Её губы соприкоснулись с его губами на глазах у всей семьи. И сразу Уэнсдей отошла на несколько шагов, на одном дыхании выпалив:

— Пойдёшь со мной на вороний бал?

Парень сглотнул, но его губы растянулись в улыбке шире, чем обычно.

— Конечно, — согласился Ксавье. Кажется, где-то сзади от восторга ахнула мама.

***

Уэнсдей сбежала от семьи и Ксавье в свою комнату. За ней проследовал только Ларч, что нёс её багаж, и Вещь на его плече. Все остальные благоразумно оставили её в покое. И Ларч, как только поставил чемоданы, поспешно удалился. Остался только Вещь. Это наглое создание, раньше носившее имя Кристофера Торпа, позволило себе бросить насмешливый комментарий, но, услышав угрозу скорой мучительной гибели, скрылось где-то в половине комнаты Энид. В той уже царил привычный радужный переполох, но сама соседка отсутствовала где-то. И хорошо.

Она давно не видела подругу, но после того поцелуя на людях… Уэнсдей требовалось одиночество. Долгое. Особый вороний бал, по причине начала учёбы вновь, назначили на завтра.

Не распаковав вещи, она села на свою постель и смотрела в стену, пытаясь разобраться, что происходило в её душе, но ответ так и не пришёл.

Вместо него в комнату с визгами ворвалась Энид, ослепив ярким свитером и юбкой:

— Уэнсди! — завопила она и, явно не терпя возражений, кинулась к ней на кровать и стала душить объятиями.

— Предпочту другой вид смерти… — захрипела Уэнсдей, застыв — подсознание блокировало все попытки выбраться из хватких объятий.

Рывком Энид отстранилась, но вцепилась руками в её плечи и состроила неопределённую, кажется, раздражённую гримасу.

— Никаких разговоров о смерти в этой комнате, ты меня поняла?.. — прошипела подруга, возможно, почти готовая для доходчивости разрезать когтями плоть Уэнсдей на плечах. Но всего секунда — и Энид вновь лучезарно улыбнулась, скользнув к своей половине комнаты. — Лучше посмотри на моё платье на бал, — она достала из шкафа короткое жёлтое недоразумение, сплошь покрытое какими-то мелкими нитками, наслаивающимися друг на друга.

— Никаких разговоров о смерти, значит? — Уэнсдей склонила голову.

Энид возмущённо прижала платье к груди.

— Рекомендуемый цвет этого бала — жёлтый. Тема бала же — открытие школы и, соответственно, открытие путей в солнечное будущее. Хотя я понимаю, что на самом деле это связано с Сольейт, я не тупая.

— У меня тоже есть жёлтый элемент, — бросила Уэнсдей, отвернувшись.

— У тебя?!

— Можешь не верить, — почему-то уголок губы дрогнул.

— Я верю, — Энид присела рядом с ней и одарила лучезарной улыбкой.

А Уэнсдей, не желая показывать подруге своё жёлтое приобретение, вспомнила о том, ради чего жила последние недели. И из-за чего, помимо самокопаний, не желала выходить ни с кем на контакт.

— Передай через Аякса Ксавье вот это, — она подошла к чемоданам и достала самый маленький из них. Маленький, но тяжёлый портфель, обитый чёрной кожей.

— Что в нём?

— Подарок.

Энид надула губы, но больше вопросов задавать не стала.

***

Больше Уэнсдей ни с кем не разговаривала до обеда следующего дня. Даже с Вещью. Впрочем, никто не навязывался. И она могла спокойно думать о том, как одеться на бал. У неё осталось платье с прошлого бала, но она в упор не понимала, как объединить его с жёлтым длинным шарфом, что она не так давно втайне ото всех купила, увидев на витрине какого-то глупого магазина с женской одеждой.

Положение спас огромный чёрный свёрток, который ей принесла Энид. К нитке, удерживающей на месте внутренности посылки, оказался прикреплён свёрнутый трубочкой листок. Любопытно.

— Аякс сказал, что Ксавье сказал, что это тебе, — залепетала Энид, дрожащими руками протягивая ей свёрток. — Думаю, Ксавье твой подарок понравился, — и подруга подмигнула.

Кажется, подругу содержимое интересовало больше, нежели Уэнсдей.

— Можешь сама вскрыть это.

— Правда?! — это был риторический вопрос: Энид, не дожидаясь никакого отклика, разорвала нитку и вскрыла обёртку.

На пол упало нечто чёрное и пышное. Подруга поспешила переложить ткани на кровать, расправив их. По постели растянулось роскошное платье. Узкий верх, широкий вырез на плечах, узкие рукава из полупрозрачных узоров с чёрными розами, пышная многослойная юбка сверху укрыта ими же. А из-под полов вырывалась серая дымка, напоминающая туман.

— Вау! — разразилась восторженным восклицанием Энид.

— Я его сейчас примерю, — эта фраза почти сравнялась по эмоциональности с криками подруги, только если смотреть под другим углом.

Сел подарок Ксавье идеально. Он обтянул тонкий стан, выделил контуры плеч, обнажая их, — хотя это Уэнсдей собиралась скрыть шарфом, — тонкие линии рук смотрелись элегантно под розами, но внимание чужих глаз привлекала бы пышная юбка, что оставляла за собой таинственную дымку.

— Ты выглядишь, как злая и коварная королева из сказки! — пищала сзади подруга, хлопая в ладоши.

— Это был лучший комплимент, что ты мне когда-либо делала, — кивнула Уэнсдей.

— Прочитаешь записку? — оборотень подняла упавший листок и, не пытаясь прочитать его самостоятельно, протянула ей, подмигнув.

«Я в восторге от твоей рукописи, Уэнсдей. Честно. Я уже прочитал половину. И, знаешь, этот твой новый роман отличается от того, что ты рассказывала о предыдущем. Не понимаю, как ты смогла связать в Вайпер умнейшего детектива и настолько наивную в романтике девушку. Честно, романтическая линия — это прелесть. Можешь убить меня за эти слова, но это правда.

Теперь о платье. Я его не купил и даже не украл. Это нарисованное мной же платье, которое я сделал материальным. Будь с ним осторожна. Оно вернётся на бумагу, если я перестану быть сосредоточенным. Если ты наденешь его на бал — надень что-то под низ, так будет безопаснее, хах. В общем, это всё. Надеюсь, тебе понравится.

Встретимся вечером.

С тошнотворной, да, любовью, Ксавье Торп».

Закончив чтение записки, Уэнсдей невольно расплылась в коварном оскале.

— Что там такое?

— Я к Ксавье. Хочу, чтоб он оценил, как на мне сидит это платье, — и она, выхватив из-под подушки жёлтый шарф и прижав его к груди, выскользнула из комнаты, не позволив Энид или Вещи даже отреагировать.

***{?}[все, кто не хочет читать постельные сцены — для вас на этом глава заканчивается]

Борясь с ворохом мыслей в голове, она бежала через застывшие в ожидании празднования коридоры, не встречая на пути ни души. С каждым движением она ускорялась, будто пыталась сбежать из лабиринтов паутины своей души. Уэнсдей в упор не понимала, что и зачем она делает. Подсознание или гормоны диктовали действия, но никак не разум. Но разум соглашался, что всё правильно.

Раз Ксавье Торп воскресил в ней чёрное сердечко, раз она ощущала с ним эту ненормальную связь и идущую вразрез с её естеством тягу — возможно, так и надо. Чувства — нечто странное, из иного измерения, но физическая близость — то, что спокойно объясняли учебники биологии. И это, по крайней мере, необычный опыт. Но никакие учебники биологии не могли объяснить, чего Уэнсдей хотела конкретно Ксавье Торпа.

В мужское общежитие она пробралась без проблем, — через окно в пустой комнате на первом этаже, — а дальше заскользила по лестнице наверх. Уэнсдей прекрасно помнила, где расположена комната Ксавье. Но впервые она направлялась туда открыто…

Поморгав от дрожи по всему телу, она повязала шарф вокруг шеи, невольно пытаясь себя придушить. За глупость и опрометчивость, коей не получалось противиться.

Сделав глубокий вдох, она отпустила края шарфа и резко, так, как будто она какой-то разъярённый маньяк, постучала по двери.

— Аякс, не сейчас! — донеслось по ту сторону двери.

Не в силах что-либо сказать, Уэнсдей вновь постучала, но уже просто настойчиво.

— Какого чёрта… — фыркнул Ксавье, но щёлкнул замок, и дверь открылась. — Уэн… Уэнсдей? — лицо, ещё влажное после душа, приняло шокированный вид. Челюсть упала, а глаза округлились.