— Твоя задача убить там всех, девочка, — сурово сказала мама Ксавье, вынув из кармана спортивной куртки шприц с неким препаратом.

— Я боюсь иголок…

— Мне всё равно, — она безжалостно притянула девочку к себе и всадила иглу в руку до основания.

Боль показалась невыносимой. Однако от той, что пришла следом, хотелось вовсе закричать. Но Патрисия закрыла ей рукой рот. А тело стало оборачиваться в оборотня, раздираемое ворохом всех нестерпимых ощущений, что существовали в мире. Энид казалось, что она горит заживо.

Такого болезненного обращения у неё ещё не было.

***

Сознание пыталось покинуть Ксавье, но он упрямо продолжал следить за происходящим. Разъярённая оборотень каталась с Тайлером по полу, и вскоре стало понятно — он перестал сопротивляться. Парень умер снова. Но навеки застрял в форме частично хайда.

Энид слезла с него и набросилась на злодеев — через секунду все, кто осмелился к ней подойти, улетели в стену. Ещё одна попытка — такой же результат.

Но на третью девочка прыгнула к стене в растерянности. Ксавье бы принял увиденное за плод искажённого болью рассудка, если бы реакция Энид не подтвержала, что он не сошёл с ума. Перед волчицей стояло сразу десять разных Гидеонов, а ещё несколько возникло перед Ксавье и Аяксом. Все Гидеоны держали в руках тяжёлые мечи.

— Я не могу понять, кто из них настоящий. Это меня раздражает, — появлению призрака Уэнсдей он даже не удивился — уже давно ожидал его возвращения. — Ты понял, кем является Гидеон? — перевела тему призрак, словно Ксавье не угрожало несколько ненастоящих — или настоящих, — мужчин с мечами.

Он не кивнул, но девочка всё поняла. Кажется, даже улыбнулась. Непонятно, чему — надо было быть полным идиотом, чтоб после увиденного не понять, что кицунэ не кто иной, как Гидеон.

И где-то настоящий он уже замахивался мечом. Почему-то мысль о собственной скорой смерти Ксавье совсем перестала пугать… он намного сильнее беспокоился, как бы лезвие не рассекло Энид или не разбило статую Аякса.

— Энид, настоящий тот, что перед твоим лицом! — закричал вдруг некто, и тогда Ксавье удивился: узнал голос сестры.

Призрак Уэнсдей округлил глаза, прежде чем исчез буквально на секунду: и материализировался между загнанной в угол оборотнем и Гидеоном, когда меч уже начал движение. Время, показалось, замедлилось: Ксавье успел подумать, а как бестелесный дух мог защитить вполне материальную девочку. Разве только дух и сам стал бы материальным, с особой, но плотью. Только так призрак могла стать щитом для Энид.

Лезвие не долетело до оборотня — Уэнсдей подпрыгнула, и меч врезался в её голову. Материальную, по-настоящему существующую. Лезвие безвольно застряло в её лбу, а ошарашенный Гидеон отшатнулся на несколько шагов.

Ксавье почти успел улыбнуться — почему-то знал, что это он сделал её дух материальным.

Но Уэнсдей Аддамс впервые в жизни разразилась пронзительным, истошным воплем, прежде чем исчезла.

Меч с грохотом упал на пол.

Но в ушах Ксавье стоял лишь крик его любимой девушки.

========== Глава 40: Из мрака ==========

Комментарий к Глава 40: Из мрака

А вот и финал арки про похищение, приятного (или не очень) прочтения!

Буду ждать ваших откликов в комментариях)

Гулкое эхо крика духа Уэнсдей безжалостно изводило уши и стягивало голову железными тисками, повторяясь бесконечно. От боли на глаза почти наворачивались слёзы. Тело тянуло к её телу, но все попытки движения оказывались безуспешны: плотные верёвки только сильнее впивались в кожу, а опалённые током мышцы никак не справлялись с простыми движениями: даже при попытках наклонить шею ничего не получалось или получалось совсем не так, как должно. Лишь над глазами Ксавье не утратил контроля.

К застывшему в недоумении Гидеону кинулась его жена, но мужчина выставил руку вбок, и она отступила. После, не убирая руки, он рассказал ей что-то пальцами, но Ксавье этот язык жестов был незнаком. Для мамы Бьянки же оказался более чем понятен.

Она кивнула, подняла упавший меч, но пошла вовсе не к Энид, что от шока стремительно уменьшалась в размерах, возвращая себе человеческий облик, а двинулась прямиком на Ксавье.

На его сестру устремились другие люди, безоружные. Но слепая — белые бинты на глазах на это недвусмысленно намекали — девочка смогла лишь оступиться и упасть. Её мгновенно подобрали за плечи, безжалостно волоча к продолжавшему стоять в шоке лидеру их секты. Нечасто, вероятно, его иллюзии насквозь видели слепые… а всякие девушки материализовались перед оборотнями, мгновение спустя исчезая, сопровождаемые криком.

Бедная Энид, вернув себе облик человека, упала на колени — оба оказались целыми, — а руки прижала к груди, пытаясь ими скрыть наготу. Её же глаза, округлившись от ужаса, зафиксировались на окаменевшем Аяксе.

— Никто не вправе обижать моего парня! — вызверилась девочка и, не убирая одной руки от груди, вторую выставила перед собой и не подпускала к себе никого.

Один сектант подошёл к ней, но тотчас когти впились в его лицо, скользнув по нему вниз. Он заорал и отшатнулся: Ксавье успел заметить разорвавшуюся маску и четыре рваные полосы по всему болезненно-бледному лицу, из которых сочилась густая, как гуашь, кровь.

Мама Бьянки же за эти несколько мгновений подоспела к Ксавье, и он уже почти успел распрощаться с жизнью, видя занесённый над собой меч, но непоправимого не случилось: женщина вдруг крикнула, а оружие выскользнуло из её рук. Лезвие пронеслось в паре сантиметров от парня и упало на пол.

Ксавье поднял взгляд — и улыбнулся бы, если бы мог: сектантку за шею схватил Вещь. Его пальцы впились в её плоть, и как бы она ни пыталась его снять, шустрый придаток избегал поимки, умело изгибаясь и меняя позиции.

— Помогите! — заорала женщина и упала, безуспешно борясь с существом, что давило ей на болевые точки на шее.

Но никто к ней на помощь не пришёл. Остальные сектанты караулили дверь, разъярённую Энид, трясли вновь умершего Тайлера за плечи или занимались Сольейт. О лежащей посередине Уэнсдей все словно позабыли. Маленькое тельце девушки лежало без сознания, но казалось, что она для всех остальных исчезла: никто в упор не желал замечать пленницу, которую вывезли вовсе из другого штата.

— После того, как ослепла, стала видеть правду, девчонка? — Ксавье перевёл взгляд на сестру и ощутил, как от гнева свело челюсть: Гидеон схватил Сольейт за волосы и смотрел в скрытые повязкой вырезанные глаза, а девочка испуганно дрожала. — Думаю, тогда ты знаешь, что сейчас произойдёт, — свободной рукой он достал из кармана в брюках нож-бабочку. В свете свечей опасно блеснуло переливающееся лезвие.

Его прервали возмущённые крики тех, кто караулил дверь. Но пока Ксавье их нашёл глазами, увидел уже лишь двоих контуженых {?}[для тех, кто не знает: контузия — ушиб или травма организма без повреждения наружных покровов тела, обычно сопровождается потерей сознания.] сектантов на полу, на грудные клетки которых безжалостно давили подошвы массивных кроссовок.

Ещё мгновение — и поверхности задрожали от заложившего уши выстрела, часть сектантов растворились в воздухе — значит, являлись лишь иллюзией, — а Гидеон с Сольейт отлетели на метр и упали. Сестра испуганно вскрикнула, а мужчина, схватившись за левую руку, зашипел от боли, безуспешно пытаясь встать.

Все оставшиеся в сознании во мгновение обернулись на них, и только Энид не стала медлить: скукожившись и покраснев от смущения, подруга прыгнула с волчьей скоростью на Гидеона, скользнув когтями по его лицу, и перекатилась к Сольейт. Подхватив девочку в объятия, она скользнула с ней к стене и закрыла собственной спиной. И хотя она дрожала, а лопатки нервно изгибались, Энид не отстранялась от Сольейт.

— Суки! — взорвался сектант, здоровой рукой касаясь то поцарапанного лица, то простреленного плеча.

— Je tuerai pour mes enfants {?}[фр. я убью за своих детей], Гидеон, — мама убрала пистолет за пазуху и преспокойно сошла с тел контуженых сектантов.