— Именно. — кивнул я. — Только мой личный флот как магистра ордена святого Александра Невского и князя Ляпинского. Но и оттуда мне взять почти нечего, большинство занято на Рубеже.

— Вам нужен корабль. — догадался Краснов. — Но необычный… вы хотите отремонтировать линкор Петр Великий!

— Именно. — улыбнувшись сказал я. — Если у нас будет судно, которое выдержит сражение один на один с флагманом Английской эскадры, мы сумеем удержать регион, или даже изгнать из него флот лиги наций. Только придется поторопиться, пока они полностью не захватили контроль над Пакистаном.

— Судно получило слишком большую дозу искажения, большая часть обшивки и многие внутренние механизмы остаются под воздействием диссонанса. — произнес змей. — Не целесообразно менять все механизмы на новые, это займет не меньше времени чем постройка нового судна этого класса.

— Не займет, если экипаж будет состоять из практиков, контролирующих свое тело, а на борту будут установлены подавители диссонанса. — возразил я.

— Это… реализуемо. — подумав несколько секунд признал Змей. — Мы подготовим список необходимых ресурсов и фронт работ. Не менее недели.

— Слишком много. — поморщившись ответил я. — За неделю ситуация может в корне изменится.

— Три дня, если не менять обшивку и отказаться от части функций, в частности оборонительного противоабордажного комплекса вооружений. — добавил механоид.

— Хорошо. Готовьте список необходимого. — кивнул я, удовлетворенно. — Если придется, мы снимем оборудование с других кораблей.

Три дня, это действительно отличный срок, так что я был доволен. Ровно до того момента пока не вернулся во дворец, и ещё на подлете не почувствовал, что что-то не так. А уж когда заметил встречающую меня побледневшую Марию, вовсе напрягся, жалея, что не забрался в Архангела перед вылетом.

— В чем дело? — спросил я у супруги, на которой буквально лица не было.

— Не здесь. — ответила Мария, но то, как она сжала мою ладонь говорило о многом. Вздохнув, я приготовился к смертельной схватке, но, когда вошел во внутренние покои, понял, что к такому я не готов.

В малом зале для совещаний сидело двое. Маленький мальчик, лет двух и титан, подавляющий всех присутствующих своей аурой.

— Ну здравствуй… сын.

— Не вижу тут того, кого можно было бы назвать отцом. — стараясь сохранить самообладание ответил я. — Лишь искаженного, скрывающегося под давней личиной и выдающего себя за мертвеца, как они постоянно делают это в Европе и пытались сделать у нас на родине.

— Я был готов простить тебе убийство матери, но ты осмелился отказаться от меня? — проговорил Борис. — Что же, ты не оставляешь мне выхода, я возведу на престол чужую мне кровь, сына жены…

— Как жаль, что он так же мертв, и по свидетельствам рода Демидовых, и по сведениям тайной канцелярии. — усмехнувшись сказал я. — Давид Демидов мертв, отпет и похоронен на Екатериноградском кладбище, вместе со всем что осталось от его отца. Кто бы ни был второй самозванец, его не признает ни род, ни империя.

— Ты смеешь говорить за империю, чужак? — прорычал Борис.

— Хватит гавкать, отродье, я давно уже не боюсь ни тебя, ни твоих хозяев из общества. — ответил я, встречая потоки диссонанса ледяным щитом. — А вот твоей марионетке что-то поплохело, того и глядишь загнется, не выполнив своей миссии. Впрочем, учитывая, что тебе наплевать и на империю, и на её народ, я ничуть не удивлен.

— Ты будешь отречен от престола. — едва сдерживая гнев проговорил Борис.

— Кем? — я даже рассмеялся, по-новому взглянув на него. — Моя парламентская фракция составляет большинство. Мои сторонники занимают ключевые посты в министерствах и армии. Мой орден сильнейшая сила на просторах Евразии. Даже если ты вдруг решишь самоубиться об меня, создав зону, я её просто закрою, не впервой.

— Самоуверенности тебе не занимать, как и любому, кто только краешком глаз коснулся истинной силы. — ответил Борис, меча взглядом молнии. — Да только тебе никогда не сравниться со мной в силе, чужак.

— Как легко ты перешел с «сына» на «чужака». — усмехнулся я, разглядывая фонящую фигуру. — Но играть словами можешь не ты один. С прошлого раза я стал куда сильнее, и видел такое, что тебе даже не снилось. И если раньше твоя аура меня угнетала, заставляла прикрывать глаза, то оказавшись в самом центре зоны я узрел солнце, по сравнению с которым ты лишь дешёвая бракованная лампочка.

— Побывал в центре зоны и решил, что видел всё? — усмехнулся Борис. — Щенок. Ты даже не представляешь…

— Нет, это ты не представляешь, бывший. — ответил я, прервав речь императора. — Ведь ты, всего лишь обиженный ребенок, которому досталось меньше силы чем брату жены и детскому сопернику. И ради этого ты превратился в ЭТО. Ты давно уже не человек, и не понятно, был ли им вообще. Тебе ничем меня не напугать, нечего предложить, а сделать ты со мной ничего не можешь.

— Возможно ты стал сильнее, немного. — усмехнулся Борис. — Но я всё ещё в состоянии прихлопнуть тебя одним движением мысли…

— Нет. — злорадно усмехнулся я, чувствуя, как во мне все сильнее становится мелодия резонанса льда. — Ведь я тебя вижу!

— И что с того? Муха тоже видит солнце, но не в состоянии осознать всего величия мироздания. — усмехнулся Борис, поднимая ладонь. Вот только я и в самом деле видел его меридианы, видел искаженную множеством экспериментов энергетическую структуру и главное — видел, как по ней идут сигналы.

— Нет. — усмехнулся я, и показательно создаваемый конструкт Бориса сорвался прямо в ладони, больно ударив по нервным окончаниям откатом. — Не в мою смену.

— Что? — Борису потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы понять, что только что произошло. Он нахмурился, посмотрел на ладонь, затем перевел взгляд на меня и усмехнулся. — Ты отречешься от престола и будешь служить мне. В противном случае я убью не тебя, а всех, кто тебе дорог.

— Как я и сказал — я больше не боюсь тварей диссонанса. — едко усмехнувшись ответил я. — Я голыми руками закрыл сердце зоны, которое чуть не создала Екатерина. Я упокоил хозяина и хранителя Тунгусской зоны. Я закрыл тунгусскую зону, убрав кровоточащую рану с плоти нашего мира…

— Не твоего, чудак! Нашего! — резко оборвал меня Борис. — И если ты вдруг решил, что я хоть на мгновение приму тебя за сына…

— Моего мира. — возразил я. — Теперь уже моего.

— Ты отречешься от трона! — повторил император.

— Иначе что? — рассмеявшись спросил я. — Попробуешь убить моих жен? Ты будешь не первой тварью, которую я убью за это. И нет, после твоей смерти зоны не появится. А если появится — я её закрою. Ты можешь, конечно, рискнуть. Пожертвовать жизнью, чтобы проверить мои слова. Вот только тебе уже точно будет всё равно, прав ты был или нет.

— Я император всероссийский! — грохнув кулаком по подлокотнику, так что стоящий рядом мальчик сжался в комок и запищал от страха, крикнул Борис.

— Император? Да неужто? — я рассмеялся ему в глаза. — А я не против, даже если бы ты был императором, у тебя нет никакой власти. Ни церковной, ни светской, ни даже элементарной силы, чтобы заставить себя слушать. А знаешь? Почему нет? Хочешь быть императором — это легко устроить. Трансляция, развернуть камеру на круговой обзор!

— Нет! — понимание промелькнуло в глазах Бориса за мгновение, до того, как камера навела резкость, но снимать было уже нечего — он закрылся каменной стеной.

— Что и требовалось доказать. — фыркнул я. — Свернуть трансляцию… дорогая, нам здесь больше нечего делать, а им нечего нам предложить. История пропавшего императора Бориса Романова закончилась. Теперь есть лишь очень сильная искаженная тварь, убийство которой несколько осложнено последствиями. Не более.

— Как прикажешь, дорогой. — ответила Мария, взяв меня под руку.

— К вам, господа министры, это так же относится. — сказал я, взглянув на старую гвардию. — Существо что выдает себя за погибшего пятнадцать лет назад императора Бориса — опасно, но не имеет над вами никакой власти, ведь оно не человек. Давно…