— Позвольте я принесу вам что-нибудь, господин, — настаивает Бирк. — Заварки с мелиссой или лавандой, или теплого молока с медом. А может, золотой корень? Цикорий? Зверобой?

Не знает, успокоить господина каким-нибудь пойлом, или наоборот взбодрить. Гнев поднимается в груди, но Наль не позволяет ему вырваться наружу. Дышит, как научили в Академии, а еще раньше — отец, дед, Эйруин. Закрывает и открывает глаза.

— Благодарю, Бирк. Сделай что-то для себя. Сходи в таверну с друзьями, почитай, ложись спать. — Хлопает его по плечу, а паренек сгибается от неожиданности. Не рассчитал. Тяжела рука оружейника. Особенно сейчас. — Иди, я отпускаю тебя.

Пустота. Тишина. Одиночество.

— Спать, маленький.

Дар послушно укладывается у подушки. Виляет хвостиком несколько раз напоследок и довольно сопит. Пора отучать его от постели. Наль сидит верхом на тяжелом стуле у окна, скрестив запястья на резной спинке. Узкое белое лицо неподвижно и безразлично. Потускневшее золото вьющихся волос покрывает худую спину плащом.

Главное, чтобы мать не узнала, сколько их выпало за это время и выпадает до сих пор.

За стеклом качает ветки порывистый ветер. Охотятся, описывают рваные круги на фоне неба, кожанки. Пустой холодный очаг. Карканье воронов. Где-то за оградой тускло горит оранжевый фонарь. Покои погружены в колкую тьму, только по потолку мечутся чуть заметные тени.

Она безжалостно мучала его последние дни, но с исчезновением ее Фальрунн сделался холодным и чужим. Он вспомнил, как тихо, сдавленно плакал в каком-то закоулке в один из самых мрачных дней этой осени, задыхаясь от боли и предательства, а ночь все длилась, и как наконец будто очнулся, привстал, озираясь и вытирая слезы ладонями. Потом что-то перегорело внутри, и слез больше не было, только жгучая тяжесть и черная пустота.

Нет ее, той. И не было никогда.

За воротами замка его дожидались.

— Лорд Нальдерон, мне очень жаль, — с явным усилием выговорил Герстан, сын Грейнна.

Какое-то время Наль разглядывал его молча, а затем пожал плечами:

— Попробую принять эти извинения. В конце концов, вы были всего лишь орудием.

Когда Герстан побрел прочь, сидящая у стены фигура поднялась на ноги, откидывая подбитый мехом капюшон. Мгновение спустя они стиснули друг друга в объятиях.

— Я везде спрашивал, где найти королевского оружейника, и мне сказали, что еще за работой. — Улыбка Джерлета ослепительно сверкала на фоне оливковой кожи. Освободившись из-под капюшона, блестящие, угольно-черные прямые пряди упали на плечи.

— Откуда ты здесь?

— Прибыл с последним караваном.

— Может, еще и чернильный напиток прихватил?

— А как же! Понял, что если свадьбу ты сыграешь, как задумал, то к торжеству не успеваю, но поздравить никогда не поздно! — Заметив, как проступили желваки на скулах Наля, Джерлет насторожился. — Что?.. Не было свадьбы?

— Была, — ответил друг глухо. — Их Высочества Алуин и Амаранта только удалились в Эстадрет. Навряд ли догонишь с поздравлениями.

* * *

Виры за побои обеспечили Фрозенблейдам пышный пир, первый в эту осень. «Много маленьких ручьев — вот и речка до краев, — бесцветным тоном отшутился Наль на изумленный вопрос, откуда всё, ссыпая из увесистого мешочка на стол золотые статеры и серебряные рыси на семейном совете. — Можно сказать, я их заработал».

Делиться с Джерлетом подробностями своего телесного и душевного состояния было превыше сил. Измученный юноша и сам не мог для себя сформулировать и разложить по полочкам всю перенесенную боль. Она гнездилась в каждом уголке сознания, окутывала воспоминания темными облаками, острыми гранями резала на каждом шагу внешне налаженной повседневной жизни.

— Невовремя я приехал?

— Что ты. Наоборот.

К счастью, друг не требовал отчета, но удивление и немой вопрос, как у близких, эти полторы луны собиравших ответы по крупицам, как у придворных и других жителей Фальрунна, это скрытое, но ощутимое ожидание ответов выбивало Наля из мнимого равновесия. Он несколько раз вспоминал и забывал отправить весть об отмене свадьбы на ту сторону пролива сирен. Куда лучше теперь было позаботиться о достойных приглашениях.

— Только не петь! — содрогнулся Кейрон. — Я лучше сам заплачу тебе за возможность без помех сидеть за столом, открывая рот и отрываясь от тарелки лишь по собственному желанию. Перед отъездом Их Высочества, верно, вознамерились наслушаться меня на весь год вперед, благо я не состою в их свите. И это помимо прочих заказов! — Он предупреждающе помахал узкой ладонью. Кончики пальцев были измазаны чернилами — верно, записывал новую мелодию. — Ладно, я помню свое опрометчивое обещание скрасить твои гулянки и исполню балладу-другую — если мне понравится угощение.

— Значит, петь ты обречен, семиродный кузен. Я даже не возьму с тебя платы за участие в славном пиру Фрозенблейдов. Но пока ты в моем доме, не пой о любви.

— Мы были уверены в вашей непорочности, дорогой лорд, — просияла вдова командира Лаэллета леди Миэллин. — Зная, как смело вы явились ко Двору по возвращении из дозора, сомнений не было у многих. Однако после отъезда Их Высочеств, думаю, и сомневающиеся более не устоят на своем. Зовите всех друзей, и пусть Фальрунн наполнится весельем! А мы позаботимся, чтобы оно подольше не стихало!

— Это честь для меня, господин! — изумленно распахнул глаза Оррин. Потоки спешащих в обе стороны через городские ворота эльнарай невольно толкали его, готового подобно остальным охотникам к более долгому и утомительному, чем еще недавно, поиску пропитания. — Я всего лишь делал должное.

— Я тоже. Знай, что дом Фрозенблейдов открыт для тебя в любое время дня и ночи, но с пира хорошо начать.

Общества близких легко было избегать, как скоро оно начинало тяготить опустошенного неизбывной тоской эльнора. Однако Джерлет был гостем, и время, свободное от работы, Наль посвещал ему, а иной раз вестери составлял другу компанию и в кузнице. Забота о Даре, предпраздничные хлопоты — все это делалось вместе, а Деор, Меральд и Фенрейя присоединялись по возможности. Они и поддерживали затухающий разговор. Казалось бы, разлука с другом в несколько зим должна была вылиться в бесконечные увлеченные беседы, но долго говорить до сих пор не давалось ему без труда. И все это не имело отношения к развившемуся после королевской охоты кашлю.

— Ожидаемо, — бормотал магистр Лейтар, прослушивая грудь Наля, — ослабленное здоровье… Я даже удивлен, что этого не случилось ранее. Лекарства и отказ от табака несомненно идут вам на пользу, лорд, но для восстановления сил необходимо чаще питаться.

— Вы приглашены на пир, почтенный магистр. Продолжим рассуждения о здоровье за кубком вестерийского. Вы предпочитаете красное или белое? Может быть, чернильный напиток?

К разгару торжества Наль от души пожалел короля Ингеральда. Весь день встречать гостей, пользоваться вниманием и вести приветливые речи в этот раз показалось более утомительным, чем оружейный труд. К тому же, в переполненном доме он только острее ощутил свое одиночество, оставленность и болезнь.

«Давай же, — словно кричало все вокруг. — Попробуй, покорись, отдайся веселью, как раньше! Мог тогда, сможешь и сейчас». Наль мысленно отворачивался от навязчивых увещеваний. Многие раны без следа исцеляются на телах эльнарай, но не исчезнут страшные шрамы, нанесенные ему линдормом, как никогда не залечится рана в душе.

— Это он? — перехватил Наля на пути к дверям Тельхар, кивая тому за плечо.

— Кто — он?

— Не́зверь Великого Озера?

Юноша желчно усмехнулся, помедлил, выигрывая время. Разумеется, от Фрозенблейдов не утаилось новое нездоровье главы младшей семьи. Да и отметить причину — повреждение спины — не составило труда. И наверняка не только им.

— Как встретились бы мы в окрестностях Фальрунна?

— Кто же тебя знает! Наутро после Урожайной Луны кричал ты о нем так громко, что и окрестностей Великого Озера*, верно, достигало эхо.