*** — Ты-то куда опять делся? — спросил Гвинтанн, отплевываясь от воды — та текла по спине и уже намочила ему весь верх штанов. — Лей еще!

— Гулял, — коротко ответил Имдир и снова плеснул из кувшина — Гвинтанн принялся усердно тереть шею, склонившись над озером.

Заспанный и всклокоченный, он обнаружился сидящим на ступеньках харчевни там же на набережной, где они вчера разошлись — Брантиль тогда ушел первым, следом потянулся озадаченный будущим поручением Алантар, а потом поднялись и Имдир с Дорионом — один за компанию, другому рано утром предстояло вернуться к залежам своих свитков, подшивок и подсчетов.

— …гулял! А я еще посидел с ребятами с Южного тракта. Ты, может, помнишь их, мы как-то ходили вместе почти до Белегоста. Когда в тот раз еще наловили впрок рыбы, а ночью ее вместе с садком стянула рысь. Помнишь? Эх, жаль, садок хороший был!.. Эндион, Лорвин, Айлиль и остальные.

— Да, я помню их. У Эндиона двоюродный брат на пятом посту стоит.

— Точно! Так мы посидели, повспоминали всякое… Они же так и ходят у себя по югу: Амон-Эреб, Таур-ин-Дуинат, иногда Белегост… В прошлом году даже через горы переходили — вместе с наугримским караваном. Я так понял, те показывали нашим, как все это выглядит, если они наше добро перепродавать на восток будут… Хотя они же и так продают?.. Ох, Тьма их всех разберет!

Гвинтанн закончил умываться, обтерся прямо рубахой и натянул ее снова. На набережной уже сделалось совсем шумно: утро давно перестало быть ранним, и обычная кипучая жизнь торгового города, умноженная нынешними приготовлениями, пошла в полную силу.

Происшествие на мосту пока более-менее замяли: воз со своим грузом благополучно добрался до складов, где его стали разбирать; бесчувственного мастера унесли в лазарет, следом поплелись те, кто умудрился себе что-то вывихнуть и вроде даже сломать; тиритбарский интендантский старшина со своими — с сопровождающими, с возницей и с ее ненаглядными волами — уже куда-то делся, а интендант Хеледоса вернулся к своим заботам. Какие-то последствия в виде выволочек и наказаний, наверное, еще только предстояли.

— Может, пойдем поедим? — предложил Гвинтанн, резко встрепенувшись. Он то ли задумался о чем-то, то ли просто глядел по сторонам, высматривая знакомые лица — переход от разговора с одним собеседником на разговор с другим мог занимать у него считанные мгновения. — А то я просыпаюсь… Да не смейся ты! Сам знаешь — намотаешься на дороге, так потом!.. Но не говори даже, я ни за что жизнь свою кочевую на теплое место вроде вашего не променяю! Ты еще ладно, а взять нашего беднягу Дориона? Вот чудак-синда! Ты хоть видел, чем они заняты? Мешки с барахлом потрошат, записи какие-то постоянно — то взвесить, это измерить, там второе дно в повозке простучать… Потом отчитывайся еще, цифири складывай… — он помотал головой и демонстративно скрестил пальцы. — Упаси Создатель.

— Так тоже кто-то должен, — заметил Имдир.

— Кто-то! — хохотнул Гвинтанн и хлопнул себя по ляжкам. — И это, дружище, однозначно буду не я! А я… О чем я вообще… А! я говорил, что проснулся — мы тут вот в «Трех рыбешках» сидели, нас хозяин на лавках и разложил. Ребята на службу побрели, я сам не видел, они сейчас во внешнем патруле стоят, как сказали. А мне что! я птица вольная еще ровно два дня. Зато потом выдвигаемся гномам навстречу — со всем почетом сопровождать будем. Наш-то, кстати, бравый наездник где? Отчалил по высочайшему повелению? Сказал куда?

— Да. Мы с ним немного поучаствовали в том… — Имдир кивнул в сторону дамбы, — в случившемся.

— Уже слышал! Дали там, конечно! Артьо прилично так голову раскроило, но ничего, заклеят. А Ним, ты его не знаешь, он с нами пришел — тоже аваро по матери, перевелся недавно из Химринга — вот такой парень! У него еще кольцо в левом ухе… или в правом… не важно — а! — вот он локоть вывихнул.

— Ты вроде поесть собрался.

— Да! пойдем… Так вот… О чем я…

— Ты хотел есть и спрашивал про Ланти.

— Точно! Он не говорил, что-куда?

— Нет. Не говорил. Я видел, что на тракт выехал — не в горы. Я думаю, послание какое-то в Таргелион. А может, даже в Химринг…

— О как! Может, и в Химринг… Мне тут уже шепнули по секрету: оттуда может кое-кто приехать. Только до конца неясно — кто. Может посмотреть-послушать, а может и планы какие поменять… Что думаешь? Ты сам-то — где гулял? В горах не хватило? Уж если и гулял, то не один, верно — а? — Гвинтанн снова хохотнул и с намеком пихнул Имдира в бок.

Они уже вернулись к дверям «Трех рыбешек» и посторонились, пропуская на террасу девушку с подносом — на подносе тесно стояли кружки и миски со всякой снедью. Не обремененные заботами ночные гуляки проснулись и собирались завтракать; к ним присоединялись те, кто освободился после ночных дежурств и тоже желал подкрепиться.

— Ничего я не думаю, — просто пожал плечами Имдир. — Они там решают что-то свое, а я вникать не буду. Я вообще про другое: думаю перевод просить. Посмотри, — Имдир вдруг придержал друга за плечо, повернул лицом к озеру. — Какое красивое это место. Я понял просто, что никуда уезжать не хочу. В горах хорошо, но здесь как-то особенно по душе. Как будто я — дома. Наверное, найдется мне место в гарнизоне?.. Брана попрошу замолвить. Я, знаешь, там, наверху, иногда специально поднимаюсь на перевал, чтобы посмотреть… И… и дух захватывает. Посмотри, горы отражаются в воде, как в зеркале, Рерир такая огромная отсюда, до самого купола неба, а вокруг — черная зелень лесов!.. И как будто крепость наша — драгоценный камень в драгоценной оправе. Видишь?

Гвинтанн смотрел на него с нарастающим сочувствием и наконец вздохнул и припечатал по спине.

— Да-а-а… дичаешь! Пойдем-ка есть.

— Знаешь, на кого ты похож?

— На того, кто отлистал два шкафа подшивок и кому осталось еще два.

— Это частности, — отрезал Гвинтанн, — похож ты на сыча.

Дорион на это возражать не стал, тем более что действительно сидел в тени и утомленно смаргивал. Его позвали — почти вытребовали — с каким-то очередным Гвинтанновым знакомцем. В крепость отправилась по рукам записка, гласившая, что бумажки бумажками, а обед по расписанию, и в «Трех рыбешках» нынче на выбор традиционная уха и белегостская похлебка с колбасками; а еще всегдашний свежий хлеб и только что откупоренная бочка с пивом: початых после вчерашней ночи уже и не осталось. Дориона пришлось подождать здесь же в приятной тени крытой террасы, но он действительно пришел.

— Не спи. Остынет, — мягко напомнил Имдир, и замерший было Дорион встрепенулся и снова взялся за ложку. — Что Карантиру подшивки эти?

— Я не знаю, — ответил Дорион. — Выписки нужны. Сколько чего, какие цены, какие пошлины. Считают.

Карантир — и это знали все — удивительным образом сочетал в себе неуемную энергию, порывистость, охоту сильно пошуметь, да быстро успокоиться; не стеснялся и покуролесить со своими, не гнушался залезть в любую грязную работу, но вместе с тем имел отчетливую не склонность даже — любовь к цифрам и бумагам. Он без видимых усилий мог часами заниматься подсчетами, выводя какие-то новые суммы, количества, соотношения и последовательности; мог перетрясти свои на удивление упорядоченные горы свитков и кодексов, а потом очень быстро навести в них прежний порядок; мог замучить такими же отчетами всех окружающих, вынуть их вместе со всей душой; мог увязать урожай пшеницы пятилетней давности и нынешние цены на пеньку в Бритомбаре, а потом охотно и непринужденно рассказать о своих выводах так, что понятно становилось са́мому от арифметики далекому. Известно это было всем, а потому и нынешняя бурная работа во всех службах никого почти не удивляла.

— В Тиритбаре же вроде все сосчитано давно. Сейчас-то что разыскивать? В ваших-то бумажках? — не унимался Гвинтанн, а Дорион только пожал плечами и продолжил размеренно хлебать из миски. — Хотя если из Химринга приедут, может, какие новые указания будут…