просто оказались наиболее логичными во время театральной постановки. Правда, в реальности был не фикус, а обычное дерево, но тут уж пришлось подключить фантазию.
В результате проигрывания диалогов мы пришли к интересному выводу: в случае «Вектора» все монологи персонажей так и хотелось разбавить какой-нибудь реакцией оппонента, хоть банальными «Да, конечно, знал», в «Суде» же все наоборот — монологи нельзя рушить. В первом случае мы имели дело с равноправными партнерами, которые пытались услышать друг друга; во втором же все наоборот — каждый давит на собеседника и не хочет понять его точку зрения.
В конце января диалог (совершенно голый, без слов автора) был привезен Дормоуз, и ей он страшно не понравился. С ее точки зрения, Локи нельзя было добивать. Однако если этого не делать, то Локи бы вновь стал сражаться с Одином, а расписывать еще несколько их сложнейший диалогов не хотелось, это был бы бег по кругу.
В феврале–марте было проведено несколько редакций диалога, вставлены действия, пока еще только в скобках.
С апреля по август диалог лежал нетронутым. И вот в конце лета я попыталась превратить его во что-то стоящее. Моргеон не принимала участия в создании полной версии главы, мне пришлось справляться со всем самой, и это оказалось очень трудно. Диалог должен был быть эмоциональным, но при этом не истеричным. Я персонажей не чувствую, эмоции прописать не могу, но и Дормоуз тоже не могла, потому что это был не ее диалог (все прочие диалоги Одина-Локи мы делали с ней). В результате мне пришлось справляться самой. Тут на помощь пришла Батерфлай, которая переделала текст чуть менее, чем полностью, поставила перед персонажами несколько другие цели, перевернула даже мое восприятие этой сцены.
В результате получилось то, что получилось. Теоретически здесь можно разбирать хоть каждую строчку, но я этого делать не стану, расскажу только об основных приемах, которые использовала.
В первую очередь, это «кривое зеркало»: в первый день Один предлагает Локи казнь, в третий день он его убивает, разве что казнь должна была быть физической, а стала моральной.
Во-вторых, антитеза: Локи пытался на колени поставить людей в Штутгарте, в результате ему сперва пришлось вставать на колени перед иноземным добрым духом (глава об Адоро), а потом признавать, что он сам ничтожество по сравнению с отцом.
В-третьих, благодаря попеременной смене лиц повествования удалось показать, что каждый персонаж играет и считает, что выигрывает. По крайней мере, до середины главы это борьба на равных, и лишь потом Локи сдается и принимает позицию отца.
В-четвертых, кольцевая композиция: начали с подарка матери, им и закончили, при этом узнали, что Один изначально знал ответ на поставленный вопрос.
В-пятых, огромную роль играют конфекты: они рассыпаны по полу, подобно разбившемуся на мелкие дребезги внутреннему миру Локи. Один раздавливает их без капли жалости, как и самого Локи.
Все эти мелкие моменты придают главе живости и разбавляют тяжелый для восприятия диалог.
Разбор тридцать второй главы
Надеюсь, эта глава — последняя, разделенная на три не совсем равные части, и в дальнейшем мы будем описывать одну локацию в каждой главе.
Первая часть — младшая царевна в поселении. Поскольку у Ётунхейма нет прототипа в реальном мире, то приходится ограничиваться самыми общими словами: не перечислять ни еду, ни мебель, фактически ничего не описывать. Это позволяет несколько увеличить темп повествования, но подобная быстрота выделяется на общем тягучем фоне (что не осталось незамеченным фелагом).
Царевны Ётунхейма должны иметь свои характерные особенности, не похожие ни на какие асгардские, хотя бы потому, что они не просто другой национальности (а попробуйте подружиться к китайцем или турком — сразу поймете, насколько они отличаются от европейцев), они другого биологического вида. Полуненормальная речь появилась еще в прошлых главах, теперь дело за малым — за некими особенностями поведения, которые должны объясняться физическими параметрами, происхождением или воспитанием. Я в первую очередь брала за основу чересчур высокий рост. Для ётунши все асы — что-то вроде живых кукол. Забавных, интересных, но кукол, поэтому их можно переставлять с места на место и не особо считаться с их желаниями. Внимание царевны тоже легко переключается (столько асов — и все новые): надоела Беркана — поиграем в Фену, надоест магичка — еще в кого-нибудь. Поскольку девушка росла в одиночестве — для нее невыносимо общество нескольких асов сразу, у нее слишком сильно рассеивается внимание. То есть особенности характера и поведения являются не новым слоем личности, а только следствием продуманной ранее биографии.
С асами возникла заминка. Изначально все присутствовали в комнате на протяжении всей главы, просто разговаривали маленькими группками, но, как верно заметил фелаг, получалось очень сумбурно и непонятно. Например, оба Ивара во время основного действа совершенно не нужны. Один должен привести царевну, другой Беркану — на этом их функции исчерпываются, но как их увести из комнаты? Сложно придумать объективную причину, по которой они оставили бы сиятельную гостью. Единственным более-менее правдоподобным вариантом была просьба самой царевны. Из-за ухода Ивара пришлось менять фокального персонажа. С Берканой я почти не работала раньше, и характера у нее нет. В результате появление Фену приобрело совершенно другой оттенок. Изначально мы смотрели на нее глазами влюбленного Ивара, а теперь-то ведущая Беркана! Как она относится к сей героине? Вспомнив все то, что мне говорили медики насчет людей, которые переживали страшные ожоги, я решила, что ведущей эмоцией должна быть зависть. Получилось очередное зеркало: красавица и уродина, хотя, воистину, в этой главе зеркал быть не должно. Беркана завидует и едва не ненавидит столь успешную во всех начинаниях Фену, особенно обидно ей за Хагалара, которого она считает своим. Сама Фену Беркану презирает.
Алхимия, вложенная в уста магиолога, на редкость интересна. Это настоящая расшифровка одной из алхимических записей средневековья. Да, именно так образно алхимики и писали. Правда, в расшифровке множество ошибок, поэтому я вставила ее в текст схематично и не стала углубляться в подробности. Второй текст не расшифрован, поэтому точно не знаю, откуда же должна появиться человеческая кровь.
