— А то что, Горский? Брата твоего рядом нет. Жопу не прикроет.

— Я без него справлюсь.

— Нас трое. А ты сопляк один.

— Но я трезвый, а вы…

Гордей не договаривает, так как Артём налетает на него и наносит удар в сторону груди. Это так сильно его отталкивает, что он сдвигается со своего места, зацепляя и толкая меня. Я не удерживаюсь и лечу на асфальт.

Романтика заканчивается на этом моменте. Во-первых, рука, которую Гордей вырвал у парня, сильно болит. Во-вторых, я успеваю в полёте как-то развернуться, и упасть боком. Сильно ударяясь бедром и коленом.

Драка перерастает в месиво. Гордей хоть и держится, но парни действительно в преимуществе. Трое на одного.

Я сначала в ступоре, кричу, чтоб отпустили его. А потом начинаю соображать. Достаю телефон и звоню в полицию. При этом кричу, что уже вызвала копов.

Один с парней слышит это.

— Артём, Стас, валим. Сейчас менты нагрянут.

И парни очень быстро прыгают в свою машину и уезжают. Я смотрю им в след, и не могу поверить в происходящее. Может мне, просто снится боевик или триллер?!

— Алло… Алло… Вы меня слышите… Вы позвонили в 102, это полиция. Назовите ваше имя и скажите, что произошло… Где вы находитесь?!

Я слышу в телефоне оператора, но не понимаю, что мне делать.

— Я… На меня… — начинаю я.

Горский уже рядом, он забирает у меня телефон и разговаривает с оператором. Я слышу, что он назвал свою фамилию и что-то там ещё. Мне надо подняться и уносить от сюда ноги. Больше в жизни, не выйду в темный переулок одна.

Не выйду.

Наташа

У меня не получается подняться. При падении я сломала каблук, и теперь мне не стать ровно. А ещё, всё безумно ноет и болит.

Может у меня болевой синдром какой-то? Дрался Гордей, а болит всё у меня. Даже от лёгких касаний у меня остаются синяки. А ещё, у меня всегда болит всё тело от каждого удара.

Интересно такое вообще существует? Или я опять что-то придумываю себе. С этим у меня как раз проблем нет. Можно книгу смело писать.

Вот и сейчас, я вроде бы просто упала. А болит так, словно что-то сломала. Я знаю, как болит при переломах. Ломала руку в десять лет.

Гордей берёт меня на руки и несёт в сторону раздевалок.

Вот я ещё десять минут назад выходила от туда, улыбаясь, а теперь, меня несут на руках, как с поля боя.

Я не могу ничего сказать Горскому. Я не могу с ним говорить. Я лишь положила голову ему на грудь, и закрыла глаза. Я ему так благодарна, что не могу подобрать слов. Он спас мою жизнь. По-другому я это назвать не могу.

А ещё.

Сейчас это полностью не уместно, но я опять наслаждаюсь его запахом и близостью. Его твердый торс дотрагивается до моего тела. И пусть это через слой одежды, но я чувствую тепло его кожи. Чувствую его дыхание в моих волосах. Чувствую его руки у меня на спине, и под коленками.

Просто я его чувствую.

Открываю глаза, когда Гордей ссадит меня на скамейку. Сам же стаёт у моих ног. Протягивает руки к моей руке, и пытается забрать от туда баллончик. Я только сейчас понимаю, что до сих пор сжимаю его. От его лёгких касаний, пальцы сами разжимаются и отдают ему эту вещь.

Гордей исчезает из поля моего зрения на какое-то время. Я не знаю, куда он ушёл, и вернётся ли. Но продолжаю сидеть на месте и ждать его.

Может он уже ушёл? А я тут, как дура, жду его. Просто если он не вернётся, я…

Что я?!

Я, блядь, сдохну. Серьёзно! Мне просто сегодня нужен он рядом.

Гордей возвращается с аптечкой в руках. Достаёт от туда перекись с ватой и обрабатывает, сначала мой локоть, а потом поднимает немного платье, и начинает обрабатывать колено.

По телу бегают мурашки. Я вся дрожу. И даже забываю, как дышать, когда его пальцы дотрагиваются до голых участков кожи. Жжение на царапинах приносит лёгкую боль и дискомфорт, но я всё равно кажись, нахожусь в раю. Рядом с Горским мне так спокойно и хорошо.

Какой это по счету раз, он спасает меня? Второй или третий? Почему мы он всегда находиться рядом, когда я в опасности? Следит за мной? Или чувствует?

А может это просто очередная случайность? И нас абсолютно ничего не связывает с ним?

Посмотреть в глаза не решаюсь. Только смотрю на его руки. Большие, длинные пальцы легонько касаются моей кожи. Я, конченная дура, потому что смотрю на эти пальцы, и только и вижу их на мне. Вспоминаю, какой кайф, и восторг они мне приносили.

С груди вырывается тихий стон. Поднимаю глаза, и встречаюсь с таким же голодным взглядом Гордея. Он не издаёт и звука, но, то, как он смотрит, сводит с ума.

И лишь сейчас я вижу, что у Гордея разбитая бровь, на губах ссадина и красное пятно.

Боже, я только о себе думала? Это же он дрался с тремя парнями. А я тут из себя жертву делаю. Со мной ведь всё в порядке.

— Гордей, твоя бровь?

— Ничего страшного.

— С неё кровь бежит. Садись, я обработаю.

— Не стоит, Наташа.

— Это самое малое, что я могу сделать, за то, что ты мне помог.

Я снимаю с себя туфли, и босиком уже кручусь вокруг Гордея. И на самом деле у него далеко не лёгкая царапина. А разбитая бровь. Кровь стекает тонкой струйкой. Я обрабатываю её перекисью и средством для остановки крови.

— Ай…

— Тебе больно, прости.

Я наклоняюсь и начинаю дуть на рану Гордея. Не спеша и легонько. От этого он закрывает глаза.

— Так лучше?

— Да. Намного.

Я продолжаю дуть ему на бровь. Но рану вокруг рта, тоже надо обработать. Поэтому я приступаю к ней. Уже заранее дую, чтоб ему не было так больно. Моё лицо находиться так близко от него. Я чувствую его дыхание. И когда он резко открывает глаза, я даже дуть перестаю. Он так смотрит на мои губы, потом в глаза, что я теряюсь.

Я запретно близко. Так нельзя. Сердце стучит с такой скоростью, что кажется, сейчас выскочит из груди.

Я беру лейкопластырь и накладываю на бровь Гордею. Возле губы это сделать не возможно. Поэтому я ваткой стираю остатки перекиси. Резко рука Гордея хватает меня за ладонь, и притягивает сильнее к себе. Наши носы дотрагиваются, а губы так близко, что…

В этом момент он целует меня. Легко. Нежно. Без нажима.

Я сначала не поддаюсь, но потом всё-таки отвечаю. Страсть разгорается быстро. Гордей, ссадит меня к себе на колени. Он не трогает моё тело. Только одна рука ложится мне на голову, и сильнее вжимает в себя.

Поцелуй подобен вулкану готовому к извержению. Я уже трясусь вся, а живот резко начинает тянуть.

Моя тяга к его прикосновениям безумная…

Я наркоманка, которая подсела на Горского. Запрещенный препарат, который я раз за разом принимаю.

Гордей издает какой-то звук, и я понимаю, что зацепила его рану. Резко отрываюсь, и вскакиваю на ноги. Отворачиваюсь.

Мне так больно. Слёзы выступают на глазах. Он снова это делает. У него есть девушка, а он снова хочет изменить ей со мной. Проходили, помним, знаем.

— Наташа, я…

— Не стоит. Было уже. У тебя есть девушка Гордей, не надо ей изменять.

— Прости меня, — приглушённым голосом говорит он.

— Это ты прости. Можешь провести меня к такси?

— Я сам отвезу.

В этот раз даже не спорю с ним. Нет сил, бороться. Нет сил, сопротивляться.

Так и не взглянув больше на него, я беру свои туфли, сумочку, и выхожу первая.

Я слышу, как он идёт за мной. Слышу его тяжёлое дыхание и такие же шумные шаги. Мне бы сейчас сбежать от него, и остаться со своими слезами наедине, но я целенаправленно шагаю к его машине.

Всю дорогу до общаги мы не разговариваем. Между нами тяжёлая тишина, которая сегодня давит. Я не могу спокойно ехать в его машине. Ведь то и дело, вспоминаю его руки на моём теле. Как мы целовались на этих сидениях. Как он ласкал и подчинял себе. Как брал и отдавал.

За столь короткий период наших отношений, у нас с ним было так много всего. Много эмоций, секса, разговоров, планов на будущее. Некоторые пары за год отношений столько не испытывают, как мы за ту фантастическую неделю. И мне бы так хотелось, снова вернуться в то время.