— Тут я имел возможность провести только визуальный осмотр, — снова подал голос доктор Игливин, — но как будто бы выводы сделать уже можно. Нанесено несколько сильных ударов, и фрагменты лицевых костей, по всей вероятности, проникли в мозг, причинив мгновенную смерть, — эти пояснения тоже повисли в воздухе, и доктор, подождав, осторожно ступил вперед и счел необходимым добавить: — Хотя, конечно, следует посмотреть…

Глухое похлопывание по обивке остановило дальнейшие уточнения: доктор оглянулся и послушно вернулся к своему саквояжу, аккуратно сел на банкетке рядом с полковником Вальвэн. Та, не подняв головы, продолжила писать.

В карманах у гнома не было ровным счетом ничего — даже платка или кисета. Швы на одежде оказались просто швами. Под пиджаком обнаружился жилет в тон брюкам, закапанная кровью отглаженная белая рубашка, а дальше — поросшая кудрявым волосом рыхлая грудь и оформившееся брюшко.

— Куталион, вы полагаете, первоочередная задача — именно он? — надумал съязвить его высочество, когда убедился, что этот осмотр затягивается.

— Мне кажется, — можно было проигнорировать заодно и принца, но Белег отвлекся на секунду и пояснил: — На нем еще остались какие-то следы. Личность установили?

В четыре руки они с Турином приподняли тело, осмотрели стенные панели и поверхность шкафа, отогнули ковер. Ни личных вещей, ни украшений не было и на полу, и только во рту блеснул золотом вставленный зуб да на подкладке пиджака нашелся аккуратный ярлычок — ателье «Гарби и сын». Белег посторонился и дал посмотреть Турину, а сам еще раз взглянул на руки гнома, принюхался и, не дождавшись ответа, вскинул голову:

— Так что? Маблунг?

Маблунг, застыв, смотрел на тело Тингола. На оклик встрепенулся, сунул пятерню в буйную копну волос и по привычке подергал.

— Вроде да. Там, судя по записи в том… в этом, ну в журнале — в приемной, и на посту на главном лежит пропуск… так судя по этому, это мастер Англазар. Цех золотых дел. Было ему назначено. И они уже встречались, проверили — дважды…

Из того, что Турин успел рассказать по дороге, обрисовались основные обстоятельства. На одиннадцать часов у короля была назначена некая частная встреча, он по обыкновению распустил личный, как называл его, конвой — трех секретарей во главе с бессменным Рандиллионом и двух адъютантов и ординарца с полковником Ливдиром. В приемной остался дежурить Алорон, второй секретарь. В полдень с обеда вернулся майор Фарвил, они перекинулись парой слов, после чего вдруг озадачились: с поста никто не отзвонился, а через приемную на встречу так никто и не прошел. Это было объяснимо. Но все же в двенадцать ноль шесть майор подошел к кабинету: прислушался, постучал, подергал дверь и наконец обнаружил, что та заперта. И такое случалось. Однако в свою очередь Алорон все же снял трубку и попытался дозвониться, но ответ не последовал, и, что страннее, даже в замочную скважину Фарвил не слышал самого звонка: дверь в кабинет была глухая и бронированная, но пронзительный звук аппарата через нее все же проникал. Тогда он отправился в парк с целью заглянуть с террасы, а секретарь остался звонить на посты. С трубкой у уха его и застал, когда уже из кабинета вывалился в приемную — белый, с перекошенным лицом и с криком: «Медикам! медикам звони!»

— Его опознали?

— В смысле?

— Помимо записей в журнале есть подтверждения? Ты отправил к нему в мастерскую?

— Да… кто-то сказал — Рандиллион вроде? Но ты ж видишь, это месиво еще опознай… Тем более гном… Да, Белег, ты думаешь, мы его тут рассматривали?!

— Господин Куталион, — повысив голос, вмешался Орофер, но остановился, на мгновение прикрыл покрасневшие то ли от злости, то ли от напряжения глаза и продолжил уже ровно: — Я лично распорядился со всей тщательностью осмотреть тело Его Величества. Сотрудники Полицейского управления заняты обыском во дворце и в парке, а также опросом свидетелей. Второстепенными вещами мы займемся позднее.

— Я понял, — ответил Белег. Одернул на гноме одежду и только теперь вернулся к Тинголу.

Заключение доктора Игливина насчет перелома было очевидным: лобный бугор с правой стороны превратился в аккуратную ямку. Вмятина лишь окрасилась кровоподтеком; тот спускался ниже, бледнел под бровью и густо наливался в глазной впадине. Сам глаз тоже налился багровым, но на лице не было ни царапины. Белег медленно ощупал место удара, свод черепа, просунул под шею ладонь и пересчитал позвонки.

Второй осмотр шел быстрее. Никто больше с комментариями не лез, Турин сидел рядом с угрюмым неподвижным лицом и только помогал придерживать и ворочать. Ничего нового, судя по реакции наблюдающих, не обнаружилось.

— Что вы здесь двигали? — спросил Белег, когда закончил, вернул доктору перчатки и остановился над разгромом возле стола.

Тот — богатый, основательный — всегда стоял вдоль книжной стенки и был вечно занят вещами и документами. Под дружескую попойку его освобождали с неизменной сноровкой, но сейчас вопрос был решен радикально: и тяжелое резное кресло, и сам стол были заметно сдвинуты с привычного места, а зеленое сукно оказалось полностью свободно. Бумаги, папки, толстый блокнот, письменный прибор, телефонный аппарат, лампа зеленого стекла, нарядные фоторамки, яблоко, готовальня с высыпавшимся содержимым, подстаканник без стакана, подстаканник со стаканом, кожаный несессер, настольная зажигалка, пепельница, плоская облезлая жестяная баночка, три фарфоровые лягушки мал мала меньше, городской справочник, сосновая шишка, карманный фонарик, горсть осколков, курительная трубка, вытертая частыми прикосновениями фигурка бобра из мореного дуба, раскрытая конфетница, россыпь конфет — все-все-все лежало на полу, частично залитое чернилами и сладким чаем.

Белег пощупал край стола, на пробу приподнял его и, снова не услышав ответа, повторил:

— Тело двигали? Как он лежал? Вещи? Маблунг, очнись!

— Нет. Никто. То есть… — комендант города зажмурился, с силой прижал к лицу добела стиснутые кулаки и замотал головой, — парни трясли его, когда нашли, и мы потом тоже… Натоптали везде — ну ты ж видишь. Могли сдвинуть. Но… но не сильно. Да практически так и лежал. И тут вокруг тоже.

— И в такой позе? — уточнил Белег. Труп аккуратно лежал вдоль кабинета — перед столом, головой к окну.

— Точно так, — подтвердил Маблунг.

— Где Фарвил, Алорон и остальные?

Что последовало за обнаружением тела, тоже было худо-бедно известно: адъютант с секретарем подняли шум, тот понесся по дворцу лесным пожаром и через считаные минуты добрался до кабинета коменданта города.

— Сотрудники аппарата Его Величества дают показания в установленном порядке, — снова подал голос Орофер. — Куталион, вы здесь осмотрели все, что хотели?

— Из того, что на виду, — да, — ответил Белег и перевел взгляд с принца на книжный шкаф. Орофер взглянул туда же, помедлил и произнес:

— Хорошо. Тогда выводы. Доктор Игливин!

— Да-да, — доктор торопливо поднялся, перестал крутить и вернул в карман часы на цепочке, откашлялся. Вдохнул и успокоился. — Что же здесь у нас… На лице… налицо сильный прямой удар тупым предметом. Всего один. По конфигурации повреждений можно судить, что он повлек за собой вдавленный многооскольчатый перелом лобной кости с линейными трещинами в теменную. Перелом шеи — предположительно вследствие этого же удара. И то, и то — это смерть мгновенная или практически мгновенная. Без страданий… Из других видимых повреждений я обнаружил только небольшое осаднение на шее сзади и повреждения волосистой части головы, а именно рассечение на затылочной части с последовавшим обильным кровотечением. Все они либо прижизненные, либо получены сразу после смерти. Различимых на данной стадии осмотра однозначных следов борьбы я не наблюдаю. На груди, шее и плечах заметны предположительно посмертные следы, соответствующие реанимационным мероприятиям. Время смерти — около двух часов назад…

— Что за тупой предмет? — выхватил из услышанного Орофер и обернулся на разбросанные на полу вещи.