Дервиш и Смерть У шатра на берегу Моравы пьяный дервиш пьёт за чаркой чарку; бледен он, чалма его кровава, и горит вино, слезою жаркой по щекам из глаз полуослепших падая кровинками на рубище — пьёт он горе, что хмельного крепче, рок свой пьёт, по сердцу накрест рубящий. По колена в пепельном тумане белогривый конь идёт неслышно, бледный всадник в белом доломане спрашивает, словно снегом дышит — Не меня ли ждёшь ты, бедный старец, ни стрелы, ни булавы не стоящий? Овна, потерявшего отару, мне нетрудно довести до стойбища. Только покажи мне брод надёжный через мутно жёлтую Мораву — скоро, и по правде, и как должно заплачу тебе за переправу — отболеют плачущие раны, примирится сердце с неминуемым, гурии у райского фонтана упокоят душу поцелуями. – Светлый всадник, что тебе до брода, что тебе до старика хмельного? Конь твой белый чрез любую воду перейдёт, не омочив подковы… За Моравой тысячи отважных, словно маки на лугу некошеном… Там горят сторожевые башни, там полки сошлись на Поле Косовом! – Говоришь ты справедливо, старче — не к тебе иду, тебя не трону. Путь мой там, где зарево всё жарче, всё слышнее сабельные звоны. За тобой вернусь, когда помянут бой на Видовдан и князя Лазаря, и когда от венгров до куманов гусляры былины будут сказывать. Жди меня, когда заплачет звонами по дорогам песня соловей, жди, и допивай вино червонное со слезами старости своей! Сон Марко Королевича На ладони горы засыпай, под покровом еловым, ненадолго, на пару столетий, и, честное слово, я тебя разбужу на рассвете весеннего дня, я тебя провожу, и в дорогу дам хлеба и мёда, и коню твоему нашепчу перевалы и броды, только ты, дорогой мой, уже не узнаешь меня. Ты уйдёшь безответно, лишь кровь прорастёт ежевикой, отголосок напева заблудится в пустоши дикой, поцелуя тепло первоцветом проснётся в траве, грянет сабля твоя звонче молний на горных вершинах, ятаган твой сверкнёт смертоносней, чем выпад змеиный, тяжесть глыб и утёсов проснётся в твоей булаве. Запоют гусляры, горьким летом тебя призывая, и вода растечётся, и с мёртвой сольётся живая, и державы сойдутся на пире свинца и огня, там узнаешь ты славу, какой не бывало на свете, будешь первым на брани и первым на царском совете, только жаль, мой любимый, что ты не увидишь меня. Но во веки веков, лишь вернёшься в родные долины, вольный ветер навеет знакомую горечь полыни, виноградом любовь обовьёт, осенит, утолит, и направит пути, и вовеки уже не отпустит, как родная река, донесёт до широкого устья у меня на ладони, в небесной дали. Мехмед-паша
Ты можешь, падишах, послать меня на бой, и я перекрою державные границы, и запылает кровь, и ляжет багряницей на ток Дуная голубой. Твои слова – алмаз, ты властен дать закон, и отменить его, по милости Аллаха. Я – верный твой калам, твоя узда и плаха, стрела, летящая вдогон бегущему врагу. Искусно, как гончар, ты вылепил меня и опалил в горниле, булатные клинки меня перегранили под громы марша янычар. Но надо мной Аллах! Из праха дум и дел, над славою моей, пирующей, как пламя, Он поднял и сберёг мою любовь и память, мой клирос, где я в детстве пел… О, родина моя! Тобой душа болит… На Вишеградский мост лежит моя дорога — там ждёт меня мой брат, заступник перед Богом, всей Сербии митрополит. Змей Огненный Огненным змеем закат над свинцовой водой, руки немеют, и в сердце огонь ледяной льётся и стынет, и рвётся опять в облака, словно в пустыню зовёт сквозь миры и века. Змей – это полночь в пожаре и вспышках зарниц, в топоте полчищ, идущих сквозь пламя границ, змей – это ярость, чьей силы вовеки не счесть, змей – это кара и жгучая страшная месть. Ринулись волки, булат обагрённый звенит, ядер осколки пронзают железо брони! Вечная битва, огонь, пожирающий тьму, крови – в избытке, воды – ни глотка никому! Кто ты, поведай, сквозь пепел и пламя скажи, кровью победы свои обозначь рубежи, выйди навстречу, и к сердцу прижми, что искал, лик человечий являя сквозь волчий оскал. В повестях бранных вот так о тебе говорят — был ты избранник, пока не сожгли твой наряд, юноша светлый, ты змеем очнулся во сне, пламенным ветром крыла развернул в вышине. Волком да Змеем тебя называет народ, плачет и рдеет закат за тобой каждый год. Суженый, где ты — земля о тебе вопиёт, в облаке света звезда продолжает полёт. |
