— Вряд ли они решили ехать в такую погоду, − заметил Белег, а господин Гвириэль задумался и не очень уверенно кивнул.
Квартира была просторная, целых пять комнат, любовно обставленных в ожидании жильцов: торшеры, мягкие кресла, пуфики с легкомысленными кистями, расписные ширмы. Сам хозяин пока обитал в кабинете, но в проемах приоткрытых дверей была видна и столовая, и супружеская спальня, и закрытая веселенькая дверь розового цвета — наверное, в детскую.
— Господин Куталион, — снова подал голос господин Гвириэль; ниссэн Авриль вздернула его за локоть и увела за ширму, видимо, переодевать, − мне неловко, но я вынужден попросить вас об одолжении!
— Я вас слушаю, — отозвался Белег.
Он повесил мокрые вещи на раму каминного экрана, сам отодвинулся в сторону: из коридора пришел все такой же мрачный Идмо с половой щеткой и ворохом тряпок, стал протирать пол.
На крышке секретера кучно выстроились рамки с фотокарточками. Серьезная девушка в широкополой, студийного вида шляпе позировала с букетом цветов; удивленно таращились в кадр молодожены — та же девушка, на полголовы выше жениха; аккуратное семейство замерло в стандартных позах — молодая мать с кружевным свертком на руках, насупившийся мальчик держится за гордого отца.
— Господин Куталион, помогите мне, пожалуйста! Дело в том, что в последнее время мне никак не удается дозвониться до Мальвис. Я справлялся и на станции, и в мастерской, но мне не могут помочь. А сегодня, представляете, я решил дать телеграмму — так ее вовсе не приняли! Я, конечно, это так не оставил и написал жалобу! Но телеграмма-то нужна… — он, уже в полосатой пижаме, пошатываясь, вышел из-за ширмы и сел на постель, машинально потянул на колени плед. — Если это технический сбой, то пора бы его устранить, вам не кажется? И я подумал, не могли бы вы со своими возможностями что-нибудь узнать? А то я очень переживаю…
— Посмотрим, что можно сделать, — согласился Белег.
С фотокарточек он перевел взгляд на старый, сильно выцветший бланк телеграммы — тоже в рамке, тоже под стеклом. «СТРАШНАЯ ГРОЗА ЗАДЕРЖИМСЯ СУТКИ ДАМ ТЛГР ТОЛ-СИРИОНА ЦЕЛУЕМ ТЫСЯЧУ РАЗ МАЛЬВИС». На бланке еще можно было различить бледный почтовый штамп: «Arda Сalon, Taras Corma» и рукописную дату — Ringare, 17 — 455{?}[Arda Calon (квен.) — АрдГален. Ringare (квен.) — декабрь. Дата накануне Дагор Бреголлах.].
Господин Гвириэль молчал, переводя полный замешательства взгляд с Белега на Авриль, с Авриль на Идмо, с Идмо на Турина. Потом зацепился взглядом за крышку секретера. За окном сверкнула молния, загремело где-то далеко.
Его возмущение и испуг, и вечная комичная озабоченность чем-то, и вечная готовность прийти в не менее комичное раздражение как-то разом стаяли, стекли с лица, и снова сверкнувшая молния осветила лицо чужое — совершенно трезвое и совершенно разумное. Следом за молнией донесся уже близкий, подкравшийся, раскатистый гром, и этого раската хватило, чтобы господин Гвириэль содрогнулся еще раз и неловко, словно сломавшись, боком свалился на постель, потянул на голову плед.
Они вышли из парадной обратно под дождь. Авриль и Идмо остались в квартире — то ли прибраться, то ли последить. Хотя все равно ясно было, что сегодня господин Гвириэль уже никуда не денется: еще пару дней он будет лежать, больной и разбитый, но потом, как всегда, успокоится — встанет утром, снова появится во дворе дома 22/1 и снова разовьет бурную деятельность по благоустройству своих владений, воспитанию прислуги и стремлению докучать жильцам обычными придирками.
Во дворе было непривычно темно: фонари не горели, и только прямоугольники окон бросали на землю желтый свет, и тот дробился в лужах и в струящихся между плитками потоках воды. А потому взгляд из подворотни Белег почувствовал раньше, чем увидел возле стены чью-то затаившуюся фигуру. Почувствовал, вскинул голову, разглядел.
— Ваш заказ. Получите, — проговорила женщина, когда Белег и Турин приблизились и тоже укрылись в подворотне — и от дождя, и от случайного взгляда.
Сейчас на ней был не рабочий кожаный фартук и не кожаный ремешок в распущенных волосах; она была одета в обычный дамский плащ, из-под него виднелся край темного подола то ли платья, то ли юбки, поблескивали лаковые туфельки; на голове чуть набок сидела обычная дамская шляпка, и весь облик — самый заурядный, неприметный — наводил на мысли то ли о школьной учительнице, то ли о гувернантке в хорошем доме.
Белег протянул руку и забрал пакет. Внутри был его хронометр и товарный чек — переборка, чистка, число, подпись, лиловый штамп.
— Ваша вещь в порядке. Заказ выполнен с полной гарантией. Можете начинать пользоваться, когда сочтете необходимым, но чем скорее, тем лучше. Чек рекомендуем сохранить на случай непредвиденных обстоятельств.
— Благодарю.
Женщина взглянула на него, на Турина и, помедлив, добавила:
— Также обращаю внимание, что гарантия распространяется только на вас и на вашего друга.
— Это понятно.
— В таком случае спасибо, что выбрали нас, и всего доброго, — она раскрыла в сторону большой черный зонт и, негромко стуча каблуками, вышла в проезд. Ненастный вечер сразу проглотил ее фигуру.
— И что теперь? — спросил Турин, наблюдая, как Белег застегивает ремешок хронометра. — Заливаем полный бак?
— Заливаем, — согласился Белег и через плечо взглянул на дом: выходившие во двор окна господина Гвириэль уже все погасли. — Но ты прав: давай сначала поужинаем.
========== Глава IX. 7-13 ==========
Комментарий к Глава IX. 7-13
Примерная “политическая” карта Белерианда еще раз: https://postlmg.cc/Y409h8dm
В какой-то момент можно будет побегать под музыку: https://www.youtube.com/watch?v=m9xqO9kKqyk
Королевство Дориат и Белерианд, шоссе «Регион — Юг»
15.09.490 г.
05 часов 00 минут
Главных выездов из города всегда было четыре — по сторонам света. Раньше таковыми служили две дороги, Речная и Лесная: первая тянулась вдоль Эсгалдуина на запад, на Бретиль, и на восток, в Нан-Эльмот; вторая сразу уходила на юг, а на севере реку пересекала и устремлялась в глубь Нэлдорета. Большая городская перестройка спрямила обе, обе перекопала, усадила деревьями и частично переименовала — в бульвары. Поэтому и транспорт, и армейские части, и отдельные путешественники в обычные дни — и Белег с Турином в день нынешний — покидали город по одному из двух главных, специально спроектированных, нарочито парадных проспектов — по Регионскому или Эстоладскому.
Выехали засветло. Мокрый после ночной грозы город еще чутко спал, жмурясь щелями зашторенных окон, фонарями патрулей и фарами военных автомобилей. Такой же стремительный, среди них несся и «Глаурунг»: тормозил, приподнимая зад, перед постами, ждал торопливого перемещения шлагбаумов, барьеров и опутанных колючкой загородок, а потом вырвался наконец, оставил позади затопленные страхом улицы, поддал газу и рванул на юг всей мощью своих перебранных, начищенных, хорошо смазанных цилиндров.
Перед отъездом заглянули во дворец.
— Мне вообще стоит что-то говорить? — спросил Орофер.
Он обнаружился не у себя, не в Собрании, а в зале Малого Совета. Больше никого внутри не было, только в приемной для разнообразия сидел у двери не Корлас, а какой-то незнакомый порученец, а сам Орофер в зале за длинным столом то ли читал что-то, то ли над бумагами с открытыми глазами спал.
— Можете ничего не говорить, — предложил ему Белег, пока принц тер ладонями лицо и шарил вокруг себя: похоже, потянулся к оставшемуся в кабинете телефонному аппарату, потом еще к чему-то, потом открыл рот и хотел крикнуть кого-то — но все спохватывался, останавливался.
— Зачем тогда?..
Белег вынул из внутреннего кармана запечатанный конверт, показал.
— На всякий случай.
— Ваша последняя воля? Польщен, — пробормотал Орофер, забрал конверт, поднял на просвет, — или там прощальные стихи? Тогда увольте.
