Глаза присутствующих зажглись алчной верой в слова говорившего, но нашлись и трое несогласных, и они прокричали:
– Мы требуем наши десять тысяч франков и нашу свободу!
– Идите, – холодно ответил полковник. – Вы уже не с нами. Завтра вы получите и свободу, и деньги.
Он вышел из-за стола и сам открыл двери перед тремя членами совета, которые пожелали уйти. Прежде чем затворить за ними дверь, он сказал тому, кто охранял вход:
– Темно, дети мои, посветите!
Тяжелая створка сомкнулась, заглушив своим скрежетом три коротких стона, после которых вновь воцарилась глухая тишина.
На столе перед членами совета не стояло ни вин, ни ликеров.
Желая опьянить тех, кого он хотел видеть опьяненными, полковнику достаточно было красноречия: огненной лавой текло оно с его ледяных уст тогда, когда он соблазнял малых сих.
Он говорил им, возможно, то, что говорили Эрнан Кортес и Франсиско Писарро испанским искателям приключений, увлекая их к неведомому Эльдорадо, то, о чем много раньше пели северные барды светловолосым воинам, которые захватили половину Франции и всю Англию, то, что еще раньше вожди варваров кричали своим восточным ордам, торопя их на завоевания Старого Света. Все они пели, выкрикивали, страстно шептали одни и те же слова, перед которыми никто не мог устоять: это был хвалебный гимн золоту, вину и наслаждению.
Знал ли Париж этот дикарь-бандит из Апеннин?
А знал ли Аттила[16] Европу?
Нет, их войска двигались наугад, ища удачу и находя ее, они текли вперед, как вода с гор, что торопится к океану сперва по руслам рек, а если они ее не вмещают, то заливая людей и селения.
Коварство помогло дикарю разгадать тайны цивилизации и ее пороки; своим варварам, что слушали его с горящими глазами и распаленной алчностью душой, он читал бесовскую проповедь, рассказывая о самом богатом во вселенной золотоносном прииске, о феерических соблазнах роскоши, о разгуле и еженощных оргиях – словом, он рассказывал о Париже. О, Париж, Париж! Ты вершина славы и бездна позора!
Италия была отныне закрыта для них, и он показал им другую сторону Апеннин, где ночи темнее, а дни ярче, где не нужно неделями дожидаться в засаде тощего английского каравана, а можно, теряя голову от изобилия, смело пускаться в любую аферу.
Груды золота, удовольствия до пресыщения, достижение благ без усилий, отсутствие опасностей!
Битву он выиграл без оружия: хитроумие заменило ему силу, рука в перчатке небрежно играла тросточкой, обойдясь без тяжелого мушкетона бандитов былых времен.
В этот вечер и было основано новое братство Черных Мантий.
И когда полковник объявил заседание закрытым, три пустых места членов совета были уже заняты. Одно – доктором-парижанином, другое – доктором права и тоже парижанином, третье – прекрасной парижанкой.
Единственным, кто из них дожил до времен, о которых мы повествуем, был доктор Самюэль, и в этот самый момент он сидел в гостиной у Жафрэ и поджидал жениха мадемуазель Клотильды. Все остальные исчезли один за другим – и итальянцы, и французы, – причем большинство – весьма скоропалительно. Полковник Боццо не скупясь расходовал своих подчиненных.
Он умело справлялся с опасностями, что приходили извне, а внутри братства следовал старой доброй привычке почаще вычищать ряды приближенных – члены его совета редко когда доживали до старости.
Но по крайней мере перед смертью становились ли они богатыми, эти ратники Зла? Сбывались ли сказочные обетования той давней ночи?
И да, и нет.
Многие из них жили на широкую ногу, но сокровища так и остались неподеленными.
Древнее братство преступников, покинув глушь Великой Греции и наводнив узкие тропы нашей цивилизации, совершенно преобразилось, ряды его расширились, и оно превратилось в армию, возможно, самую могущественную армию злодеев, которая стала держать в страхе всю современную Европу.
Армия эта, кроме бандитов, находящихся вне Закона, заставила служить себе и многих других – как самых могущественных, так и самых слабых: генералы и солдаты были у нее всегда в изобилии. Тайное правительство, главой которого по-прежнему оставался полковник, имело и своих дипломатов, и своих законников, и своих полководцев.
И случалось так, что одни из этих людей, в качестве, например, министра финансов, ссужали миллиардами короля.
Существует ли в любом государстве должность, которая была бы выше той, что служит желанной целью любого честолюбца и символом которой является министерский портфель?
Да, существует, и ее символ – это топор.
Во всяком случае, в старину главным атрибутом высшей власти было право иметь палача.
Вот и у короля Черных Мантий был свой палач.
По окончании мрачных сборищ определялись сроки «наступления дня», пусть даже в середине ночи, если воспользоваться зловещим языком Черных Мантий, что и являлось ответом на странный для непосвященных вопрос: «Будет ли завтра день?». «Наступление дня» возвещал голос, от которого кровь стыла в жилах.
И тогда среди членов совета, двенадцати человек в черных масках, появлялся великан с сумрачным лицом – Куатье по прозвищу Лейтенант; ему не подавали руки ни грабители, ни убийцы.
И раздавался другой голос, и произносил он следующие слова:
– Дерево здорово, но на нем сухая ветка.
– Отрубите сухую ветку! — приказывал первый голос.
Лейтенант редко когда не обходился одним-единственным ударом.
Возле Агамемнона, царя Аргоса и Микен, Гомер поставил целую когорту бессмертных героев; возле Отца-Благодетеля тоже были и свой Ахилл, и целых три Аякса, были там и Диомед, и хитроумный Одиссей. Одиссеем мог бы называться знаменитый доктор права, который установил основной закон братства: «Всегда платить закону».
Иными словами: отдавать в руки закона одного виновного за каждое совершенное преступление.
Благодаря этой сатанинской выдумке братство не только избегало общественного наказания, но и избавлялось от врагов. Одним выстрелом поражались сразу две жертвы: первую убивали, вторую предавали властям, связанную по рукам и ногам цепочкой хитроумно подготовленных неопровержимых улик.
Я вспоминаю свою недоверчивую улыбку, когда мне впервые объяснили работу этого простого и действенного механизма.
Объяснил мне его, однако, знаменитый юрист, который оставил по себе во Дворце Правосудия долгую и добрую память.
Мы говорили с ним в те уже далекие времена, когда дело пресловутых Черных Мантий вызывало столько волнений и напряженного интереса в обществе. Так вот этот юрист сказал мне:
– Мы ничего не узнаем, потому что люди, которые сейчас находятся под следствием, тоже ничего не знают. Они – последние пешки в этом воинстве, и, честно говоря, у меня нет твердой уверенности, что они вообще к нему принадлежат. Ведь главари этой банды при всяком удобном случае подсовывают нам подставных лиц.
Следствие и в самом деле так ничего и не выяснило, за исключением одного обстоятельства: главарь пойманной шайки – грабитель из самых заурядных. И его сообщники, и он сам имели мало общего с теми, кто под защитой хитроумно выработанной системы занимался преступной деятельностью, именуя себя во Франции и Англии Черными Мантиями, в Италии – Помощниками Тишины, а в Германии – Розенкрейцерами. Причем «работали» они в этих странах на протяжении полувека, и никого из них всерьез не потревожили представители закона.
С тех пор я положил немало времени и усилий на изучение разнообразных фактов, и мною овладело лихорадочное желание разгадать эту необыкновенную тайну. В моем распоряжении для общения с публикой есть только листы бумаги с этим вот романом, а роман очень часто вызывает недоверие. Разумеется, у серьезных людей никакого почтения к этому жанру не существует, но есть, к счастью, люди не столько серьезные, сколько умные, и от них я получил нежданное поощрение.
Первое, что я утверждаю (и мнение это возникло уже давно): в наших органах правосудия есть «преступные беззаконные юристы», и цель их деятельности – извращать распоряжения и плодить юридические ошибки. Это мнение возникло на основании сведений, полученных из министерства юстиции и префектуры полиции. Многие пренебрегали фактами или посмеивались над ними, но разразившийся вскоре процесс убедил маловеров, что им не стоило пренебрежительно пожимать плечами, поскольку оказалось, что возможно сфабриковать целую систему презумпций[17] – точно так же, как подделывают подпись или вексель.
