Литмир - Электронная Библиотека

Я передала Джо слова доктора, и в ответ он беззвучно пошевелил губами, но мне показалось, что я разобрала слово «недостаточно».

Он пролежал спокойно всю ночь и следующее утро, и поэтому сиделка решила, что он смирился и не будет больше никуда стремиться. Пока он спал, она потихоньку вышла и спустилась ко мне в комнату выпить чаю. В Милане мистер Висконти купил свежайшие пирожные с кремом в кондитерской возле собора. Неожиданно сверху донесся странный скрежет. «Mamma mia! [37] — воскликнула сиделка. — Что это?» Звук был такой, будто двигали мебель. Мы бросились наверх, и, как ты думаешь, что мы застали? Джо выбрался из постели и каким-то образом ухитрился привязать галстук клуба своей молодости — то ли «Любителей пива», то ли «Горчичного», то ли еще какого-то — к ручке чемодана. У него не хватило сил встать на ноги, и он полз по коридору прямо к башне, где находилась уборная, волоча за собой чемодан. Я крикнула, чтобы остановить его, но он не обратил на крик никакого внимания. Смотреть на него было мучительно — он полз очень медленно, с огромным напряжением. Пол в коридоре был выложен плиткой, и каждый квадрат стоил ему невероятных усилий. Он рухнул до того, как мы успели подбежать, и лежал, ловя ртом воздух, но меня больше всего огорчило то, что он сделал лужу прямо на плитках. Мы боялись тронуть его с места до прихода доктора. Мы принесли подушку и подложили ему под голову, а сиделка дала ему одну из предписанных пилюль. «Cattivo», — сказала она ему по-итальянски, что означает «несносный старик». Он улыбнулся нам обеим и произнес последнюю свою фразу, не очень отчетливо, но я сразу поняла. «Будто прожил целую жизнь», — сказал он и умер еще до прихода доктора. По-своему он был прав, пустившись в этот последний путь вопреки указаниям доктора. Доктор ведь обещал ему всего несколько лет.

— Он так и умер в коридоре? — спросил я.

— Он умер во время путешествия, — сказала тетушка с укором, — как и хотел.

— «Он хотел отдохнуть — он здесь отдохнет», — процитировал я, чтобы загладить свои слова, хотя я не мог забыть о том, что дядя Джо так и не добрался до двери уборной.

— «Домой, домой пришел мореход, — продолжала тетушка, на ходу переиначивая цитату, — и охотник приплыл домой» [38].

Мы молча доели цыпленка по-королевски. Это были как бы две минуты молчания в День перемирия [39]. Помню, еще в детстве меня занимал вопрос, действительно ли в Кенотафе [40] захоронен труп, так как правительство склонно экономить на чувствах и пытается подогреть их самыми дешевыми средствами. Хорошо составленные громкие лозунги не нуждаются в покойнике, его вполне может заменить ящик с землей. Теперь тот же вопрос я задал себе относительно моего дяди Джо. А может быть, это легкая игра тетушкиного воображения? Кто поручится, что до конца правдивы истории о дяде Джо и о моих отце с матерью?

Не нарушая молчания, я почтительно выпил бокал «шамбертена» в память дяди Джо, независимо от того, жил он на свете или нет. Непривычное вино гудело в голове, настраивая на легкомысленный лад. Какое значение имеет, правда это или вымысел? Если память о людях, которых уже нет, продолжает жить, то они, наравне с литературными персонажами, становятся в какой-то степени плодом вымысла. Гамлет — фигура не менее реальная, чем Уинстон Черчилль, а Джо Пуллинг такая же историческая личность, как Дон Кихот. Я первый нарушил тишину, так как на меня снова напала икота, когда я менял тарелки, а сыр с голубыми прожилками вернул нам ощущение реальных проблем.

— Дяде Джо повезло, он не сталкивался с валютными ограничениями, — сказал я. — Он не мог бы позволить себе умереть таким образом, будь у него только туристский счет.

— Да, счастливое было время, — сказала тетушка.

— А как мы думаем просуществовать на наш туристский паек? — спросил я. — В Стамбуле мы долго не проживем, имея пятьдесят фунтов на каждого.

— Валютные ограничения никогда по-настоящему меня не смущали, — сказала тетушка. — Всегда можно найти выход.

— Надеюсь, вы не затеваете ничего незаконного.

— Я в жизни не затевала ничего незаконного, — сказала тетушка. — Как можно что-то затевать, когда я никогда не читала законов и не имею о них понятия?

8

Как ни странно, но именно от тетушки исходило предложение лететь до Парижа. Я был слегка удивлен после всего, что она говорила, так как в этом случае у нас был выбор.

Я указал ей на нелогичность ее решений.

— На это есть своя причина, — ответила тетушка. — И весьма убедительная. Я знаю всю кухню аэропорта Хитроу.

Озадачило меня и то, что тетушка настояла на том, чтобы мы ехали на Кенсингтонский аэровокзал, а там пересели на аэропортовский автобус.

— Мне гораздо проще заехать за вами и отвезти вас на машине в Хитроу. И для вас это будет менее утомительно.

— В таком случае тебе придется заплатить непомерную сумму за стоянку машины в аэропорту, — сказала тетушка, но меня почему-то не убедило ее внезапно проснувшееся чувство бережливости.

На следующий день я договорился с моим ближайшим соседом, грубовато-бесцеремонным господином, майором Чарджем, о том, что он будет поливать георгины. Он видел, как сержант сыскной полиции Спарроу вместе с полицейским подошли к моей двери, и теперь сгорал от любопытства. Я сказал ему, что они приходили по поводу транспортного нарушения, и он сразу же проникся ко мне сочувствием.

— Каждую неделю убивают хотя бы одного ребенка. А они только и способны, что преследовать водителей машин.

Я не люблю вранья, и совесть говорила мне, что я должен замолвить слово в защиту сержанта Спарроу, который, как и договаривались, прислал урну срочной заказной бандеролью.

— Сержант Спарроу не расследует убийств. Что же касается автомобилистов, то за год они губят больше людей, чем маньяки-убийцы.

— Только неосторожных пешеходов, их видимо-невидимо. Пушечное мясо, — сказал майор. Тем не менее поливать георгины согласился.

Я встретился с тетушкой в баре «Короны и якоря», где она в ожидании меня допивала прощальный бокал. Мы сели в такси и доехали до Кенсингтонского аэровокзала. У тетушки с собой было два чемодана, один очень большой, однако на мой вопрос о том, сколько мы пробудем в Стамбуле, она ответила: «Ровно сутки».

— Не мало ли после такой дальней дороги?

— Главное — само путешествие. Я получаю удовольствие от поездки, а не от сидения на одном месте.

— Но даже дядюшка Джо согласился оставаться неделю в каждой из комнат.

— Джо был больной человек, а у меня отличное здоровье.

Поскольку мы летели первым классом (что тоже показалось мне излишней роскошью для такого расстояния — от Лондона до Парижа), нам не пришлось платить за излишний вес багажа, хотя большой чемодан был необычайно тяжелый. Когда мы ехали в автобусе, я сказал тетушке, что стоимость стоянки для моей машины все равно меньше, чем разница между первым и туристским классами.

— Разница с лихвой окупается копченой лососиной и икрой, а мы с тобой вдвоем вполне можем осилить полбутылки водки. Я уж не говорю о коньяке и шампанском. И кроме того, у меня есть веские причины для того, чтобы ехать автобусом.

Когда мы подъезжали к аэропорту, тетушка наклонилась к моему уху и сказала:

— Багаж в трейлере сзади.

— Я знаю.

— Красный чемодан и зеленый чемодан. Вот билеты.

Я взял билеты, не понимая, что от меня требуется.

— Как только автобус остановится, быстро сойди и проверь, отцеплен ли трейлер. Если он еще на месте, сразу же дай мне знать, и я скажу тебе, что делать дальше.

Что-то в тетушкином тоне меня насторожило. Я сказал:

— Уверен, что он на месте.

— А я искренне надеюсь, что нет, — сказала тетушка. — Иначе мы сегодня не улетим.

вернуться

37

Мама родная! (итал.).

вернуться

38

Имеется в виду последняя строфа знаменитого «Реквиема» Р. Л. Стивенсона; пер. — М. Новикова.

вернуться

39

День заключения перемирия, положившего конец первой мировой войне.

вернуться

40

Обелиск в Лондоне, воздвигнутый в 1920 г. в память воинов, погибших во время первой мировой войны; от лат. cenotaphium — кенотафий, пустая могила.

14
{"b":"871893","o":1}