В ее голове вертелись обрывки воспоминаний, эхо недавних и далеких событий.

Третье Дитя, Синдзи Икари. (ты прекрасна)

Второе Дитя, Аска Лэнгли. (мы просто…понимаешь… хотели тебя развеселить)

Отражение того, что когда-то случилось, смешивались в ее внутреннем взоре с вездесущими мерцающими красными символами.

На полу лежала пыльная тряпка. Она смотрела на нее некоторое время, потом наклонилась и подобрала. Медленно, плавными кругами, Рей принялась вытирать пол.

Вечер наступил незаметно, и лучи заходящего солнца окрасили бар Джимми в оттенки красного. Вдали, на краю горизонта, в темнеющем небе вспыхнули первые несколько звезд.

Макото был слишком несчастен, чтобы обратить внимание на эту красоту. Вместо этого, он лениво болтал соломинкой в коктейле, рассеянным взглядом скользя по залу. Джимми, бармен, стоял поблизости, полируя пустые стаканы тряпкой.

— Что-то тревожит тебя, а, парень?

Макото медленно кивнул.

— Не возражаешь, если я спрошу? Женщина?

Он поднял глаза на бармена.

— Ага.

— Ах да, вечная загадка человечества. Женщины.

Макото кратко рассмеялся.

— Да, все дело в них. Я думал, что у меня есть шанс с ней, но теперь она трахается с кем-то другим.

Джимми кивнул.

— О, такого рода проблема.

Макото нахмурился и наклонился к Джимми.

— Это еще не все. Она трахается с парнем, который обращается с ней как последней шлюхой, в то время, как я надрываю задницу, лишь бы заставить ее обратить на меня внимание!

Джимми пожал плечами.

— Может, у нее склонность к мазохизму?

Макото снова опустился на свое сидение.

— Хм. Да. Может быть, — он мрачно осмотрелся по сторонам, его взгляд наткнулся на пустую сцену, — А где ваш пианист? Как его там…? «Бадди» что-то там еще?

— О, ты имеешь в виду Нила? Он сказал, что ему пора двигаться дальше. Думаю, ему здесь надоело.

— В самом деле? Эх, жаль, мне в каком-то роде нравился этот парень.

На лице Джимми появилась улыбка, говорившая, что он знает что-то интересное.

— Ну, все не так плохо. Подожди немного и увидишь, кого я нашел взамен.

— Хм?

Словно услышав его слова, авто-жалюзи на окнах затемнили помещение, оставив зал при искусственном освещении, в оттенках синего. Мягкий свет упал на сцену, и на женщину, подошедшую к микрофону.

Первое, на что обратил внимание Макото, были ее глаза. Они, казалось, манили его. Было в них что-то, подобное свету звезд, или светлячкам, что-то, не поддающееся описанию. Ее кожа была загорелой и гладкой, черные волосы змеились вниз длинными роскошными прядями.

Она тепло улыбнулась собравшимся в зале, в то время, как еще один человек занял место за пианино. Макото не был уверен, но ему показалось, что она подмигнула ему.

— Ничего себе. Кто это?

— Она прелесть, не так ли? — спросил Джимми, — Линн Х. Тапароти. Только что из Майями, как она сказала.

— Ты прав, Джимми, чертовски отличная замена.

Макото возвратился к своей выпивке, народ затих. Линн очаровала всех своей завораживающей улыбкой и….

In my eyes, indisposed

In disguise, as no one knows

lies the face, lies the snake

the sun in my disgrace.

Макото застыл с бокалом в руке. Что-то заныло у него внутри.

— Знакомая песня.

— Старая, — сказал Джимми, — «Black Hole Sun», Soundgarden.

— А, старая клубная группа?

— Нет, старая гранж-группа.

— Гранж-группа?

Boiling heat, summer stench

'neath the black the sky looks dead.

— Это была гранж-группа, которая играет в клубах?

— Нет, это была гранж-группа, которая играла гранж.

call my name, through the cream

and I'll hear you scream again.

Макото почесал голову.

— Так, эээ, как же она поет…?

— Должно быть, электронные гитары заменяет фортепьяно.

— Я имел в виду слова песни. Эээ, почему?

Black hole sun, won't you come

and wash away the rain.

— Она говорит, что ей нравится искажать замысел первоисточника, и заставлять его звучать лучше, — ответил Джимми.

Black hole sun

won't you come

won't you come.

— Думаю, завтра вечером она попробует Элвиса в стиле кислотного джаза.

Макото медленно мигнул.

— Ве-е-ерно.

— Что мы делаем на крыше? — спросила Мисато Кадзи.

— Отсюда вид лучше, — ответил он, — Мы можем наблюдать закат солнца.

Он сел недалеко от края, Мисато опустилась рядом с ним. Прохладный ветерок обдувал их, в то время, как солнце исчезало за горами на западе.

— Первый намек на зиму, — сказал он.

— До зимы еще несколько месяцев, — ответила Мисато, взяв его левую руку в свою, — Еще даже не осень. Это просто летний ветерок.

— Равноденствие наступает, и дни становятся короче. Все постепенно движется к концу.

Мисато нахмурилась.

— Обязательно быть таким пессимистом?

— Нет, — он улыбнулся, едва не выведя ее из себя.

— Тогда, прекрати, — сказала она, сдержавшись.

Он наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Да, моя леди. Как ты прикажешь.

— Мне жаль, что мы потратили впустую столько времени, — сказала она тихо.

— Если бы мы не расстались, я бы, вероятно, стал служащим в фирме моего отца, а ты бы растратила себя, как домохозяйка. Токио-3 был бы к настоящему времени разрушен, и мы все были бы мертвы.

— Значит, это ты так спас мир, бросив меня? — спросила она саркастически.

— В той или иной степени. Камешек и лавина, понимаешь? Бабочка взмахнула крыльями в Токио-3, а Ангел напал в Канаде.

Мисато рассмеялась.

— Так, может, Ангел подохнет, если она помашет крыльями где-то еще?

— Вся штука в том, чтобы найти правильную бабочку. Я хочу знать, почему Ангелы нападают… где их бабочка?

— Так же, как и я, — согласилась Мисато, — Но у нас нет никакого способа выяснить это, если только мы не захватим и не допросим одного из них. От Короля в Желтом было не много толку в этом отношении.

— Я думаю, у NERV уже есть ответ, — сказал Кадзи, — Вопрос в том — где они хранят его?

Мисато нахмурилась.

— Не суй свой нос не в свое дело, если не хочешь лишиться его.

— Любопытство может убить кота, но ты не можешь принимать разумные решения, если не знаешь, что происходит.

— Кадзи, не делай никаких глупостей, у тебя на лице все написано.

— Я считаю, Рицуко знает больше, чем мы, но я не знаю, как вытащить это из нее, — он посмотрел на город, слегка постукивая пальцами левой руки по ее бедру.

— Ты мог бы предложить ей снова покрасить ее квартиру, — сказала, смеясь, Мисато.

— Не будем вспоминать об этом. Я все еще просыпаюсь, и вижу этот ужасный цвет моих стен. Я протираю глаза и понимаю, что ее возмездие по-прежнему на месте.

Она поцеловала его в щеку и встала.

— Мне пора готовить обед.

— Я должен бежать, если хочу жить?

— Ты мог бы помочь мне готовить.

— Хорошо. Но тогда, я предупрежу детей, чтобы ОНИ убегали, если хотят жить, — сказал он, вставая и спускаясь вслед за ней.

Аска планировала просто поспать этой ночью, но она чувствовала, что должна кое-что спросить у Ёхт. Это заставило ее провести две недели времени сна, топая назад в Селефаис, и в попытках найти следы Мизраима Провидца, который, как считают, был способен связываться с другими мирами.

Ее поиски привели к хижине Мизраима, ветхому деревянному строению, ютившемуся в маленькой долине, среди холмов Танариана. Там, где их восточный край начинал переходить в отлогие горные гряды. Мизраимом оказалась морщинистая одноглазая ведьма, носившая изодранное, но некогда изящное, красное платье.

— Так ты хочешь поговорить с кем-то в Королевстве Радости?

— Вы можете мне помочь? — спросила Аска.

— А ты можешь убить Дьявольских Псов Н’бар? Они сожрали мою овцу.

— Красные собаки, выдыхающие огонь?