Черноволосый кивнул, признав клятву подходящей.

— Странные дела творятся, Сантэ, ой странные! — начал он, и, сорвав молодую травинку, задумчиво закусил зубами. — Риан Горо дает такие поручения… не поверил бы, если бы сам не слышал.

Ромаец покачал головой и снова замолчал.

— Ну… чего сказал-то? — нетерпеливо спросил мальчишка.

— Свести у мастера Крейя мешочек один, с камешками.

Санти удивленно уставился на приятеля. Никак ему не верилось, что справедливый, рассудительный ромайский риан мог приказать кому-то украсть у старика его имущество.

— Брешешь!

— Да чтоб Йеллэ мне все дороги перепутал! — ударил Мико себя кулаком в грудь. И Санти цокнул языком, принимая клятву.

— А на кой ему камни?

— Ну… — замялся чернявый, — тут я не очень понял, если честно. Риан говорил мудрено больно. Что, дескать, для эльнов они опасны, и пришла пора им вернуться туда, откуда они родом. Потом еще о господине, которому камешки сослужат хорошую службу.

— Каком еще господине?

— Кто ж о таком спрашивает, Сантэ? — с усмешкой произнес Мико, перегоняя стелебек из одного уголка рта в другой. — И мне, и тебе лучше о том не знать. Тебе особенно. Риан Горо и так строго-настрого запретил говорить о том чужакам. Только какой же ты чужак? Ты же свой почти.

И ромаец вдруг сверкнул широкой белоснежной улыбкой, открытой и бесшабашной. Правда, исчезла она столь же стремительно, как и появилась

— И я тут, в общем, подумал… как же мне подобраться-то к Крейю, он наш народ на дух не переносит. Зато Сантэ с ним частенько общается..

— Ты хочешь, чтобы я спер камешки вместо тебя? — охнул от внезапной догадки эльн.

— Обижаешь, — надулся Мико — не вместо меня, а вместе со мной. Плату пополам. Тебе один серебряный и мне один, ну как?

— Ну, не знаю, — Санти крепко не нравилась эта затея. Но серебряный — это целое состояние! Хватит и в носок отложить, и тетке немного отдать (ей сейчас нужно), и даже леденец на палочке в лавке купить. — Красть это как-то подло.

— Мне тоже не по душе, — поморщился ромаец. — И предложи кто другой, сразу же послал бы его подальше. Но риан Горо! Дело даже не в том, что он риан. Просто… я ему верю — и все тут. Если он сказал, что так надо — значит, надо. Ну да ладно..

Парнишка встал, разминая ноги.

— Если не хочешь, я сам попробую, только не говори никому.

Вот если бы Мико принялся уговаривать, Санти точно бы отказался. А тут… при виде поникших плечей приятеля и сжатых кулаков что-то встрепенулось внутри, и он решился.

— Стой! Я согласен! Как будем действовать?

План придумали на ходу. Спрятали удочку в кустах недалеко от деревни. Подкрались тихонько к забору. Мико достал из-за пазухи еще один ломоть хлеба, поменьше. Ее хватило, чтобы Вепрь — сторожевой пес старого Крейя, вопреки своей кличке добрейший и любящий Санти за то, что тот не брезговал и всегда охотно его гладил — признал в них своих и завилял хвостом, предчувствуя угощение. Задумка была проста до неприличия: Мико поднимает шум, способный выманить туговатого на ухо мастера на улицу, затем Санти, который не раз бывал в этом доме, через окно влезает в мастерскую, ищет в шкафчике с заготовками зеленый бархатный мешочек, хватает его и удирает назад.

Но это на словах все гладко выходит, а на деле же — сплошь кочки да ухабы. Шум Мико поднял знатный, мастер выскочил, как ему и полагалось. А у Санти дело не заладилось.

Сначала, перелезая через подоконник, он зацепился за торчащий гвоздь и порвал рубаху. Потом чуть не растянулся на полу, споткнувшись о шмыгнувшего в угол кота. В довершении всего, шкаф оказался закрыт на ключ. Начинающий взломщик заглянул во все ящики стола — ключа не было. От отчаяния он пошарил руками по верхней кромке шкафа, и чуть не подпрыгнул от радости, когда искомый предмет звякнул, брякнувшись на пол. Санти подхватил его, быстро открыл шкаф и тут услышал тяжелые шаркающие шаги.

Он схватил единственный зеленый мешочек, трясущимися руками еле повернул в скважине ключ и, чуть не выронив его, положил на место. Шаги приближались, и мальчишка бросился к окну, совершенно позабыв о подлом гвозде. А тот снова нашел себе жертву. Но теперь не рубаху, а тесьму на мешке. Послышался скрип открываемой двери, и Санти, переваливаясь через подоконник, со всей силы дернул мешок на себя. Старая ткань легко расползлась, и из рваного мешочного брюха посыпались на землю камни. Санти лихорадочно рассовывал их по карманам, боясь, что вот сейчас мастер высунет голову в окно и застукает его с поличным. Но ничего такого не происходило, и мальчик немного успокоился. Подобрав последний из выпавших камней, он тихонько прокрался к забору и перемахнул через него.

Мико уже ждал его в установленном месте.

— Подставляй карман, — прошипел Санти и под удивленным взглядом сообщника принялся выкладывать из куртки добычу, попутно рассказывая о своих злоключениях.

— Завтра днем встречаемся у речки. Отдам серебряный, — сказал ему Мико на прощание и крепко пожал руку чуть выше локтя, как у ромайцев меж своих принято.

Ох и досталось Санти вечером от тетки! И за позднее возвращение, и за грязные коленки, а пуще всего за порванную рубаху (и это еще она не знала, что удочку он умудрился в кустах забыть, а то б живьем съела). Поэтому к себе он был отправлен сразу после того, как пришел, да еще и без ужина.

А когда чистил щеткой куртейку, обнаружил, что за подклад что-то завалилось. И с удивлением извлек оттуда камешек. Небольшой, размером с перепелиное яйцо, но такой диковинный, что Санти даже рот раскрыл — он и не думал, что земля такое родить может. Белый, полупрозрачный, словно мерцающим серебристым туманом наполнен. А внутри чисто огонь живой — желтые, оранжевые, красные всполохи. И все это движется, вихрится, танцует и, кажется, живет своей непостижимой жизнью. Так и хочется поближе наклониться, и смотреть… смотреть… смотреть…

Санти оттер камешек о рубаху да поднес к лампе, чтоб на свет поглядеть — и совсем пропал. Огоньки, как мотыльки живые, замелькали, запорхали внутри, зовя за собой и вдруг сложились в цельную картинку. Видит парень степь бескрайнюю, а по ней, вздымая копытами клубы пыли, табун бежит. А скакуны — то! На корриденов похожи, но покрепче, и цветов всяких разных… Корри ж только белые бывают, а эти — и рыжие, и желтые, и пятнистые, и даже — Санти аж моргнул, не веря своим глазам — черные. А за табуном на огромном золотом звере скачет эльн. И чем ближе он подъезжает, тем больше мальчишке не по себе делается. Никогда он эльнов похожих не встречал, даже не слышал про таких. Лицо круглое, желтое. На голове шапка треугольная, мехом оторочена. Из-под шапки длинными черными змеями спускаются волосы. Усы, тоже черные, тонкие и длинные, как у сома. А глаза узкие, раскосые. Смотрят хитро, жестко прямо на Санти, и тонкие губы кривятся в неприятной ухмылке. От взгляда этого ни рукой шевельнуть, ни ногой, и мороз по коже пробирает. Смотрит всадник на Санти, приглаживает усы свои и длинную редкую бороденку, а потом как захохочет, неприятно, резко. Словно стекло на куски рассыпается. В то же мгновение пропало видение, и мальчишку отпустило — он резко вдохнул, осел на кровать, зажал камень в кулаке покрепче.

— Привидится же такое, — сказал, наконец, когда дрожь унялась. — Что я, маленький что ли, ерунды всякой бояться? Завтра верну камень, и дело с концом.

Но себя не обманешь, и как не уговаривал себя Санти, но раскосый всадник всю ночь не шел у него из головы.

А на следующий день он снова пошел на реку, получил от Мико серебряную монету. А вот камень не отдал. Забыл напрочь. Как память отшибло.

Вспомнил о нем уже ночью, когда пришла пора спать ложиться. И сразу захотелось на камешек посмотреть. Лампу в этот раз тетя Зана забрала, чтобы масло зазря не жег. Поэтому Санти подошел с необычной находкой своей к окну. Ночь выдалась лунной, серебристые лучи так и тянулись от ночного светила прямо к мальчику.

— Я только одним глазом гляну, — подбодрил себя паренек и поднес камень к лунному лучу.