— Майя поняла это, — тихо сказала Мисато сквозь слезы, — Ее должны назначить главной.

— Она не такой хороший тактик, как ты, — ответил Макото, — Я видел твои результаты. Ты была в одном пункте от абсолютного результата в сценарии «Ямато», это лучший результат, кем-либо достигнутый. У тебя талант, Мисато, но ты должна оставаться трезвой, чтобы использовать его. Даже командующий Икари не винит тебя в том, что случилось.

Она посмотрела на него, посмотрела в его глаза, задумавшись о чем-то. Наконец, она произнесла:

— Хотела бы я, чтобы Кадзи был здесь.

— Но его здесь нет. И как бы ты не желала, от этого ничего не изменится. Мы должны обходиться тем, что имеем. «Хотел бы я, чтобы ты так думала обо мне, — подумал он, — Терпеть не могу, когда ты так переживаешь из-за этого».

На мгновение, она подарила ему страстный взгляд, подобный которому он не получал за всю свою жизнь ни от одной женщины. «Неужели она собирается…» — подумал он про себя.

Она отвернулась.

— Это было некрасиво по отношению к тебе, — пробормотала она, — Я, правда, испортила все дело, да?

— Ничего такого, что ты не могла бы исправить, если поработаешь над этим. Мы не можем вернуть погибших, но мы, по-крайней мере, можем позаботиться о том, чтобы еще больше людей не присоединились к ним, — он почувствовал сожаление, от того, что упустил свой шанс, но он не хотел заниматься этим с Мисато, когда она чувствует себя так плохо. Особенно, учитывая, что он будет для нее лишь заменой того, кого она действительно хочет.

Мисато, наконец, начала успокаиваться.

— Я поем, а потом надо будет сходить, поговорить с Рицуко, — сказала она, — Скажу ей, чтобы выдала Майе премию в этом месяце.

— Командующий Икари уже сделал это. Ее зарплата также увеличена, — Макото отстранился от нее, — Ладно, мне пора, нужно поработать над рапортом.

— Не уходи, — попросила она, — Я привыкла к компании.

— Хорошо, — он снова уселся на кровать, — Мы собираемся посмотреть какой-нибудь фильм в одной из комнат для брифингов, сегодня вечером. Приходи, если хочешь.

Они продолжали разговаривать, пока Мисато ела, и постепенно, она почувствовала, как головная боль отступает. «У меня много работы, которой я должна заняться, — подумала она, — Пора приниматься за дело».

Глаза Хикари вспыхнули от радости, когда она вышла из дверей школы. Ее мужчина, Тодзи, ждал ее, прислонившись к бетонному забору.

— Тодзи! — она подбежала к нему и прыгнула в его объятия, но улыбка Хикари быстро исчезла, когда она поняла, что он не слишком рад.

— Тодзи… что случилось?

— Мы можем… мы можем поговорить где-нибудь в другом месте?

Она молча кивнула. Взяв велосипед Тодзи, они поехали через город. Хикари крепко обхватила Тодзи сзади. Они ехали по улицам города, то появляясь на солнце, то снова ныряя в тень домов, пока не прибыли в место Кенсуке, как они его называли. Это был участок шоссе, откуда Тодзи обычно любовался городом. Дорога змеей вилась по выступающему утесу, обеспечивая великолепный вид на Токио-3.

Тодзи остановил велосипед и вместе с Хикари подошел к ограждению. Он смотрел на Токио-3 с выражением, которое она никогда не замечала в нем прежде.

— Скажи мне, что сообщали о наших действиях в новостях? — спросил он.

— Немного, — ответила Хикари, — NERV столкнулся с Ангелом, там возникли какие-то пожары, кто-то погиб, но NERV спас положение.

— И все? — переспросил он натянуто.

— Тодзи…что произошло?

— Не знаю, должен ли я радоваться или беситься, слыша это.

— Тодзи?

Он, наконец, повернулся оказался лицом к лицу с ней и дав волю гневу.

— Все пошло на хрен, черт возьми. Все. Никто не знал, что, черт побери, делать, говорю тебе. Они послали туда Синдзи, обдолбанного наркотиками и перевязанного, а эта проклятая сука Аска хотела бросить его на погибель…

— Тодзи! Не говори так! Аска не могла бы…

— ДА, ОНА МОГЛА БЫ! Она могла бы сделать это, и она сделала это, и я подставил свою шею, и свою задницу, ради друга, и…и…проклятье.

Его гнев уступил место печали.

— Ты знаешь, я пошел на это ради того, чтобы моей сестре обеспечили наилучший медицинский уход. Но это проклятое дело выглядит все хуже, с каждым гребаным днем.

Она медленно взяла его за руку и нежно сжала.

— Дорогой, просто скажи мне…

— Малышка, мы облажались. Мы реально облажались.

— Насколько… насколько все плохо? Что с остальными?

— О…Синдзи забинтован, как мумия, все его тело в ожогах. Весь народ Перу желает, чтобы наши задницы оказались перед расстрельной командой, и я думаю, не видать мне моей первой зарплаты.

— Синдзи обгорел?

— О, — сказал он, дрогнувшим голосом. На его глаза навернулись слезы, — Я говорил тебе, что два миллиона человек погибли?

Хикари уставилась на него.

Тодзи опустился на землю, привалившись к ограждению шоссе. Он обхватил голову руками и начал плакать. Хикари опустилась рядом с ним, нежно обняв его.

— Два миллиона человек! — закричал он, — Два миллиона… — он погрузился в ее объятия, все еще плача. Она слегка покачивалась взад и вперед, ее рука медленно гладила его волосы. Она не знала, что сказать. Слова, подобные «ты сделал все что мог» и «это не твоя ошибка», прозвучали бы неискренне и пусто, учитывая два миллиона погибших.

Вместо этого, она сделала то, единственное, что могла сделать. Осталась с ним.

Кадзи постучал в дверь квартиры Мисато, не уверенный, что она дома. Он опасался, что она не в настроении, и он будет не в силах помочь ей. Кадзи ожидал, что она позвонит, после возвращения, но так и не дождался. Она не отвечала и на его звонки. «Надеюсь, она не злится на меня», — подумал он.

— Войдите, — раздался ее крик за дверью.

Он вошел, держа в руках букет цветов и надеясь, что этого достаточно. Она сидела за кухонным столом, внимательно изучая груду рапортов. На ней был выходной костюм и она слушала Американскую Ретро-станцию. Он покачал головой. «Думаю, она не понимает ни единого слова, — подумал он, — не то, чтобы англоязычные слушатели понимали, о чем поется в песнях «Нирваны», но все же…»

Мисато подняла глаза и улыбнулась ему. Она выглядела немного утомленной.

— Жаль, что тебя не было с нами, — произнесла она.

— Я тоже скучал без тебя, — ответил он, подходя и целуя ее в губы, — Но я должен был выследить нескольких бывших сотрудников NERV и выжать из них кое-какие секреты.

— Я думаю, мы похожи на мафию, покинуть которую нельзя, — слабо улыбнулась она.

— Они инсценировали собственную смерть, но они были недостаточно мертвы, чтобы скрыться от меня. Ничего, если я налью себе чего-нибудь выпить? — он пошел к холодильнику, не дожидаясь ответа.

— Давай-давай, — разрешила она, делая глоток какой-то оранжевой шипучей жидкости из кружки, стоящей на столе среди рапортов.

Он открыл холодильник. Пиво исчезло, уступив место молоку, кока-коле, пепси и огромному количеству чего-то, под названием «Orange Fresca». Взяв одну банку, он уставился на нее.

— Это еще что?

— Без понятия. На складе базы есть комната, битком набитая разными видами газировки, — ответила Мисато, — Я совершила туда рейд. Понятия не имею, откуда все это там взялось. Но вкус разный, так что мне даже, в какой-то мере, нравится.

— Но что такое «Fresca»?

— Откуда я знаю. Скажи мне, что такое «пепси», помимо того, что это напиток?

Он бросил в стакан немного льда и налил оранжевую шипучку.

— Они, наконец, выкинули все твое пиво?

— Сама выкинула. Надоело мне все это.

Он удивленно моргнул.

— Никогда бы не поверил, что такое может случиться.

— Я проклятая алкоголичка, и я должна завязать, — ответила она, — И я сделаю это. Я не собираюсь даже прикасаться к пиву, пока мы не убьем последнего из этих проклятых Ангелов.

— Это может потребовать немало времени, — сказал он.

С одной стороны, он считал, что бросить пить для Мисато было бы неплохой идеей, но он уже видел, как она решала завязать прежде, и обычно это не длилось долго. Большинство людей, которые, как он знал, пытались резко завязать со спиртным, заканчивали тем, что снова быстро возвращались к тому же состоянию. Иногда даже хуже. Но он не хотел, также, ей препятствовать.