— Уэнсдей… Ты не можешь быть в бегах. Ты должна учиться. Стать известной писательницей, как ты и хотела, — ответил он, удивив её своими словами. — Кинботт… Делала о тебе заметки, и я читал их, когда она выходила… Мне нужно было больше узнать о тебе. И чем больше я узнавал, тем сильнее влюблялся.

— Тайлер… Это шанс… Почему ты отказываешься от этого? — спросила она, огорчённо на него глядя. — Я ведь хочу быть с тобой, и мне всё равно, если это возможно только в бегах. Я готова к этому!

— Но это не твой путь, а моё искупление, пойми?! Я не смогу жить счастливо, зная то, сколько душ я загубил, и отнял тебя у твоих родителей! — громко вскрикнул он, пытаясь её переубедить.

— Мне всё равно, — категорично заявила она, уставившись на него огромными глазами.

— А мне нет! Мне не всё равно, и я не буду отнимать у тебя будущее! Можешь говорить, что хочешь, но это не та жизнь, которая тебя ждёт!

— Тайлер, если ты продолжишь в том же духе, то можешь, нахрен, валить отсюда! — указала она на дверь в отчаянии.

— Отлично… Видимо, это и должно было случиться, — принялся он одеваться. Уэнсдей не знала, куда себя деть. Её всю трясло, потому что она любила его так сильно, что боялась до смерти его потерять.

— Если ты выйдешь, Тайлер… Если ты бросишь меня… Если ты не хочешь бежать со мной… Больше не приходи, — спрятала она зарёванные глаза и проглотила ком в горле, который не давал дышать.

— Уэнсдей… Прости меня… Но я должен уйти, пока всё не зашло слишком далеко, — опустил он глаза и направился к выходу. — Прощай…

========== *** ==========

— Тайлер! — сквозь слёзы выкрикнула она, и у него защемило сердце. Он так и остался стоять к ней спиной, обхватив ручку двери. Естественно, они оба не могли друг без друга. Это было уже ясно. Вот только каждый противился и даже не пытался понять другого.

— Пожалуйста… — впервые промолвила она, и он обернулся.

— Ты ведь знаешь, что ты нужна мне… Знаешь, что я волнуюсь за тебя… Но мне также важно, чтобы ты не жила с трусом и убийцей. Я хочу и молю тебя лишь об одном. Дать мне шанс искупить вину. И уже если… Суд решит, что я не виноват… Я готов всё бросить. Ради тебя.

Уэнсдей буквально бросилась к нему в объятия, снесла его с ног и запрыгнула сверху, ударив об дверь мужскую спину. Рваные поцелуи накрывали его измученное лицо, и он тоже целовал её в ответ, пытаясь показать всю силу своей любви. Он ведь вовсе не хотел её обижать.

— Примешь со мной ванну? — жалобно промолвил её голос, и он загадочно улыбнулся.

— Хорошо… — понес он её наверх.

— Не туда… Внизу… Тут джакузи… — выдохнула она, снимая с него одежду. Уже на пороге комнаты, увидев эту царскую ванну, он открыл рот в изумлении.

— Ого… — опешил парень, разглядывая чёрный мрамор.

— Раздевайся, — включила она воду, добавила пены и быстро стащила с себя одежду. Аккуратные ступни шагнули внутрь, и она прилегла, дожидаясь его. Как только Тайлер залез внутрь, она тут же прильнула к нему, обвив руками мужскую шею.

— Ты прав… Прости меня, — уткнулась она в его щеку носом. — Тебе это нужно… Значит, я должна принять это… Но учти, Галпин… Я буду ходить к тебе в тюрьму каждый день…

— Договорились, — улыбнулся он, целуя её в губы. Уэнсдей наслаждалась каждым мгновением в его надёжных руках. Крепкие мышцы перекатывались, и от каждого такого зрелища всё внутри неё плавилось. Они нежились и тонули в объятиях друг друга.

— Хочу сварить тебе глинтвейн, — сказал Тайлер, отмокая в тёплой ванной. — И посмотреть с тобой «Один дома».

— Ни разу не пила глинтвейн, — задумчиво произнесла она, поглаживая его грудную клетку влажной мочалкой.

— Ты серьезно? — спросил он в изумлении, и она пожала плечами. — Ого… Значит, я буду у тебя первым…

— Ты и так первый, — рассмеялась она, зачёсывая его влажные волосы назад своей пятернёй. — Во всех смыслах.

— Думаю, фильм про мальчика-садиста тебе тоже понравится? Кстати… Что насчет трудного ребёнка и Дэниса-мучителя? — посмеялся Тайлер.

— Ээээм… Нет, — покачала она головой. — Я, конечно, люблю пытки, но не настолько.

— Ладно… — сказал он с лукавой улыбкой. После ванны они с ним направились на кухню. Там Тайлер доставал всё необходимое из их заваленного едой холодильника, пока Уэнсдей издевалась над ним, надев на него фартук и разглядывая его шикарную голую задницу.

— Это просто загляденье, — отошла она подальше, рассматривая его и прикусывая губу.

— Я сейчас усажу тебя на столешницу и заставлю скулить, Уэнсдей, — сказал он, протянув ей нож. — Режь апельсины.

— Ладно, — сглотнула она слюну. На ней был лишь махровый халат, довольно короткий, чтобы скрыть от Тайлера её прекрасные формы. Поэтому, как только он посмотрел на её старания по нарезанию оранжевого фрукта, он тут же подстроился сзади, положив подбородок на хрупкое плечо и слегка задирая ткань. Она ощутила как он упирается в неё своей внушительной твердостью.

— Подожди, — выдохнула она дрожащим шёпотом, выпустив из рук нож. Тайлер был непростительно близко от её ягодиц, и это не могло не смущать ее.

— Хочу поцеловать тебя… — прошептала она, не оборачиваясь.

— Так целуй, — ответил он, дожидаясь её губ, но она внезапно встала перед ним на колени, и смотрела прямо в глаза, развязывая вязочки за его поясницей. Тайлер уже тогда понял, что до глинтвейна дело точно не дойдет… А когда его фартук отправился восвояси, он вообще тревожно замер, слыша сумасшедший стук своего сердца и подрагивая. Уэнсдей смотрела так, словно была во всем и всегда уверена, и хоть это было не так, с ней все чувствовали себя более смелыми. Она обхватила его член ладонью, начав сладко ласкать его языком как леденцовую карамель. У Тайлера чуть не выпрыгнули глаза из орбит от этого зрелища. Мужские руки въелись в столешницу. Вены на кистях рук привлекали взор как показатель того, как ему сейчас было хорошо. Она делала это впервые, но делала с такой любовью, что в ушах звенело. В кухне приятно пахло цитрусами и гвоздикой. Тайлер периодически поглаживал её взмокший после ванной затылок и смотрел прямо в чёрные глаза, которые отражали свою бесконечную любовь к нему. Первый опыт, первые чувства, но уже такие сильные, что Уэнсдей отыскала собственное сердце и спасла своего парня от рук монстра. Тайлер и не знал, за что ему досталось такое чудо… Когда движения стали быстрее, он уже не сдерживался и кончил, поглаживая её тонкую шею и закрыв глаза.

— Это было… Совершенно невероятно. Я никогда не… Это… Я и не представлял… — пытался отыскать он слова, пока она прижималась к нему щекой и понимала, что окончательно влюбилась, раз захотела делать с ним такое. А самым страшным было то, что ей безумно понравилось. И на вкус, и на цвет, как говорится…

— Приготовишь свой глинтвейн? — шмыгнула она носом в районе его живота, и он поднял её на руки с пола, усадив на столешницу.

— Не плачь… — вытер он слезы с её щек. — Мне тоже больно, когда тебе плохо.

— Думаю, что, когда тебя посадят, я буду, как моя мама, — опустила она голову. — Не зря дядя Фестер сказал так…

— Твои родители неразлучны, да? — спросил Тайлер с лёгкой улыбкой. — Хотел бы и я, чтобы мои никогда не расставались.

— Смерть — вынужденное расставание, — заявила она, утирая щёки.

— Знаю, но от этого не легче, — ответил Тайлер, поправляя её волосы. — Такие длинные и красивые…

Уэнсдей положила ладони на его щёки и направила свои губы к его. Нежно и безрассудно. Словно это был ветренный порыв.

— Я хочу быть с тобой, — посмотрела она на него влюбленными глазами. — Я буду на суде, и потом… Я буду ждать тебя. Что бы ни случилось. Потому что шанс встретить своего монстра в этом мире был ничтожным…

— Это и есть обыкновенное чудо, верно? — прижал он её к себе. — Давай готовить напиток… А потом я бы хотел есть с тебя апельсины. — улыбнулся он, помогая ей слезть со стола.

Они готовили вместе, как самая настоящая семейная пара. Смеялись, шутили и были счастливы. Все эти пять чудесных, волшебных для них дней…