— Вот, значит, где обретается самый великий гений нашего времени! — заявил доктор, с интересом оглядывая комнату.

— Да что вы, какой же я гений? — с неискренним смущением ответил Задумин. — Мне просто повезло.

— Не скромничайте, Филипп Аркадьевич, не скромничайте.

Задумин глядел на гостя с едва скрываемым недоверием. Душу раздирала досада на Ваську. Филипп Аркадьевич считал его другом, а он оказался предателем. Разболтал все третьему лицу. А то небось еще и четвертому, и пятому, и десятому. Трепач! Теперь один Бог знает, из каких бюро и корпораций ждать шпионов.

— Удача — штука капризная. Она отворачивалась и не от таких, как я, — продолжал отговариваться Задумин.

— Не сгущайте краски, Филипп Аркадьевич. Вы ведь не Малянов, а нынешняя реальность — совсем не роман Стругацких. Сейчас мир нуждается в вашей находке, как никогда.

Фискалюк встал и заходил по лаборатории. Движения его были порывистыми и обнаруживали крайнее беспокойство.

— Вы, конечно, не разрешите взглянуть в дневник? — спросил он, наконец, с надеждой глядя в глаза Задумину.

«Ишь, чего выдумал! Какая дерзость! И на что только этот коротышка рассчитывал, собираясь сюда?» — подумал Филипп, но ответил другое.

— Да у меня жуткий беспорядок в записях. Черт ногу сломит.

— Ну да, ну да, — задумчиво произнес Фискалюк, не переставая мерить комнату нервными шагами.

— Может, чаю? — предложила Анастасия, темный силуэт которой показался за лентами.

Гостя освободили от салонных принадлежностей и усадили на кухне, подальше от лаборатории. Тему задуминского открытия за чаем не поднимали, только обменивались общими ничего не значащими фразами. Когда гость, наконец, сообщил, что ему пора идти, даже Анастасия вздохнула с облегчением. Она не вникала в тонкости работы мужа, но ждала от него гораздо большего, чем мог себе представить сам Задумин. Нажитый на тяжелой работе варикоз жестоко мучил ее. Она никогда не жаловалась, но, прикладывая примочки к ногам, покрытым пугающей синеватой лепниной, втайне мечтала о том, как уволится с завода и посвятит все время своему здоровью и отдыху.

Глядя на любопытного пришельца, Анастасия думала, не вытолкать ли его взашей. Однако слово «ведомство», произнесенное в начале разговора, настораживало. Что если Филькины исследования, на самом деле, не так ценны? А обида, нанесенная важной птице из «ведомства» могла, чего доброго, вылиться в серьезные проблемы.

Уже стоя в прихожей и застегивая куртку, Фискалюк вдруг поднес к лицу ладони, только что вымытые в ванной, и сказал:

— У вас что-то с водопроводом неладно?

— Вроде бы, все в порядке, — ответил Задумин и распрощался с гостем.

— И чего его приносило? — спросила Анастасия, едва захлопнулась входная дверь.

— Да Васька выболтал.

Она округлила глаза в бешенстве.

— Говорила тебе языком не трямкать!

— Сам знаю, что оплошал. Но ты не переживай. Я ему обо всем в общих чертах рассказывал. Ничего существенного он выдать попросту не мог.

— Вот придет к тебе, кто надо, возьмут за яйца, и сам выдашь, идиот, — наращивала обороты Анастасия.

— Тебя послушать, так кругом одни «кто надо».

Анастасия скептически скривилась.

— Да нет, кругом как раз «кто не надо», как Васька твой, гнида. А паранойей ты меня сам заразил. Кто на даче катакомбы рыть придумал, я что ли?

— Ладно тебе кипятиться. У меня все уже готово. Через три дня заявку подам. А что там у нас с водой?

— Не знаю, сейчас посмотрю.

Анастасия закинула на плечо вафельное полотенце и толкнула дверь в ванную, но вдруг резко отпрянула.

— Филька, диверсия! Стой на месте! — закричала она, схватив мужа за рукав.

— Что там? — испугался Задумин.

Анастасия подняла подбородок и понюхала воздух.

— Чувствуешь запах?

Ноздри Задумина зашевелились.

— Что-то есть. На бензин похоже.

— Никак этот Фискалюк сжечь нас решил! — с ужасом предположила Анастасия.

— Да ну, зачем это ему? Дай-ка я гляну что там.

— Может МЧС вызвать?

Она по-прежнему не отпускала рукав Филиппа Аркадьевича.

— И собаку с милицией. Перестань.

Он отодвинул жену и осторожно вошел в ванную. Розоватый кафель по-прежнему сиял чистотой, в душевой кабине было пусто и сухо, пузырьки с шампунями и прочими моющими средствами стояли на полках в обычном порядке. Задумин медленно нагнулся и заглянул за унитаз, но оттуда на него лишь уныло глянул знакомый вантуз.

— Не понимаю, откуда такая вонь. Тут ничего нет.

Анастасия осмелела и тоже зашла в ванную.

— А ну-ка, открой воду.

Задумин на всякий случай снял с плеча жены полотенце, накрыл кран и слегка повернул его. Раздался урчащий звук, затем металлический носик задрожал, запрыгал и выпустил струю желтоватой жидкости.

— Фу! — Анастасия зажала нос пальцами. — Это что еще такое?

Полотенце соскользнуло в раковину и тут же покрылось вонючими желтыми пятнами.

— Похоже на бензин.

Задумин закрутил кран и недоуменно уставился на жену. Она ответила ему взаимностью.

— Как такое может быть?

Филипп Аркадьевич пожал плечами.

— На насосной что-то случилось, наверное. Сходи к тете Тане, она всегда в курсе всего.

Анастасия двумя пальцами подняла испорченное полотенце и глянула на него так, как смотрела на молодых специалистов, проходивших практику в ее бригаде на заводе:

— Ничего себе, авария! Потравить нас всех решили, что ли? Ладно, я схожу, а ты предупреди Бориса. Он, когда заигрывается, себе не хозяин. Хлебнет еще из-под крана, чего доброго.

— Пусть хлебнет. Может, хоть эта отрава ему мозги промоет, раз ты не можешь.

Анастасия бросила на Филиппа уничтожающий взгляд обиженной материнской гордости и отправилась к соседке на разведку.

Вернулась она быстро и, не сказав ни слова, прошла в ванную прямо в сапогах, постояла перед открытым краном несколько минут, а потом прошла на кухню и проделала то же самое.

— Да что с тобой, Настя? — спрашивал Задумин, испуганно бегая вслед за женой.

Она тяжело опустилась на стул, по-прежнему не замечая, что забыла снять сапоги. Полный негодования взгляд сверлил Филиппа Аркадьевича, как шнековый бур.

— Значит так, ученый, — начала она, тяжело дыша. — Не знаю, какой хреномантией ты занимаешься в своей лаборатории, но в нашем доме творится чертовщина. У тети Тани из кранов идет чистейшая вода. Сама проверяла. Она стирает уже полчаса, и никаких перебоев не было.

— Не может быть! Мы на одном стояке.

— Более того, — повысила голос Анастасия, — с нашим кухонным краном тоже все в порядке. И не надо мне напоминать, что у нас в квартире одна водопроводная труба.

Не поверив, Задумин подскочил с табуретки, открыл воду и долго смотрел на прозрачную бесцветную струю.

Вместо обеда устроили семейный совет. Анастасия ругалась самыми тяжелыми выражениями из своего арсенала. Она безапелляционно винила в происходящем исследования мужа, хоть и не могла объяснить, как именно они могли повлиять на водопровод таким образом. Задумин горячо оправдывался и выдвигал гипотезы. Борис молча наблюдал за родителями и загадочно улыбался. Потом взъерошил и без того лохматые космы и сказал:

— Мать, хватит агриться. Не говно же бежит, а бензин. Давайте попробуем залить в Червяка и проехаться.

— А если это не бензин?

— Конечно, не бензин. Это — коньяк, мать. Пойди, остограмься, — съязвил Борис.

Анастасия, не привыкшая спорить с сыном, согласилась на авантюру. Филипп Аркадьевич сбегал в гараж за канистрой, и неизвестная жидкость была без промедления залита в бак малолитражки Чери. Затем семейство устроилось в автомобиле и приготовилось к путешествию. На лицах всех троих было такое выражение, будто они перенеслись в прошлое на полвека и попали на Байконур в момент запуска ракета-носителя «Восток» с Гагариным на борту.

— Заводи! — скомандовала Настя, и Задумин осторожно повернул ключ зажигания.

Мотор тихо заурчал.