И, повернувшись к девушке, она шепотом продолжала:

– Ваш вопрос не должен остаться без ответа. Вы спрашиваете, кто наши враги, мое дорогое дитя? Естественный вопрос, жаль только, времени у нас мало, и я не смогу посвятить вас во все детали. Но я все-таки попытаюсь. В Париже одна тайная организация, куда входят многие знатные и богатые люди и которая совершает множество преступлений…

– Я знаю, – торопливо прервала ее Клотильда, – я знаю, о чем вы говорите. О Черных Мантиях, верно?

Графиня изобразила удивление:

– Вы что-то слышали о них?

– Слышала – и даже немало. Старый слуга моего дядюшки Жафрэ бедняга Эшалот много раз видел этих людей и называл их именами птиц в вольере, если те были злыми и слишком уж любили клеваться. Я помню Полковника, Приятеля-Тулонца, Трехлапого, Корону, Фаншетту, Маргариту Бургундскую… Эшалот говорил, эта Маргарита была удивительно хороша собой. В детстве я даже думала, что это вы… хотя всегда очень уважала вас.

Прелестная улыбка осветила лицо графини, и она сказала:

– Глупышка! Подумать только, для детей все игра. – И прибавила серьезно и печально: – Я вдова человека, убитого Черными Мантиями, на меня саму покушались дважды, и я осталась в живых только чудом. Можете спросить у нашего дорогого Самюэля.

– Нет, у него я спрашивать не буду, – живо отозвалась девушка.

– Почему?

– Потому что я его боюсь!

Мэтр Суэф сухо кашлянул.

– Нас торопят, дорогая, – сказала поспешно Маргарита. – Но я все же продолжу свой рассказ, потому что не успела еще многое открыть вам. Знайте же, что ваш отец звался Фиц-Рой де Клар. Он тоже был герцогом, но всю жизнь промаялся в бедности, ибо судьба отвернулась от него. Этьен Моран приходился двоюродным братом главе дома и дядей графу, моему мужу. Именно Этьен решил, что вы станете жить незаметно, едва ли не прозябая в нищете, и его можно понять, если принять во внимание все те трагические случаи, что столь часто омрачали трауром дом де Клар. Думаю, вы слышали о целой череде смертей, но я все же напомню вам, что герцог де Клар, пэр Франции, был убит, генерал убит, равно как и герцогиня, его жена; убиты были и госпожа Эпстейн, его дочь, и наша тетушка, что постриглась в монахини. Можно перечислять еще долго, но я назову только моего мужа, принца де Сузей, который успел побыть герцогом де Клар всего лишь месяц, несчастного Морана да двух безобидных старых дев, мадемуазель Фиц-Рой, к которым вы ходили играть в детстве и кого навещали, как мне говорили, даже в тот самый день, когда случилось несчастье…

Клотильда побледнела.

Футляр с сияющими бриллиантовыми серьгами едва не выскользнул из ее пальцев.

– Да, – прошептала она, – я была там и не забуду этого до конца моих дней.

– Так вот, учитывая весь этот кошмар, – продолжала Маргарита, понижая голос, – и понимая, что наша замечательная полиция не в силах ни остановить резню, ни даже отомстить за убитых, наказав преступников, мы изменили вам имя и спрятали вас. Вот, собственно, и все. Согласитесь, я сумела быть краткой. Ну, а если вы спросите, отчего мы теперь решились приподнять завесу над этой тайной и не держать ваш брак с милым Жоржем в секрете, то я вам отвечу: во-первых, вы приобретаете надежного защитника и покровителя, а во-вторых, недавно был пойман и приговорен к смертной казни убийца несчастных девиц Фиц-Рой…

– Который теперь сбежал, – прервала ее Клотильда.

– К великому несчастью! – подхватила графиня не без досады. – Но вчера мы не могли этого предвидеть. Сейчас вся полиция поднята на ноги, однако же дерзкий побег негодяя лишний раз доказывает, сколь могущественны враги, с коими мы давно и безуспешно сражаемся. Впрочем, вас будут тщательно оберегать, так что ничего не бойтесь, дорогое дитя.

Тут Маргарита улыбнулась и возвысила голос:

– Мэтр Суэф, мы в вашем распоряжении.

И, пока нотариус разворачивал свои бумаги, спросила:

– Вы все поняли, Клотильда?

– Да, кузина, – ответила девушка, – благодарю вас.

Мэтр Изидор Суэф прочистил горло звучным «гм! гм!» и начал чтение тем особенным голосом, который свойствен только нотариусам и который придает вес даже самому маленькому наследству; короче говоря, он читал так, будто он был Дюпре и пел «Юдифь»:

«Настоящий контракт удостоверили нотариусы города Парижа мэтр Изидор-Мадлен-Ксавье Суэф и его помощник.

Вступающие в брак:

Жорж-Вильям-Анри Фиц-Рой Стюарт де Клар, принц де Сузей, проживающий в собственном доме на улице Пигаль, номер…сын господина Вильяма-Анри Фиц-Роя Стюарта де Клара и де Сузея, герцога де Клара, пэра Франции, и госпожи Франсуазы-Жанны-Анжелы Тюпинье де Боже, проживающей в Париже, на улице Пигаль в доме под тем же номером. Герцог-отец скончался.

Вышеозначенный принц де Сузей свидетельствует от себя и своего имени с одной стороны.

Девица Клотильда-Мари-Элизабет-Моран Стюарт де Клар.

Младшая дочь, наделенная юридической дееспособностью по решению семейного совета и по достижении совершеннолетия, подтверждение чему дал мировой судья января 23-го дня года одна тысяча восемьсот пятьдесят третьего.

Дочь Этьена-Николя-Морана Стюарта де Клара и Марии-Клотильды-Жюли Гордон де Вангам; оба родителя скончались.

Проживающая на улице Культюр-Сен-Катрин, в доме под номером… у Жана-Батиста Жафрэ, рантье, ее бывшего опекуна, а нынче попечителя, и его супруги.

Вышеозначенная девица свидетельствует от себя и от своего имени с другой стороны.

В предвидении брака, который незамедлительно будет оформлен в Мэрии 9-го округа города Парижа, настоящий контракт оговаривает следующие условия и пункты их будущего союза…»

В этом месте мэтр Суэф всегда делал паузу, чтобы насладиться одобрительным шепотком, который неизменно сопутствовал чтению подобных документов, – в общем, пожать дань восхищения как совершенством своего голоса, так и безупречностью своей речи. Сколько оваций он слышал за годы долгой и успешной карьеры!

Еще два «гм-гм», и он продолжил чтение чуть громче, чем до паузы:

«Временные условия, как то: условия празднования свадьбы, оговорены и приняты обеими сторонами, известны семейному совету и приняты им, а также приняты попечителями, и в мои обязанности не входит фиксировать их как скоропреходящие, равно как и назначать срок свадьбы».

– Прекрасно! – одобрила Адель.

Остальные единодушно поддержали ее, и мэтр Суэф продолжил:

«Пункт первый: будущие супруги станут совместно владеть имуществом как движимым, так и недвижимым, согласно уложениям Кодекса Наполеона, оговорив следующие условия:

Пункт второй: долги, сделанные до брака, если таковые имеются, должны быть оплачены тем, кто их сделал, не нанося ущерба имуществу второго супруга…»

– Мне это не нравится, – перебила нотариуса графиня Маргарита, – мы восстанавливаем один из величайших домов Европы, стоит ли так мелочиться?!

– Не стоит мелочиться, – поддержала ее Адель.

– Доверие с обеих сторон, – прибавил Комейроль, известный своими рыцарственными манерами.

И все хором подхватили:

– Доверие! Доверие!

На лице мэтра Суэфа появилась высокомерная улыбка.

– Дело есть дело, – сказал он. – Впрочем, я умываю руки.

Мэтр Суэф лишь упомянул умывание рук, а граф Комейроль тут же изобразил, как их умывают, и величественный чтец продолжал:

«Пункт третий: имущество, которое будущий супруг вносит в совместное владение и о котором доводит до сведения своей будущей супруги, состоит в следующем…»

Здесь мэтр Суэф вновь умолк и принялся изящно поигрывать белоснежным платком, который держал в руках; наконец, он соизволил вновь открыть рот:

– Обе семьи пожелали, чтобы особые отношения, в которых находятся жених и невеста (а именно: наличие общих предков) не были отмечены в брачном контракте, однако моя профессиональная честь требует, чтобы это обстоятельство было обозначено хотя бы устно.