Дверь кабинета истории была закрыта. Однако пары кончились недавно, поэтому у меня был шанс застать учителя на месте. Правда, чувствовала себя неловко, и было немного страшно. Преодолевая страх, я твердо решила идти до конца.

Постучалась и поняла, что дверь была открыта. Тихо войдя в кабинет без разрешения. Учитель сидел за столом, увлечённо читая чью-то тетрадь. Вся моя решительность сдулась после того, как Константин Витальевич заметил меня. Его взгляд был уставшим. Силы покинули меня. Но мне пришлось взять себя в руки.

– Извините, можно? – Спросила я, заполняя затянувшуюся паузу. – Дэн сказал мне…

Не дав закончить. Профессор прервал:

– Да, конечно, заходи. – Он закрыл тетрадь, чуть отодвинул её и потянулся рукой к нижнему выдвижному ящику. Учитель посмотрел на меня с интересом и достал тетрадь, подписанную моим неаккуратным почерком.

– Ты ведь за ней пришла, не так ли?

Раскрыв тетрадь, он быстро пробежался глазами и слегка улыбнулся. Я наблюдала за ним и за тем, что он делает с моей драгоценной тетрадью, где были написаны столь дорогие мне строки. Самое странное было то, что до меня всё ещё не доходило очевидное – происходящее до боли напоминало приснившийся накануне сон. Однако он будто выпал у меня из головы в суете дня.

То есть меня свыше предупредили, а я в ус не дула. А может, и отчасти не хотела замечать явного. Я не могла дождаться, когда же мужчина вернёт мне мою тетрадь со стихами. Хотелось уже отобрать её и сбежать, лишь бы всё это поскорее закончилось. Вдруг Константин Витальевич спросил, чуть улыбаясь.

– Я могу задать один вопрос?

Ну, начинается, где-то мы уже проходили это. Он внимательно посмотрел на меня. Я почувствовала, как кровь стынет в жилах от его взгляда, хотя голос профессора был спокойным.

– Да. – Лишь смогла пролепетать я, склонив голову, как провинившийся ребёнок перед взрослым. Я отводила взгляд, чтобы у меня был хоть какой-то шанс выжить в этой атмосфере.

Константин Витальевич встал, в одной руке удерживая тетрадь со стихом. Подошёл ко мне вплотную, сжав другой рукой мой подбородок до боли, и осторожно приподняв его, заставляя меня посмотреть ему прямо в глаза. В те самые глаза, в которых я не так давно во сне уже однажды утонула. Его взгляд обжигал страстью. Я невольно закрыла глаза и слегка подалась вперёд, не в силах прервать магию момента. Его дыхание касалось моего лица и, касаясь губ, он прошептал:

– И что прикажешь с тобой делать?

Прозвучавший вопрос, по-видимому, не нуждался в ответе, и он мгновенно захватил мои губы. Я стояла в полном ступоре.

Надо же быть настолько самоуверенным, чтобы не заметить моего негодования. А то, что я на миг потеряла самоконтроль, меня просто взбесило. Вот чем мой сон отличался от реальности – последовала молниеносная реакция, можно сказать, автоматическая. Спустя несколько секунд преподаватель оказался, чуть ли не на коленях, ухватившись за своё достоинство. Наверное, ему было больно – не проверяла, да и спросить не у кого. У него уж точно спрашивать было неудобно: чревато плохими оценками и дурной репутацией. Честно говоря, я и сама не ожидала от себя такой реакции.

– Ой, простите. Я не хотела. Простите. – Неискренне начала я, а про себя подумала: «А нечего меня лапать, моду завели, лезут без разбора. Он вообще нормальный? Или ко всем пристаёт? Может, я не той ориентации, хотя, возможно, бабникам это по приколу.

Вот не надо было мне стоять и ждать, когда он мне тетрадь протянет. Когда преподаватель пришёл в себя, он, задыхаясь от злости, просто взял и порвал тетрадь на две части. Я была в таком шоке, что сорвалась. – Каюсь. Неожиданно для самой себя я взяла и врезала со всей силы по наглой морде. Слёзы предательски брызнули из глаз. Я находилась в состоянии аффекта, поэтому всё дальнейшее было будто в тумане.

Как я покинула кабинет, помню лишь отрывками. А пришла в себя уже дома, с бокалом белого вина и коробкой конфет. Ревела долго и упорно. – Всё, проект провален. Возможность написать новый стих равна нулю. Такой классный точно больше не напишу. Немного успокоилась только к десяти вечера. Пора было возвращаться в комнату к девочкам, а то мало ли потеряют меня.

Пока возвращалась, окончательно протрезвела. Даже умудрилась пробраться в комнату (а она на втором этаже) незаметно для вахтёрши, пронести с собой «провиант». А это початая бутылка вина, бутылка шампанского и ещё две неоткрытые бутылки красного. Просто одна я столько не выпью. А дома оставлять алкоголь опасно. Завтра должен был заявиться ревизор в виде моей сестры, которая могла всё это изъять. Закуски, правда, не было, но в женском общежитии найти её – раз плюнуть. Дверь в комнату, как обычно, была не заперта.

– Привет, девчонки, я тут с подарочками! – И выставила алкоголь на стол. Девчонки присвистнули и быстро сообразили на стол, притащив через несколько минут откуда-то закуски. Наш стол ломился от еды и выпивки. Чокнувшись бокалами, мы выпили залпом.

Наутро встали рано, а точнее, почти не спали. Началось всё со вчерашнего вечера, мы веселились, шкодничали, баловались и радовались жизни. Мне надо было забыть произошедшее с профессором, никто не должен об этом узнать. Жалко было только стих и потерянное время.

Девочки думали, что я расстроилась, так как преподаватель прочитал вслух моё творение. И всё-таки, оказывается, я посвятила его Дэну.

Всячески успокаивали меня и поддерживали, отчасти мне это даже нравилось. В общем, хорошо погуляли. Спать не хотелось совершенно. Хотя причин для радости не было совершенно – на носу была зимняя сессия. Учить надо, а мы веселились. Легли спать поздно, не выспались. Больше всех не повезло мне – у моей группы занятия начинались во вторую смену, и они могли спать, а вот мне надо было вставать.

– Лена, вставай. – Шептал кто-то полусонным голосом и пихал мою ногу.

– Катя, иди, погуляй, без тебя плохо. – Сипло ответив, я, поднимаясь с постели, придерживая одеяло, чтобы не скатилось. Попытавшись сфокусировать взгляд и рассмотреть собеседника, но кроме темноты не было ничего. Голова трещала, в ушах звенело, немного подташнивало, но это было мелочи. Хуже стало, когда Катя встала и включила свет. Я зажмурилась от резкой боли. Тут же застонали другие девочки, и Кате пришлось выключить свет.

– Катя, я тебе это припомню. – Пытаясь нашарить свои вещи, но ничего не выходило.

– Лена, вставай, тебе пора ехать.

Ночью мне было так плохо, что на последствия попойки я уже не обращала внимания. Мне действительно пора было на работу. Усилием воли я встала. Приняв холодный душ, успела выпить кофе и ещё раз посмотрела на спящих девочек с завистью. Они могут себе позволить не вставать утром каждый день ни свет, ни заря, а мне приходится постоянно торопиться, опаздывать на пары, а потом ещё заниматься кучей дел. Уходя, я крикнула девочкам.

– Вечером увидимся!

Со вздохом полной отчаянии захлопнула дверь и побежала на остановку. По дороге думала о многом, но от боли в голове ни одна мысль надолго не задерживалась.

Закончив с делами, пораньше пришла в общагу, чтобы успеть помыться и переодеться. Настроение быстро испортилось, когда я вспомнила вчерашний день. Совершенно не хотелось идти на пары с перегаром, а столкнуться в университете с профессором по истории вообще представлялось чем-то ужасным. Подруги удивились моему появлению и «обрадовались».