— Друзья! — пробравшись вперед, Карантир взбежал на пролет крепостной лестницы, привлекая внимание, вскинул руки. — Не пугайтесь — я не буду мучить вас речами! Просто — спасибо! Пересказами наших больших планов мучить вас не буду тоже, но скоро вы все узнаете и, уверен, разделите тогда нашу радость и лучше поймете наши суматошные вроде бы приготовления. Сегодня мы все хорошо потрудились, и предстоит еще много работы, но когда мы ее пугались? Пока отдыхайте, а мы с братом не будем вас смущать! Да, Маэдрос? — Маэдрос кивнул и улыбнулся. Про него знали, что, приезжая в земли братьев на правах старшего, он почти не демонстрирует это старшинство на публике. — Тогда оставляем вас. Тольво, смотри, чтобы все были сыты и довольны, отвечаешь лично!..
Под дружный смех и одобрительный стук кружек он махнул напоследок и стал спускаться. Откуда-то из толпы протолкался Алантар, увидел уже за столом всю свою компанию, протиснулся:
— Ну и переполох, — вид у него тоже был изрядно запыленный и помятый.
— Ты в Тиритбар, что ли, скатался? — двигаясь на лавке, предположил Гвинтанн. Он закончил развлекать химрингцев своей трубкой — те, кашляя и ругаясь, отошли в сторону и, найдя себе места, сердито посматривали теперь через стол.
— Угадал, — подтвердил Алантар. — И туда тоже.
Вокруг еще весело покричали-похлопали, и лорды со свитой потянулись внутрь крепости.
— О, глядите! — взглядом показал Гвинтанн. — Вот и Сурвэ! Скажите, мощь!..
За столом кто просто из любопытства, кто наслышав о сегодняшнем финале заплывов, тянули шеи и с интересом провожали взглядами идущих мимо химрингцев, толкались локтями и указывали. Кто-то сшиб со стола миску и полез ее доставать.
— …это, — продолжил Гвинтанн, — я узнал, это тот второй, Имрэ, он раньше вообще командовал всей конницей Химринга, а теперь больше по части разговоров — с Барад-Эйтель там, с Нарготрондом — с кем нужно. Рядом в алой накидке первый знаменосец Маэдроса — Виалендил, кстати, сын нашей Линмэ Тариэль, ну знаете, глава Палаты Исцеления в Тиритбаре. А вот там голдиэ…
Карантир и Маэдрос уже скрылись, за ними проем входа на мгновение загородил плечами Сурвэ, следом тянулись другие воины, советники. Гвинтанн провожал их взглядом, кого называя по имени, о ком строя догадки. Одна из женщин, утром плывшая вместе с Сурвэ и Имрэ, прошла мимо стола, краем рукава задела кого-то из сидящих, но остановилась только через несколько шагов. Остановилась резко, будто натолкнувшись на препятствие, обернулась медленно и посмотрела на их часть стола — внимательно и будто удивленно, словно ища кого-то взглядом. Вернулась.
— Келенхиль…
Интендант — он вышел уже с кухни и теперь стоял по другую сторону стола, уперев руки в бока и придирчиво наблюдая, как вдоль столов начинают носить полные миски, — возвел очи горе.
— Что?! Что еще-то? Подводы? Кровати? Медовые коврижки? Ты не стесняйся, говори: что еще я должен достать из воздуха прямо сейчас?!
— Да нет… м-м-м, — женщина опустила глаза, растерянно потерла переносицу, — не подводы… Что-то я спросить хотела…
— Спрашивай, — милостиво согласился Келенхиль, — если про плотников, то завтра будут, нашли их.
— Хорошо… — медленно покивала женщина, всмотрелась перед собой в столешницу, словно на ней было что-то написано. Тряхнула головой. — Ладно, завтра. Ты вот что: посади меня где-нибудь здесь. Не пойду с остальными — опять все эти споры-разговоры… Вот тут и посади… Кто тут у тебя? Составите компанию?
— Да пожалуйста. Это… — Келенхиль пожал плечами, хмыкнул и помахал руками — и приглашающе, и поторапливая: Брантиль и Гвинтанн раздвинулись, уступая место, откуда-то передали еще кружку и ложку. — Садись. Это мои добрые знакомые. Пятерка друзей, знакомьтесь… — он быстро назвал всех по именам.
— Пятерка друзей, значит, — чуть дрогнув улыбкой, повторила женщина, — очень занятно. Были у меня тоже когда-то знакомые — тоже на озере и тоже пятерка.
— И где они сейчас? — поинтересовался Келенхиль.
— Ты не поверишь. Один греет задом трон в Дориате. Другие… должны быть там же. Но может, и в каких других неожиданных местах.
========== -4- ==========
Белег стоял на бастионе, опершись на нагретые за день, но уже почти остывшие камни парапета, и смотрел на озеро. Стемнело. Звезды гляделись в черную зеркальную гладь, и их свет знакомо омывал все вокруг серебром и хрусталем. Звезды были те же, озеро — другое.
Рядом раздался тихий смех.
— …слушай, я сегодня утром, когда плыли, посмотрела на дно, и там в гальке как будто беззубки. Ты же помнишь тех беззубок? Как вы в первый раз угощали нас вареными — с чесноком и щавелем? Выглядело довольно гадко… Айсо плевался и отказывался, а Маблунг его уговорил. Помнишь?
— Помню. Но здесь нет таких беззубок.
— Я так и подумала. Откуда им.
Они вышли из-за стола вместе, не сговариваясь прямо.
Впрочем, сам ужин близился к концу: миски почти опустели, пивные бочонки ополовинились, а стук ложек сменялся все более громкими разговорами. Кто-то поднялся постоять или пересесть к другим знакомым, кто-то потянулся к выходу из крепости — пройтись вдоль озера перед сном или присоединиться к тем, кто сидел на привычном месте на набережной, не попав на ужин для «славно потрудившихся».
Их компания — они пятеро, юный Гибриу, голдиэ, в последний момент подсевший сюда же набегавшийся за день интендант Келенхиль, сменившие гнев на милость химрингские всадники, гарнизонные — все они так и болтали обо всем подряд, пока голдиэ не тряхнула головой, не хлопнула по столешнице руками и не поднялась с места.
— Спасибо всем за приятный ужин и за такую приятную компанию! Но пора. Доброй ночи!
— Эй-эй! — безуспешно попытался поймать ее за рукав слегка захмелевший и оттого развеселившийся Келенхиль. — Куда! Рано же!
— Пора, — с улыбкой повторила голдиэ. — А… я по этой лестнице на бастион выйду?
— Лучше по другой, — тоже поднялся Белег, — я покажу.
И они пошли вместе под чей-то многозначительный присвист.
— …но, знаешь, морские беззубки вкуснее. Ты их пробовал? Тоже на любителя, надо привыкнуть, но зато их можно есть сырыми. Мы ныряли за ними в скалах за Альквалондэ и там же ели — немного уксуса, вино, хлеб… Я, Иорвэн, Айсо, Накасто, Соиэль… Все наши. Обычно нас Тильмо и Освэн возили на своей лодке, а иногда даже Ольвэ… И — представь! — Айсо каждый раз вспоминал то ваше угощение!
Она стояла рядом с Белегом, низко наклонившись, и опиралась на парапет локтями — почти лежала на них, неотрывно, неподвижно глядела на озеро, и кривая скомканная улыбка блуждала по лицу.
— Послушай, — позвал Белег.
— Нет, это ты послушай! — она резко выпрямилась, оттолкнувшись от упора. Но замолчала, ничего больше не добавила.
За ужином незатейливо болтали обо всем на свете. О сегодняшнем суматошном дне, о будущих переговорах, об обычной жизни и быте — в самом Хеледосе, в Тиритбаре, в Химринге, в Белерианде вообще. Она никак виду не подавала, ничего особенного не выспрашивала и про себя лично говорила мало, но Белег осознавал: слово за слово, один вскользь заданный вопрос за другим, и постепенно все их истории — и совместной службы, обернувшейся настоящим товариществом, и дальнейшей, порознь, в разных местах, по разным направлениям, — оказались озвучены и осмыслены.
— Послушай меня, — наконец последовало продолжение, — ты сейчас пойдешь к себе, соберешь, что нужно в дорогу, возьмешь на конюшне хорошую лошадь, и к утру тебя в городе не будет. Не перебивай. Я подпишу подорожную — на случай, если захочешь ехать через посты. Хотя, думаю, ты и через посты сможешь проехать без бумаг?
— Смогу, — согласился Белег, — но не поеду. Выслушай теперь ты. У меня есть дело, и я его закончу. Мы оба понимаем: ты меня не выдашь. Раз уж мы стоим здесь, а не перед Маэдросом.
— Ах, не выдам? — переспросила она, повернулась и скрестила на груди руки, спиной оперлась на парапет. — Не выдам… Сделаю вид, что я тебя не заметила, не узнала, и позволю дальше заниматься своими делами?
