Когда стихали праздничные торжества, Амаранта возвращалась мыслями к людям из деревни, принявшим ее за хульдру. Пыталась представить, как они живут, часто ли вспоминают необыкновенную встречу. Молодой человек, конечно, женат. Эльфы ждут одну-две зимы от обручения до свадьбы, а в крайних случаях ожидание затягивается на пару десятков зим, однако люди не могут позволить себе такого. Даже болезненная девочка наверняка уже вышла замуж и завела свое хозяйство. Истерла ли она руки, ослабела ли от забот? Десять зим для человека — срок немалый. Или кто-то облегчает труд для нее? Не дошли ли до Хёйхагена тролли? Менее занимало мысли Амаранты, часто ли вспоминает девочка того, кого приняла за хульдрекалла.

Потоки света причудливо рассеивались, просачиваясь сквозь широкие лапы темно-зеленых елей, кроны редких осин и берез. Солнечные зайчики дрожали на окруженной частыми стволами поляне. В кольце мухоморов сидели юноша и девушка, красотой своей затмевающие танец золотистых лучей на устланной мхами земле. Голубое платье девушки струилось, перехваченное широким кожаным поясом с тисненым серебряным узором, как речной поток под безоблачным небом. Она вытянула ноги, и из-под расшитого подола виднелись загнутые вверх носы изысканных туфелек. На юноше была темно-бордовая короткая туника с разрезами по бокам, кожаные охотничьи штаны и сапоги. В глубоком вырезе туники и расстегнутой сорочки под ней поблескивал покрытый искусным узором серебряный медальон. Из корзины в стороне виднелась бутыль с яичным ликером, а на дне лежали пирожки с дичью, сухой жесткий лавандовый кекс с засахаренными фруктами, яблоки и несколько пирожных.

— Все это я делаю для тебя, — убеждал юноша. — Возможно ли было с жалованья младшего командира отложить столько для свадьбы и Мидгарда? Когда ты войдешь в дом мой моей женой, то ни в чем не будешь нуждаться.

Девушка капризно повела плечом. Платиновые волосы струились до земли, в них вплетались мерцающие живым, переливающимся светом, лучи. Венок лесных и луговых цветов на голове делал ее похожей на воплощение мимолетного северного лета. Нежный голос зазвучал с ноткой язвительности.

— Мой благородный лорд готов ради меня на великие испытания.

Он рассмеялся и привстал, задорно тряхнув волосами.

— Ради тебя готов я на все! Вели мне стать командиром полутысячи! Нет, военачальником!

— Велю, стань, — она шутливо коснулась его правого плеча ветвью азалии из королевской оранжереи. Он схватил эту ветвь и поднес к лицу, а потом вскочил и закружился, раскинув руки и запрокинув голову к небу.

И вскоре снова эти щемящие слова:

— До встречи, мое зимнее утро.

Он отступил на шаг и развернулся, чтобы выйти.

— Постой!.. — мягкий, дрогнувший голос возлюбленной захватил его у дверей. Миг — и они снова рядом. Наль упал на колени у ног Амаранты, поймав ее руку, прижал к своим губам. Она протянула другую руку, касаясь его лица. Он закрыл глаза. За окном слышался лязг металла; доспехи, в последний раз проверяемое перед походом оружие. Голоса сливались в неясный гул, к которому примешивалось отрывистое ржание коней.

Амаранта гладила его по волосам, пропуская их сквозь пальцы. В свободном тяжелом золотистом каскаде над ухом тонкая коса, которую она заплела Налю накануне. Он не расплетет ее, пока не вернется домой — или никогда.

— Лорд Нальдерон! — окликнули со двора. — Выходим, когда пробьет Час Надежды.

Он не шелохнулся, только дыхание прервалось.

С главной площади послышался неспешный, но неотвратимый, мелодично-величественный звон. Наль слушал его, спрятав лицо в ее ладонях. Когда отзвучало семь ударов, он судорожно вздохнул, поднялся и вышел. Несколькими мгновениями спустя Амаранта увидела его с балкона спускающимся по широким гранитным ступеням. Он отдал кому-то воинское приветствие, обнял мать, кивнул, что-то выслушав, по очереди стиснул на уровне груди руки Эйверета и Мадальгара, обнимая за плечи свободной рукой, потом взлетел в седло.

Череда встреч и расставаний кружилась, как опадающие лепестки диких роз. Многое произошло за эти зимы. Сверигг набрала невиданную ранее мощь. Рост земельных угодий человеческой знати беспощадно теснил нордов и твайлари; без боя пало королевство к югу от Исналора. Беженцам пришлось искать крова на севере, оставив опустошенные дома. Дела Фрозенблейдов шли неплохо. Наль делал все для будущего Амаранты. Не раз просила та не торопиться со свадьбой: впервые то был особенно тяжелый и беспросветный год. Юноша слишком хорошо знал; она не скажет напрямую, но привыкла к изобилию и нуждается в лучшем, как чистейшей воды адамант не может довольствоваться дешевой ржавой оправой. И он искал способы, одним из которых являлся заработок командира сотен. У Эйруина и Дэллайи появилась дочь. Вступил в возраст и присягнул своему отцу самый младший принц Исналора Алуин. В честь него бал Дня совершеннолетия сделали чуть более пышным.

В тот год первый поток испытуемых демонстрировал бой на мечах и фехтование на шпагах. Юный принц не блистал в испытаниях. Он был амбициозен, но быстро отступал перед трудностями. С Налем они не поладили. Во Дворе Перехода шла подготовка к непредсказуемой жизни. Снисхождений не делали ни для кого. Как наставник по фехтованию, Наль чувствовал нетвердую руку и изнеженный склад Алуина и гонял его по тренировочному залу, пока тот не начинал спотыкаться слишком часто.

— Ты придираешься ко мне больше, чем к другим! — Мальчишка топал ногой и сжимал вспотевшие от напряжения руки в кулаки.

— Потому что вы более других стремитесь отделаться легко, Ваше Высочество.

Король и королева надеялись, что смена обстановки пойдет на пользу их младшему сыну, чья игривая живая подвижность все чаще сменялась приступами молчаливой тоски. Ему предстояло провести шесть лун, не покидая стен Двора Перехода, однако в кругу сверстников, вдали от напряженной атмосферы дворца и тревожных новостей, время это должно было подарить утраченную долю беззаботного веселья и множество полезных навыков.

Не все из желаемого осуществилось. Алуин часто сидел в стороне, бледный и подавленный. Сверстники не смели беспокоить его. Когда же настроение возвращалось к нему, капризы и забавы его собирали вокруг большинство воспитанников. При равном ко всем подходе наставников Алуин оставался принцем, и составить ему компанию являлось большой честью.

Сражаясь на уроках с Налем, он ожесточался после первых промахов и начинал бросаться на него, словно забыв, что это тренировка, а не настоящий поединок. Небрежная легкость, с которой Наль отражал каждую атаку, зажигала в глазах принца упрямый отчаянный огонь. Алуин не имел выраженного таланта к мечу и шпаге, как старшие принцы. Он тяжело переживал свои неудачи, хотя пытался скрыть это. Давление заданной братьями планки, высокого титула и перспективы службы в дозорах оказалось слишком велико. Иногда Наль даже думал поддаться, чтобы подбодрить воспитанника, но после двух раз пришел к выводу, что тому это неполезно.

День Испытаний был не самым приятным днем в жизни Алуина, однако на балу подросший принц очаровал Двор галантными манерами. Был он и весьма хорош собой, но скорее смазлив, чем красив. Расшитая самоцветами изумрудно-зеленая туника принца оттеняла нежную кожу и сверкающие платиновые волосы. На лице в форме сердечка блестели лукавыми искорками большие голубые глаза, капризные губы привычно складывались в обаятельно-небрежную улыбку. С дрогнувшим сердцем Их Величества оставили Хрустальное дитя при дворе, когда сверстники его потянулись на первые в своей жизни дозоры. Сам ментор Эльгарт признал, что из Алуина не выйдет выдающегося воина. Так не лучше ли обеспечить условия, в которых тот сможет преуспеть в чем-то другом?

Особых занятий младший принц не завел, зато увлекался играми, охотой, балами. Свита его постоянно пребывала в различных увеселениях. На балу Дня совершеннолетия Амаранта ликовала. Теперь свой танец подарили ей все три исналорских принца!

Наль разрывался между дозорами, превратившимися в полноценные военные походы, удвоившейся работой оружейника, тренерством во Дворе Перехода и близкими. Когда его привезли от северо-западной границы в горячке, с трещиной в бедренной кости и с гноящейся раной на ноге, невеста бросила все и поселилась у Фрозенблейдов, чтобы постоянно быть рядом. Он метался в жару и впервые казался слабым и совершенно беззащитным. Очнувшись от липкого бреда, увидел над собой осунувшееся, взволнованное, но от того не менее обворожительное и дорогое лицо. Все эти дни Амаранта почти не отходила от жениха, даже когда ее сменяли Айслин, другие женщины рода, Эйруин, Эйверет или прислуга. Сердце Наля трепетало от невозможности до поры выразить всю свою любовь и благодарность.