© Игорь Аброскин, 2023

© Издательство BookBox, 2023

Вот и вышел первый зрелый сборник поэта Игоря Аброскина, эпиграфом к которому я выбрал строки:

Когда-то, в отколовшемся как льдина доковидном прошлом, бывая с литературными поездками в Саянске, познакомился с Игорем на литературных посиделках, остроумно названных «Литературная среда». Название связало и день недели, в который собирались литературные единомышленники, и сферу занятий, интереса, существования людей пишущих. Были стихи, проза, взаимоознакомительные беседы, вопросы и откровения под чай с печеньками. Услышав те самые строки Игоря, я вдруг понял, что мы земляки. Тогда и теперь. Земляки в квадрате. Тогда – земляки по морю: и автор, и я – прожили большую и, пожалуй, самую важную часть своих лет на берегах озера-моря – Каспия, которому величественных строк посвящено не меньше, чем Байкалу. В порыве некоего озарения озвучили шуткой предположение, что не пересеклись мы раньше только потому, что жили на разных берегах: он в Баку, на западном берегу, где воздух основательно пропах нефтью, а нефтяные вышки – давно привычная часть морского пейзажа, если вспомнить известные на весь Союз Сумгаит, Нефтяные камни… Я же вырос и возмужал на восточном берегу, на полуострове тысячи ветров – на пыльном полуострове Мангышлак, где в степи вышек нефтяных тоже было немало, а ветер и запах моря такой же привычный и родной. Между нами тогда всего-то было сорок минут лёту – самолёт набирал высоту, а потом по глиссаде шёл на посадку, перелетев через Каспий. А теперь мы вновь земляки, уже по Сибири…

Стихи, как водится, приходят сами, не спрашивая разрешения и прописки. Мы, русские, хоть и зелёные, поэты, жившие в чужих теперь краях, попавшие туда волею судеб родителей, искавших свои города, мы дышали Великой Речью, которая тогда связывала всех нас, детей разных народов.

Именно Речь дарила возможность творчества и связывала нас, духом и именем русских, с «Большой Землёй» – Россией. Ветры-волны-книги и битвы за своё право быть собой – осмысление Бытия. Да, были и пацанские синяки, как медали за отстаивание своего права жить на территории, где, бывало, на нас глядели другие, порой явно недружественные мальчишки-парни-мужчины, не желавшие нас видеть на своей национальной окраине. Бывало и так. Так мы взрослели…

И рождалась в этой обязательной проверке характера и права на жизнь поэзия – лирика, полная вопросов и философских размышлений… Господи, а ведь мы, тонко чувствующие лирики, беззлобные аки агнцы умиротворяющие, там выжили! Звучит как тост, который грех не поднять…

Вот так, строками вместо обид и жалоб! Вот так знакомо, честно и прямо! Так пишут только те, кто имел счастливую возможность быть мучимым вопросами сродни шекспировскому «Быть или не быть?», живя в краях, которые часто вызывали на поединок. Наше поколение читало умные книжки, смотрело фильмы о главном и задавалось вопросом о судьбе жителей Гватемалы и прочих Чили, а после дралось на улицах с недругами из враждебных компаний, материвших нас на языке этих земель… Я читаю и узнаю себя, несмотря на то, что Игорь пишет не так, иначе, имея свой особенный голос. Но суть та же. Единая: мы долго шли на Родину, мы жили мыслями о ней, и мы вернулись. И впитываем её, пускаем корни, вживаясь.

Помню те первые беседы-взаимооткрытия, в которых всплывали и у него, и у меня драгоценные воспоминания детства и юности, формировавших наши личности. И та же схожесть. Практически одни и те же имена любимых поэтов, в центре – Высоцкий. Народный, всеобщий и свой, внутренний, личный. Сила, помогавшая расти и зреть.

И мы пили. Нет, не глубоко, не до потери счёта времени, прошедшего с детства. Не до провалов и беспамятства. Культурно, без братания и слёзных откровений в вечном уважении. Русские мы, чужбина выковала в нас ответственность за свой народ, представителями и образами которого мы были там. Не уронить имени своего было стержнем моральным и этическим…

После, в номере гостиницы и переосмысливал, и досказывал то, что осталось за рамками. По строкам, по волнам из памяти, по ветру, который будет до конца царить в наших душах, мы словно побратимы. И можно в одной лодке распустить парус, чтобы порывы его объездить и усмирить. И принять как Вечную памятную метку…

У человека пишущего, а в особенности поэта, вектор жизни формирует первая любовь. О любви в сборнике немало стихов. А какой поэт без любви? А какая любовь без стихов? Вечный двигатель творческого процесса, сеятель и жнец одновременно, сопряжённые вечным смыслом Жития Человека Чувствующего. Томным кличем-призывом-признанием звучит:

Новым витком творческим стал переезд в Сибирь, в Саянск, к соснам в городе, обильному снегу, зимней стуже и сдержанным чувствам людей северных.

Новое место, новые мысли, новые связи, впечатления… Он оказался в пространстве, отличающемся от прежнего кардинально. И вжился. Семья, работа, друзья, увлечения. Но мечта о Доме ещё добаливает, рождая строки, в которых жаркое:

Мне понятна эта неутихающая нота поиска исходной Родины, той самой, глубинной, истоковой. Дон, степи, ковыль, вольный люд… Прочувствуйте и вы. Найдите в себе эту ноту, тихо звучащую в нас, потерявших корни. Все мы странники, все неприкаянные. И дело не только в адресах. Сердце часто вдруг затомится при виде далёких ночных огоньков…