Однако бессмертный и тут умудрился обмануть ожидания непутёвого мага, он не сделал ни единого жеста, чтобы потянуться к пистолету, словно не считал Мартина достаточно серьёзной угрозой для того, чтобы воспользоваться оружием. Как ни странно, это совсем не ободрило растерявшегося мальчишку, напротив, ему отчего-то сделалось совсем тошно.

– Кто ты такой? – небрежно поинтересовался бессмертный, подойдя вплотную. – Отвечай.

– Я Мартин,– послушно пролепетал почти Творец, хотя вроде бы совсем не собирался знакомиться со своей потенциальной жертвой. Однако желание угодить этому странному мужику сделалось вдруг настолько подавляющим, что промолчать показалось ему немыслимым кощунством.

Самым удивительным было то, что Мартин вовсе не находился в трансе, его сознание было как никогда ясным. Он отлично понимал, что бессмертный применяет против него какую-то психотехнику, но противопоставить ей ничего не мог, да что там противопоставить, он даже приблизительно не представлял механизма её действия. Сказать по правде, Мартин был настолько шокирован своей беспомощностью перед вроде бы обычным человеком, что в момент утратил способность не только нападать, но и защищаться.

– Ты ведь не случайно здесь оказался, Мартин,– бессмертный задумчиво посмотрел на бегущие по небу облака,– тебя прислали меня убить. Ты служишь загонщикам?

– Нет, я никому не служу, это просто испытание,– слова сами собой слетали с языка Мартина, он оказался не в силах даже контролировать свою речь, но это почему-то уже не вызвало огорчения.

– Вот как? – бессмертный на секунду задумался. – И кто же устроил тебе это испытание?

– Мой наставник Джарет, он тоже бессмертный,– сцена во всей своей сюрреалистичности всё больше напоминала светскую беседу с той только разницей, что один из её участников не мог её закончить по своему желанию.

– Уж не тот ли это Джарет, который командует рейдами загонщиков? – продолжал допрашивать Мартина бессмертный.

– Да, он участвует в рейдах,– послушно пролепетал мальчик, хотя отлично понимал, что этим признанием, скорее всего, подписывает себе смертный приговор.

Некоторое время бессмертный молчал, как бы раздумывая о своих дальнейших действиях. Впрочем, возможно, он просто сканировал окружающее пространство на предмет других нежданных гостей, например, того самого наставника, о котором упомянул его облажавшийся ученик. В сердце Мартина тут же вспыхнула надежда на то, что бессмертный засечёт Джарета и по необходимости переключит своё внимание на более опасного противника. Увы, его надежды не оправдались, во взгляде бессмертного не появилось ни малейших признаков беспокойства. Похоже, эти парни умели не только ощущать присутствие других людей, но и блокировать свои собственные эманации.

Мартин мысленно взмолился непонятно каким богам о том, чтобы Джарет догадался, что пришла пора вмешаться. Он уже не думал о том, как придётся расплачиваться за свой провал, теперь ему сделалось по-настоящему страшно, и это, как ни странно, заставило его мобилизоваться для отпора агрессору. Наверное, если бы бессмертный пропустил этот момент, Мартину удалось бы сбросить наведённый морок, но тот вовремя учуял его страх и успел среагировать. Строгий взгляд из-под насупленных бровей буквально пригвоздил несчастного мальчишку к земле, заставив позабыть о сопротивлении. Всё, чего Мартину сейчас хотелось – это чтобы стоящий перед ним человек перестал сердиться.

– Не нужно меня бояться, я твой друг, единственный друг,– в голосе бессмертного зазвучал металл. – Ты мне доверяешь, Мартин? – Непутёвый маг неуверенно кивнул, поскольку к этому моменту уже не мог издать ни звука. – Тогда ложись на землю мордой вниз,– прозвучала странная и в то же время жёсткая команда.

Колени Мартина подогнулись сами собой, и через секунду его лицо погрузилось в сухую колючую траву. Он не сделал ни единой попытки к сопротивлению, даже мысли такой у него не возникло. Собственно, все мысли вдруг куда-то улетучились, оставляя в голове полный вакуум. Страх, кстати, тоже растворился в какой-то странной и явно неуместной в данных обстоятельствах апатии, и это был, пожалуй, единственный позитивный момент. Мартина вдруг охватила странная уверенность, что всё будет хорошо, что бессмертный лучше знает, что нужно делать. Откуда взялась эта губительная доверчивость, он не понимал, но отчётливо ощущал, что она сделалась практически абсолютной.

– Мартин, а ты не устал дышать? – лениво поинтересовался бессмертный, и воздух, который только что легко проникал в лёгкие самоуверенного мага, вдруг сделался густым, как желе. Теперь каждый вдох требовал от Мартина прямо-таки неимоверного усилия. – Не нужно себя заставлять, в этом нет никакой нужды,– заботливо посоветовал коварный манипулятор. – Перестань дышать,– последние слова прозвучали как команда, и Мартин понял, что больше не сможет сделать ни единого вдоха.

Самое странное, что даже сейчас, чётко осознавая, что умирает, он не испытывал страха, но не потому, что был уверен в своей способности обходиться без тела, собственно, об этой способности Мартин забыл напрочь. Нет, он даже мысли не допускал о том, что ему удастся спастись, просто слова бессмертного отключили не только его волю к сопротивлению, но и инстинкт самосохранения. Мартин погружался в небытие с полнейшим безразличием, как будто наблюдал за происходящим со стороны. Наконец темнота раскрыла ему свои объятья, и он с облегчением провалился в них, словно в мягкую перину.

Если вы думаете, что превращение эфирного мира в материальный можно было осуществить только насильственно, либо с помощью обмана и манипуляции, то вы глубоко заблуждаетесь. Алгоритмы нашего благословенного мира вовсе не запрещают его преобразование. В этом смысле наш божественный вандал не нарушил каких-то сакральных заповедей. Дело в том, что параметры интерпретаций, которые наш ум использует для создания иллюзорной картинки реальности, вовсе не являются некоей константой, они есть функция одной весьма своеобразной переменной. В качестве таковой служит наше желание. Не удивляйтесь, моё утверждение вовсе не голословно, сему тезису имеется вполне рациональное подтверждение.

Каждый мир в проявленной реальности построен на своих правилах и алгоритмах, и вряд ли те алгоритмы, что лежат в фундаменте нашего мира, можно считать такими уж экзотическими. Разумеется, выбор основы для управляющих алгоритмов – это целиком и полностью прерогатива его Создателя, но разве не логично использовать в качестве таковой наиболее мощные сигналы, а именно доминантную частоту в вибрационном спектре сознаний его жителей. У человеческих тел такой доминантой является диапазон частот, который буддисты именуют эмоцией страсти. Так что не стоит удивляться тому, что именно наши желания лежат в основе алгоритмов нашего мира.

Мы живём в мире желания, и если бы мы просто сами захотели превратить эфирный мир в материальный, то ничего фатального не случилось бы. Алгоритмы программы отработали бы наш сигнал, и всё. Никаких живодёрских концептов, погрузивших нас в невежество относительно своей природы, просто не потребовалось бы. Всё, что нужно было сделать нашему божественному вандалу – это убедить эфирных существ в преимуществе мясных скафандров. Увы, похоже, он оказался не слишком грамотным маркетологом, и его рекламные заманухи не сработали. Вот и пришлось ему прибегать к откровенному вранью и запугиванию.

Попробуйте навязать меховую шубу обитателю жаркой пустыни, и вам сразу станет понятно, насколько это нетривиальная задачка. А вот если убедить такого упрямца, что шуба является неотъемлемой частью его существа, наподобие шкуры тушканчика, то даже уговаривать не придётся. Именно это с нами и сделали с помощью концепта субъектности тела, только вместо шубы, нам навязали мясные скафандры. Не стану спорить с тем, что с точки зрения маркетинга сей ход был просто гениальным, но его техническое воплощение отчего-то дало сбой, поскольку в качестве побочки мы лишились знания о смысле своего существования.