В понимании Коржакова хорошо было то, что хорошо Ельцину.

А Березовский, с его изворотливым умом и коммерческими талантами, мог принести президенту исключительную пользу. Да и источник информации был он первостепенный.

Тем не менее факт остается фактом: именно благодаря Коржакову влияние и могущество Березовского резко возросло.

Осенью 1994 года в награду за выпуск книжки и учтивое обхождение ему был отдан контроль над первым, центральным каналом телевидения: подарок истинно царский; так отличившимся холопам жаловали когда-то шубу с монаршего плеча.

О том, как Березовский мастерски сыграл в телеящик, написано-переписано уйма статей и брошюр, но подлинную изнанку этой шулер-ской истории не вывернул до сих пор никто.

Вопреки всеобщему убеждению, реальным идеологом взятия ОРТ был вовсе не Борис Абрамович, он лишь развил чужую идею, в очередной раз выхватил с противня испеченный другими горячий пирожок.

Подлинными режиссерами акционирования центрального телевидения были совсем иные люди – владельцы телекомпании «ВиД», команда некогда знаменитого «Взгляда» – Листьев, Любимов, Разбаш. План этот начали разрабатывать они еще в 1993 году.

И талантов, и профессионализма, и связей было у них сполна; для окончательного успеха этим ребятам недоставало лишь одного – денег. Помыкавшись по углам, они и пришли за помощью к новоявленным российским магнатам: ваши миллионы, наши – идеи.

Надо отдать должное реакции Березовского: он мгновенно оценил все великолепие раскрывающихся перспектив, о чем-то подобном Борис Абрамович мечтал уже давно.

Когда Березовский раскручивал «АВВУ», он выделил на рекламную кампанию беспрецедентный по тем временам бюджет: миллион долларов. Денег было, конечно, жалко, но затраты полностью себя окупили, о чем подробно поведал я в предыдущей главе; «АВВА» собрала с доверчивых соотечественников пятьдесят миллионов «зелени».

Вот тогда-то Борис Абрамович впервые и осознал, сколь выгодно торговать телевизионной рекламой, воздухом по сути.

Приватизация ящика была исключительно бизнес-проектом; правда, своим сановным покровителям Березовский говорил тогда совершенно иное. По его уверениям, телеканал требовался ему сугубо для целей гуманистически-политических: на носу президентские и парламентские выборы, необходимо обеспечить лояльность и управляемость самого мощного пропагандистского ресурса.

Даже мертвеца Березовский мог уговорить подняться из могилы: если ставил он перед собой какую-то цель, ничто не в силах было его остановить.

30 ноября 1994 года под влиянием Коржакова Ельцин подписывает указ о приватизации 1-го канала.

Никакого конкурса по продаже акций, разумеется, не проводилось.

С самого начала было решено, что всю политику будет определять Березовский: он же, единолично, и выбирал, кого брать в акционеры, а кому указать на дверь.

Несмотря на то, что контрольный пакет нового предприятия – называлось оно ОРТ: общественное российское телевидение – оставался в руках государства, а Борису Абрамовичу перепало – прямо или опосредованно – лишь 36 % акций, фактическим хозяином канала оказался именно он. (К слову, за этот блокирующий пакет выложил он смехотворно низкую сумму: каких-то 320 тысяч долларов.)

Это обоюдоострое оружие не раз еще сослужит нашему герою немалую службу: во многом именно благодаря медийному ресурсу он станет тем Березовским, которого узнает вся страна…

Главным и единственным доходом телевидения была реклама, но к тому времени, когда новая команда пришла на канал, здесь творилась форменная вакханалия. Каждая редакция – а было их с пару десятков – имела право торговать рекламой напрямую. Многие передачи находились под властью откровенных бандитов (как рассказывал мне один из тогдашних теленачальников, стоило ему только потребовать закрытия несколько совсем уж безрейтинговых передач, как прямо в «Останкино» пожаловали молодые люди в кожаных куртках и с недвусмысленным настроем). Сама дирекция получала гроши: основные деньги «пилились» на стороне, не доходя до кассы официальной.

…За эти годы в массовом сознании прочно осело, зацементировалось уже убеждение, будто ставший первым гендиректором ОРТ Владислав Листьев начал свою работу аккурат с наведения на канале порядка, чем серьезно нарушил планы Березовского.

На эту удочку попался даже ведущий «березовед» Пол Хлебников.

В своей хрестоматийной книге «Крестный отец Кремля» Хлебников пишет:

«Сразу после приватизации ОРТ генеральный директор Влад Листьев решил сосредоточиться на деятельности, из-за которой канал недополучал миллионы долларов: продажу рекламного времени…

Двадцатого февраля 1995 года Листьев объявил, что он прерывает монополию Лисовского (рекламный магнат, владелец ведущей рекламной кампании „Премьер-СВ“. – Авт.) и Березовского на рекламу и вводит временный мораторий на все виды рекламы, пока ОРТ не разработает новые „этические нормы“. Отмена рекламы означала лично для Лисовского и Березовского потерю миллионных прибылей…».

Эта нехитрая антагонистическая формула как нельзя лучше ложится в русло народной любви к Листьеву и столь же массовой антипатии к Березовскому; честный тележурналист-романтик объявил крестовый поход грязным дельцам, за что и был коварно убит.

Не хочется, конечно, развенчивать посмертную славу всенародного кумира, но выхода иного, увы, не остается.

Никогда Листьев не был идеалистом-романтиком. Профессионалом – да. Блестящим журналистом – несомненно. Только уж никак не романтиком.

Листьев раньше всех своих коллег – и уж тем более задолго до Березовского – понял, что телевидение, оказавшись в опытных руках, может приносить неслыханные прибыли. Еще в сентябре 1990-го вместе с соратниками по «Взгляду» он создал первую в СССР частную телекомпанию «ВиД». О жесткости и оборотистости Листьева-коммерсанта на телевидении до сих пор ходят легенды.

Их союз с Березовским, несомненно, представлял собой явление временное; это был своеобразный брак по расчету, где каждая из сторон дополняла друг друга. Тандем этот обречен был с самого первого дня; правда, трещать по швам он стал раньше, чем кто-то даже мог себе вообразить.

Не успели еще просохнуть чернила под президентским указом, как между Березовским и Листьевым уже начались распри. Борис Абрамович, в свойственной ему безапелляционной манере, стал требовать увеличения расценок на телевизионную рекламу. Листьев, да и все прочие члены команды категорически тому противились; они втолковывали Березовскому, что повышать плату надо поступательно, плавно, иначе рекламодатели разбегутся по другим каналам, но тот и слушать ничего не желал.

Именно Березовский, а вовсе не Листьев, как ошибочно считается до сих пор, и был инициатором того самого злополучного моратория на рекламу. Ничего общего с наведением на канале порядка и разработке «этических норм» это не имело: просто-напросто Борис Абрамович хотел организовать искусственный дефицит.

«Как только мы остановим рекламу, – уверял он своих компаньонов, – через несколько месяцев все сами приползут к нам на коленях».

20 февраля 1995 года руководство ОРТ вводит мораторий на рекламу: проще говоря, полностью ее останавливает. А спустя десять дней – 1 марта – Листьева расстреливают в подъезде собственного дома; большинство увязывают два этих события в единую цепь.

А теперь вопрос: знаете ли вы, интересно, когда этот треклятый мораторий был снят? Отвечаю: 1 августа. То есть ровно через пять месяцев – день в день – после гибели Листьева.

Какой же, скажите на милость, смысл Березовскому было ждать столько времени, если каждый день простоя оборачивался для него невообразимыми убытками, «потерей миллионных прибылей», по утверждению Хлебникова.

По такой логике реклама должна была вернуться на канал… ну, если и не в день убийства – все-таки траур, пиетет следовало соблюсти – то уж максимум через месяц. Аргументы, что Березовскому, дескать, было не до того – точно заяц, бегал он от прокуратуры – извините, не принимаются. Потому что аккурат в то же самое время он преспокойно занимался созданием «Сибнефти»; да и влияние его на ОРТ после смерти Листьева возросло многократно.