Вглядываясь в синюю, как осенняя ночь, парадную мантию отца, словно звездами усыпанную белыми коронами и снежинками, Алуин пытался найти слова, но те ускользали. «Я покажу, — повторялось в голове одно обещание настойчивее прочих, — я покажу, что она не ошиблась, выбрав меня. А значит, все правильно…»

* * *

Из пиршественного зала доносился гул множества голосов, смех, возгласы. Воздух в замке словно вибрировал от ожидания. Музыканты во главе с Кейроном в последний раз проверяли инструменты. К общему шуму примешивался то вздох арфы, то звон лиры, то короткое ворчание крумгорна. Раскрасневшиеся слуги суетились в кухне, куда было приглашено несколько дюжин помощников. Там звенела посуда, стучали ножи, пылали печи. Все двери и окна были раскрыты, чтобы выпустить лишний жар. Во́роны и замковые питомцы, от юрких пятнистых генет с пушистыми полосатыми хвостами до собак и двуликих крылатых кошек штурмовали кухню в надежде урвать себе долю угощения. Самые младшие слуги отгоняли от окон птиц.

Наль предпочитал прийти к самому началу церемонии, чтобы как можно меньше видеть настороженные взгляды, слышать перешептывания. Во дворе замка ему пришлось обойти несколько гомонящих птичих стай, сцепившихся между собой из-за выброшенных поварами на улицу мясных обрезков. Во́роны голосили возмущеннее всего, почитая замок собственной территорией. Их осаждали угрюмы с напоминающими кустарник наростами на клювах и серо-коричневые щелкуны, которые, в отличие от других птиц, могли не только клюнуть, но и кусаться. Наль передернул плечами, представив, как к вечеру к ним присоединяются отвратительные когтистые проглоты.

— Не тот жених! — крикнул один из воронов, поднимаясь в воздух и облетая Наля кругом. — Брошен! Как, как?

— Кыш! — отмахнулся Наль, продвигаясь к замку. — Придержи клюв! Проглотов на вас нет!

— Ядовитый Цветок! — отозвался другой ворон желчным голосом Кетельроса.

Наль держался, но взобравшись на очередной лестничный пролет, вынужден был остановиться, чтобы перевести дух. Потолки в замке высоки. Впереди он заметил тайр-лорда Тироля. Горбун стоял у венчающей перила статуи крылатой рыси и, видимо, готовился преодолеть последнюю лестницу. Он обернулся, встретились взгляды. Невольная пристыженность мелькнула в глазах Наля, прежде чем тот поклонился.

— Ваше Превосходительство.

— Наши слабости делают нас сильнее, не так ли, лорд Нальдерон? — кротко улыбнулся Тироль.

Юноша проследил, как продолжил свой путь бывший славный командир войска, и начал подниматься следом.

* * *

Словно на прощание, сказаны были последние родительские напутствия и наказы. Наедине невесте и жениху, а затем обоим вместе. Будучи главой Дома Лаэльнэтеров, Ингеральд соединил их руки и вывел на галерею над дальней частью зала. Следом вышел сухой и прямой, в извечных темных одеждах канцлер Сельвер. В один миг стало так тихо, что слышен был птичий гомон за окнами. Ингеральд отступил в сторону, открывая Алуина и Амаранту гостям. Среди эльфов прокатился восторженный вздох. Все преклонили колена, приветствуя своего монарха, принца и будущую принцессу.

Ответный короткий вздох счастья вырвался из груди Амаранты при виде своих новых подданных. От мысли этой за спиной будто выросли крылья. Она была одета в цвета Нернфрезов и Лаэльнэтеров: сапфировый, изумрудный, белизну и серебро. Тяжелое платье украшали драгоценные камни, паутинное кружево, подвески и вышивка. На перевитых жемчужными нитями волосах искрился адамантами венец работы лучшего ювелира Глаай-элкеров, лорда Орваля.

Однако не все смотрели на будущих супругов с восхищением. Во многих взглядах мелькало недоумение, сомнение, сдержанный протест. Никто из королевской семьи, Фрозенблейдов или Нернфрезов не дал объяснения неожиданному браку, и придворные разделились на три лагеря. Самые верные Алуину приняли одобрение брака королем как свидетельство непорочности принца. От души приветствовали они и его прекрасную избранницу. Иные встали на сторону Наля, не поверив, что доблестный оружейник из достойного рода способен на преступление, либо убедившись в его невиновности через сохранившуюся к нему благосклонность короля. Третьи не находили для себя достаточных оснований для определенных выводов, и старались держать нейтралитет.

Алуин и Амаранта стояли на галерее, чуть дыша, держась за руки в ожидании окончания речи канцлера. Девушка решила не смотреть вниз, чтобы не увидеть среди гостей бывшего жениха, но вскоре забыла о нем. Принц в расшитой каменьями бархатной тунике и в венце с небольшим, ослепительно вспыхивающим в падающих через высокие окна лучах изумрудом, тщетно пытался скрыть безудержную счастливую мальчишечью улыбку.

«Вот мы, — наконец мысленно проговорил он, вспоминая Небесный зал. — Я и она. Я ни о чем не жалею, ибо не мог поступить иначе. Я думаю, так правильно. Я готов. Только, — пальцы свободной руки дрогнули, и он сжал их в кулак, — пусть она никогда не уйдет».

— Страх вижу я в твоих глазах, — заметил ему во внутренних покоях Ингеральд, прежде чем отпустить для последнего наставления к Солайе. — Отныне страх этот будет преследовать тебя всегда, ты выбрал его, когда решил свою судьбу. Однако, нам дано и искупление, и пусть для тебя оно состоит лишь в приятных заботах о семье. Будь счастлив, сын. — Он коснулся лба и груди Алуина, и проницательный взгляд льдисто-серых глаз потеплел. Рука отца легла на плечо, неожиданно тяжелая, будто тот держал в ней невидимую ношу.

— Я ничего не боюсь, — отвечал Алуин, — и уже сделался самым счастливым из эльноров. Благодарю, отец, что уступил мне.

Движение рядом вывело его из задумчивости: окончилась речь канцлера, которую принц почти не слушал. Настал самый важный миг. Повернувшись к невесте, все еще не разжимая с ней рук, он забыл все, кроме слов брачной клятвы.

— Я, Алуин, сын Ингеральда III из династии Лаэльнэтеров, третий принц Исналора, под Солнцем Правды и при свидетельстве всех здесь присутствующих, беру тебя, леди Первого Дома Амаранта, дочь Радбальда, из рода Нернфрезов, в жены, чтобы пройти с тобой весь путь отсюда до Снежной Дороги. Рука об руку, плечом к плечу, что бы ни встретилось нам на пути. Да свяжет нас великая тайна, да будут двое в плоть едину. Да укрепит меня Установивший закон. Отныне сердце мое в твоих руках.

«Сердце мое в твоих руках» — услышала Амаранта над ухом жаркий шепот Наля. Ей почудилось даже, что шеи коснулось легкое дыхание. Это предвосхищение брачной клятвы столько раз звучало за эти зимы из его уст, что словно зажило теперь собственной жизнью. Вздрогнув, она отбросила воспоминание и протянула руку, чтобы принц надел на нее кольцо. Подняла дрогнувшие ресницы и продолжала смотреть прямо в восторженно блестящие глаза напротив.

— Я, леди Первого Дома Амаранта, дочь Радбальда, из рода Нернфрезов, беру тебя, Алуин, сын Ингеральда III из династии Лаэльнэтеров, третий принц Исналора, в мужья, чтобы пройти с тобой весь путь отсюда до Снежной Дороги… — С каждым словом она освобождалась от прошлого, как сухие листья падают с ольхи, чтобы уступить место свежей зелени новой жизни. — Отныне сердце мое в твоих руках.

Оба вместе выпили поднесенную канцлером чашу вина. Наль отвел взгляд. Меж соболиных бровей пролегла глубокая складка. Бессчетно смотрел он в лицо смерти, но не может лицезреть заключение брачного союза? Он заставил себя вновь поднять глаза к галерее, где Алуин шагнул к Амаранте, чтобы скрепить брачную клятву поцелуем. Кожа натянулась на скулах оружейника, а руки сами собой сжались в кулаки. Глухо горящий взгляд сделался больным.

Смотреть в лицо смерти было привычнее.

— Да здравствуют принц и принцесса Исналора! — воскликнули придворные, когда грудь его пронзил ледяной меч.

Об руку сошли молодожены с лестницы и направились сквозь толпу придворных во главу самого длинного стола. За ними следовали Ингеральд с Солайей и Радбальд с Клодесиндой. Вокруг мелькали лица и наряды. В глазах Амаранты рябило. Ей хотелось плакать и смеяться. Со всех сторон звучали поздравления.