Смотрю на него, и не чувствую ничего кроме разочарования. В такие вот моменты слетают розовые очки. В такие моменты жизнь показывает настоящие уроки. В такие моменты меньше всего верится в любовь.

Нет её. И никогда не было!

Я разворачиваюсь и выбегаю в холл. Снова ударяюсь сильно рукой. Причем в этот раз даже вскрикиваю и падаю на колени. Слёзы выступают на глазах.

Я была молодцом. Героем держалась. А тут, под конец раскисла.

— Вставай, слабачка, — со всей силы бью здоровой рукой по полу, — не время для слёз.

Поднимаюсь с колен, и поворачиваюсь в сторону двери от куда только что выбежала. Горский стоит и смотрит мне вслед.

Наслаждается победой! Легко обидеть девушку. Легко её ранить. А ты попробуй потом вымолить прощения и исцелить её раны.

Хотя нет. В нашем случае это не возможно. Точки возврата больше нет.

Бог всё видит.

Придёт время и всё станет на свои места. Правда вылезет наружу острыми шипами. И каждый, кто этого заслужил, пройдёт по этим шипам голыми ногами.

И поверь, Горский, первым будешь ты.

Я гордо развернулась и уже медленным шагом пошла на выход. Рука снова ужасно разболелась. Придётся пить обезболивающее. Это вредно для ребёнка, доктор говорила.

Но, я же не собираюсь его оставлять. Не собираюсь калечить себе жизнь, и моим родителям.

Нет! Завтра же запишусь на аборт.

Наташа

На следующий день ничего не делаю. Я снова смотрю в потолок и ни о чём не думаю. Я опустошена. Я ничего не чувствую. Просто пустота.

Как я могу стать матерью ребёнка, если я к нему ничего не чувствую? Я напоминаю себе робота. Бесчувственного и без эмоционального. Материнский инстинкт он же у женщины с рождения. Он в генах. Он даже у зверей есть. А у меня? Я, наверное, какая-то бракованная. Начитанная, много знающая и сильно умная. Но пустышка внутри.

Зачем маленькому ребёнку такая мать?! Я не заслужила быть матерью, раз даже его отцу не смогла доказать, что это его ребёнок.

На второй день, всё-таки звоню в частную клинику и записываюсь на аборт. Не хочу тянуть с этим. Поэтому на этот же день записываюсь, только после обеда. Ещё звоню Кате. Я просто больше не знаю, кому позвонить. Соня, она слишком юная. Хотя годами как мы. Но она наивная и сентиментальная. Вряд ли справиться с этой тяжёлой ролью.

А вот Катя, другое дело. Она сама уже рожала. Она сама прошла тяжёлый путь беременности. Она меня поймёт как никто. И я очень надеюсь, не осудит.

Встречаемся с ней возле больницы.

Я ей не рассказала причину моего прихода сюда. Она снова в положении, и заранее нервничать её не хочу.

— Привет, дорогая. Ты почему такая бледная и худая? Я тебя пару недель не видела, а ты так исхудала. Что случилось? Проблемы со здоровьем?

— Привет. Ты как всегда много тарахтишь. Садись, давай на лавочку. А то ещё грохнешься мне тут в обморок. С меня Марк тогда три шкуры снимет.

— Не смеши. Я ж беременная, а не инвалид какой-то. Так что случилось?

— Жизнь дерьмовая случилась. И я в этом дерьме, главный герой.

— Снова поссорились с Горским?

— Нет. Мы с ним даже вместе не были. В общем, не буду ходить вокруг да около. Мне нужна твоя психологическая поддержка.

— Говори, я, конечно же, поддержу.

— Я хочу сделать аборт, — секундный перерыв. Вдох, выдох, — В общем, поэтому мы сейчас здесь.

Фух, я это сказала. Уже ближе к цели.

— Аборт? Ты беременная?

— Да. Два месяца. Представляешь, на месяц меньше чем у тебя. Кто бы мог подумать, что когда на свадьбе бегала тебе за тестом, тоже была уже беременной.

— Подожди. Остановись. Мне надо переварить информацию.

— Отец ребенка в курсе?

— Да. Это тот самый, всеми обожаемый, Горский. Но он утверждает, что ребёнок не от него.

— Блин, Наташ, ну есть ДНК тесты. Это же делается очень быстро и легко.

— Я не хочу.

— Тест делать?

— Нет. Этого ребёнка не хочу.

— Ты уверена? Назад дороги не будет. В тебе сейчас маленькая жизнь. Это маленький человек…

— Эмбрион. Он пока что эмбрион.

— Нет. Это человек. Это новая жизнь. Я не отговариваю тебя, и приму любое твоё решение. Просто ты отчётливо должна понимать, что назад дороги не будет. Если ты войдёшь в тот кабинет, жизнь этого малыша прервётся. И сколько бы потом у тебя не было детей, этого ты уже не вернёшь.

— Я понимаю. Но всё равно…

— Хорошо, дорогая. Тогда пойдём. Не мучай себя.

Мы направляемся в клинику. Перед входом я резко останавливаюсь.

— Передумала? — через чур эмоционально говорит Катя.

— Нет. Можно я покурю? Мне это сейчас нужно.

— Хорошо.

Я скуриваю две сигареты подряд. Руки мои дрожат, ноги тоже. Мне не страшно за себя. Просто, как-то… Не знаю. Это всё слова Кати. Они цепляют. Они заставляют подумать. Но ноги сами несут в клинику. И мы наконец-то заходим.

В приёмной я заполняю нужные бумаги. Оплачиваю операцию. И жду, когда меня позовут. Катя всё время держит меня за руку. А я думаю о том, что почти оказалась права. Аборт стоит всего три тысячи гривен. Так дёшево. Хотя это частная клиника. Так что в обычной городской, это стоило бы ещё дешевле.

Жизнь ребёнка стоит так дёшево. Точнее не жизнь. Убийство стоит дёшево. Чтобы подарить ребёнку жизнь родители платят самую большую цену. Они отдают всю свою жизнь в руки маленькой крохи. Ведь с появлением ребёнка, вся жизнь переворачивается. Ты уже никогда не будешь один. У тебя будет тот, кто будет рядом.

Помню, мама говорила, что когда я появилась на свет, это было самое радостное событие в её жизни. Они с отцом, хотели ещё детей. Но, Бог, почему-то им больше не дал.

— Наталья… Краснова… Вы слышите меня?

— Наташа, тебя медсестра зовёт.

— Ах, да. Иду.

Я поднимаюсь, и даже не взглянув на Катю, иду в кабинет.

— Наташа, заходите за ширму, раздевайтесь. Там халат для пациента. Одевайте его. И ложитесь на кушетку.

Я делаю в точности, как она говорит.

— Сначала я вас осмотрю. Хорошо?

Я лишь киваю. Мысли как-то развеиваются, и я больше не думаю о тех серьёзных вещах, о которых думала в коридоре.

— Наташ, какой у вас срок? Вы вроде говорили шесть недель.

— Нет. Восьми.

Это в справке было написано шесть. А ведь с того момента прошло ещё две недели. Я уже и забыла, что прошло там много времени. Неделя в больнице, и почти неделя скитаний по жизни.

— Тогда я не могу вам делать местный наркоз. Он делается до шести недель. Это опасно.

— И что делать?

— Мы сделаем вам общий наркоз. Пока вы будете спать, мы сделаем операцию. Вы абсолютно ничего не почувствуете. С вами кто-то пришёл?

— Подруга.

— Хорошо. После наркоза вы будете словно пьяная. Вам нужно будет помочь добраться домой. Я сейчас позову анестезиолога, и мы начнём.

Когда врач вышла и оставила меня одну. Мысли снова вернулись. Так, что там мама говорила?

"Дочка, любая жизнь бесценна. Даже жизнь преступника имеет смысл. Потому что он всё равно чей-то сын или дочь. Всё равно где-то есть мать, которая его сильно любит. Ты ещё не представляешь, как это подарить жизнь. Но поверь, когда это произойдёт, это будет лучшие что ты испытаешь в жизни."

— Здравствуйте, Наталья. Меня зовут Пётр Алексеевич. Я ваш анестезиолог. Сейчас я одену вам маску, в неё мы впустим анестезию. И когда вы посчитаете до десяти, мы начнём операцию. Всё понятно?

Я не отвечаю, лишь утвердительно киваю.

— Хорошо. Тогда начинаем.

Он одевает мне маску. И, кажется, начинает впускать анестезию.

— Я скажу, когда вам начинать отчёт.

Что там мама ещё мне говорила? Я забыла, что-то очень важное. Что-то очень…

— Начинайте отчёт.

— Десять, девять…

Мама говорила, что чтобы не случилось в моей жизни, даже если это что-то ужасное, она мне поможет. И не бросит в беде.