По пути в лабораторию нам пришлось сделать круг, потому что я вспомнила, что заперла свою сумку в оружейной. Обычно мы с Сэром Дардионом возвращались в крепость ещё до захода солнца и успевали расставить всё по полочкам и каталогизировать.

Я чувствовала, что ещё долго ничего не будет «как обычно». И я каждый день буду обнаруживать что-то непривычное, неудобное или забытое. До тех пор, пока не выработаю новое «обычно», уже без своего учителя.

В лаборатории стоял сильный запах дезинфицирующих трав и лимона. Так мы хоть как-то могли соблюдать осторожность и не распространить инфекцию внутри крепости. Почуяв нас, ещё живые дедры стали бешено метаться по клеткам и реветь, как голодные звери, хотя и находились в соседнем помещении. В коридор с другого входа вбежал настороженный слуга, сжимая небольшой кинжал в дрожащей руке. Но, увидев нас, он успокоился и поклонился, пряча оружие за пояс. Карин приказала ему оповестить всех жителей крепости о том, что принцесса Орфелана желает набрать новых служителей в свою лабораторию для помощи в изучении дедров.

– И прошу, собери тех, кто помогал нам раньше, – добавила я.

– Я постараюсь собрать всех, – учтиво ответил мужчина и, снова поклонившись, вышел.

Войдя в кабинет, я остановилась посреди комнаты, как будто не понимая, зачем я здесь нахожусь и что мне нужно сделать… с чего стоит начать. С уборки? Каталогизирования? С разбора старых черновиков и документов?

– Ты занимаешься алхимией? – удивилась Карин, рассматривая перегонный аппарат и плотно закрытые банки с реагентами.

Она впервые вошла в лабораторию потому, что Сэр Дардион ничего больше не мог ей запретить, а я нуждалась в её компании. Боялась оставаться одна, боялась, что Сэр Дардион был не прав, и я навредила его душе, осквернив ножом его останки.

– Я не верю в философский камень, но, в целом, да.

Девушка присвистнула.

– Не нужно, чтобы об этом знали. Они не поймут, – пробормотала я.

– Если твоим «помощникам» удаётся молчать, то и я разбалтывать не буду. Ты сама знаешь.

– Большинство моих помощников представляют себе алхимию несколько иначе, так что они думают, что все эти странные штуки помогут нам победить мор.

– А ты так не думаешь?

– Я не знаю, – прошептала я и внезапно начала задыхаться.

Своими всхлипами я напугала Карин и ужасно перепугалась сама, не в силах остановить это наваждение. Никогда раньше такого не было, даже на поле боя мне не бывало так… страшно? Карин не растерялась и вывела меня на улицу, крепко держа за плечи.

«Дыши, ты можешь, я знаю, – говорила она. – Вот так вдох, смотри на меня, давай, вдох. Вот, молодец, выдох».

Благодаря ей я всё-таки смогла успокоиться. Я не боялась призраков, я не боялась трупов, я не боялась дедров, а тут вдруг внезапно забоялась… чего? Неизвестности? Незнания? Ответственности? Того, что я могу не справиться? Того, что я не знаю, что делать дальше?

– Давай отдохнём сегодня? – предложила Карин, всё ещё поддерживая меня за плечи.

– Я не могу, – пробормотала я.

– А кто тебе запретит?

– Спасибо, Карин, но мы должны вернуться внутрь.

– Второй раз я вытаскивать тебя не буду!

– Хорошо. – Я улыбнулась ей, и девушка скривилась, увидев это выражение.

Вернувшись в лабораторию, я заглянула в помещение с дедрами. Тот, что убил Сэра Дардиона, был так и оставлен мёртвым в клетке, со стрелами, торчащими из головы и шеи. Остальные же продолжали неистово биться о железные прутья. Я оставила это зрелище и вместе с Карин снова прошла в наш с учителем кабинет.

На столе Сэра Дардиона был «творческий» беспорядок из черновых записей, перемазанных в крови и гное, склянок с выдохшимися ядами и лекарствами, и сушёных трав. Я подошла к нему, явственно ощущая, будто от меня оторвали что-то важное, и растерянно попыталась прочесть неразборчивый, торопливый почерк исследователя. Карин молча стояла позади. Я чувствовала кожей, что она беспокоится обо мне, но, тем не менее, позволяет остаться в своих мыслях.

Отложив неровные листы пергамента, я повернулась к ней. Девушка выглядела старше своих двадцати двух, но от этого совсем не теряла своей прелести. Её красивые, рубиново-красные волосы были небрежно заколоты, открывая плечи воина. Крупная грудь и широкие бёдра уравновешивали их, поэтому в платье Карин совсем не казалась мужественной, разве что, чувствовала себя недостаточно комфортно. Заметив мой взгляд, она вопросительно кивнула.

– Ты не видела мою сумку со вчерашними образцами?

– Вот она, возле твоего стола, – сказала Карин и подала сумку мне.

Я вытащила образцы жидкости в стеклянных банках и дневники исследований, принялась раскладывать на свободном столе всё остальное. Затем села переписывать новые сведения, которые записала в черновик вчера, а также те, что утром продиктовала слуге. Сэр Дардион всегда просил меня записывать наблюдения в свою тетрадь, своими словами, чтобы я могла ориентироваться по ним в будущем. Он будто знал, что так может случиться. Хотя, кто этого не знал?

Карин продолжала медленно шагать по комнате, всё внимательно рассматривая, но не отвлекая меня от дневника и ни к чему не прикасаясь. Большинство инструментов, находящихся в лаборатории, напоминали орудия пыток. На многих бурела давно засохшая кровь, которую мы не торопились счищать. А зачем? Дедрам ведь не важна чистота. У них не случается заражения крови. Их кровь и так уже заражена, и сделать хуже просто невозможно. Даже когда мы полностью выпускали из них кровь, они оставались живы, и даже когда срезали мясо с костей или отрубали конечности…

На поле боя кажется, что убить дедра ненамного сложнее, чем любое другое животное, но на самом деле это не так. Они не умирают полностью, пока их голова или внутренние органы остаются целы. Примером может служить дедр, приползший вчера к вироточине. Его совершенно точно сочли мёртвым. Но, как мы видели, он был недостаточно мёртвым. Конечно, зверь уже не был так опасен, как невредимый дедр, но всё ещё мог двигаться и пытаться навредить кому-то.

– А это что такое? – спросила Карин, указав на колбу.

– «Самое главное», – произнесла я.

Воительница вопросительно посмотрела на меня.

– Так сказал Сэр Дардион.

– И ты не открыла её? – удивилась Карин.

– Хочешь, сама открой.

Подозрительно покосившись на склянку, она покачала головой.

– Что-то не хочется.

– Вот и у меня тоже пока есть другие дела.

– Но что, если это решит всё?

– Тогда почему Сэр Дардион не решил?

Мой вопрос так и повис в воздухе. Ни мне, ни Карин не хотелось знать ответ. Может быть, в колбе что-то опасное. То, чего мы не понимаем. И когда мы её разобьём, пути назад уже не будет…

Когда горожане явились на собрание, я заговорила:

– Спасибо, что пришли… – Прислонившись к столу Сэра Дардиона, я собиралась с мыслями. – Так вышло, что… – снова начала я, но голос подвёл меня на полуслове. – Сэр Дардион покинул нас в это сложное время.

Часть присутствовавших была шокирована моими словами, будто этого не могло случиться на нашей войне, другие скорбно опустили голову, третьи не понимали, о чём я.

– Наше дело унесло его жизнь, но мы не должны терять надежду, – продолжила я, бережно раскрывая орден. – Я – его старшая ученица… и теперь… я возьму на себя всю ответственность за управление исследованиями.

Подняв взгляд на людей, внимательно смотревших на меня, я попыталась распознать их чувства.

– Те, кто не желает принять мою молодость или сомневается в моих знаниях, могут свободно покинуть лабораторию.

Я ожидала, что половина или и того больше помощников Сэра Дардиона не признают меня за лидера и просто отвернутся. Но, к моему удивлению, все как один, в том числе Карин, преклонили передо мной колено, выражая уважение, опустили голову, что означает смирение и подчинение, и ударили кулаком в своё левое плечо, показывая верность.

Поначалу я несколько растерялась, но, взяв себя в руки, продолжила: