Алекс шагнул к ней, поймал за талию и резко дернул на себя. Леона охнула, а ее глаза широко распахнулись. «Как два чистейших лесных озера», – подумал он, припадая к ее губам. Зачем творить такую невероятную дурь и испытывать собственную ослабевшую выдержку, прямо сейчас Алекс уж точно не мог ответить. Губы Леоны были нежными и сладкими, словно мед. Она немного дрожала – совсем немного, но ему-то заметно, ведь он прижимался к ней всем корпусом, пока его руки жадно скользили по ее спине и волосам. А самым невероятным в продолжающемся безумии оказалось то, что Леона ему отвечала. Нерешительно, неловко… да, это и было бесценно.

Сколько прошло времени, Алекс не знал. И как сумел остановиться, не знал тоже.

Два широко распахнутых лесных озера глядели на него со смятением и мольбой.

– Тебе достаточно сказать «нет», – прохрипел он.

– Нет, – сразу сказала она.

Алекс еще чуточку, просто чуточку, просто долю секунды не выпускал ее из объятий. Просто тонул в бездонных озерах. Потому что… разве он железный? Нет, совсем не железный.

Но потом – отступил, отпустил.

– Я уж думал, вы меня уроните, – проворчал гном.

Леона покраснела, отвела взгляд и быстро зашагала по дороге. Алекс поспешил за ней. Несколько минут они шли молча и даже не смотрели друг на друга. Наконец Алекс не выдержал.

– Насколько силен твой дар, ты, думаю, понимаешь, – тихо сказал он.

– Понимаю, – ответила она.

– И что я безумно тебя хочу, и что мне стоит больших усилий держать себя в руках, ты тоже понимаешь, – добавил он.

– Понимаю, – повторила она.

– Но ты видишь: что бы ни случилось, я могу остановиться. Я всегда остановлюсь, если ты скажешь «нет».

Леона помедлила мгновение, но всё же кивнула.

– Баран, я ж говорю, – шепнул ему гном.

– Заткнись, – тихо ответил Алекс.

На душе было паршиво. Зря он затеял эту демонстрацию силы воли. Да, ему, кажется, удалось убедить и Леону, и даже самого себя, что его воля выкована из железа. Только вот прерванный поцелуй был чем-то вроде острого шипа, вроде противной занозы. Заноза вонзилась глубоко в сердце, и глупое сердце теперь страдало и требовало продолжения. Алекс поморщился. Возможно, он и правда баран.

Леший бы побрал эту старую дуру фею вместе с ее изуверскими чарами!

Алекс продолжал молча шагать рядом с Леоной по колдобинам, которые по ошибке местные обыватели именовали дорогой. Было жарко: солнце палило вовсю, а на небе – ни облачка. Даже птиц не слышно, попрятались где-то от зноя. Даже мошкара в воздухе не мельтешит. В такую жару не мотаться бы по плохим дорогам, а лежать под большим тенистым деревом, желательно, на берегу реки. Любоваться носящимися над рекой большими стрекозами, любоваться бликами на воде, любоваться сиянием рыжих волос самой прекрасной в мире девушки… Обнимать ее, прижимать к себе, целовать, сколько захочется…

– Все-таки эта дорога ужасная! – вдруг громко проговорила Леона.

– Ну да, ужасная, – согласился Алекс, вынырнув из своих грез.

– Я по-прежнему не понимаю, почему нельзя было просто пролететь вдоль Латарского тракта, – с укором добавила она, – и приземлиться где-то поближе к новому постоялому двору?

– Потому что я должен был спрятать тебя от Габриэля, – объяснил Алекс. – Спрятать там, где он не найдет. Если бы мы шли пешком по Латарскому тракту, через некоторое время Габриэль догнал бы нас. Видишь ли, у него есть серьезное преимущество. Называется «лошадь».

– Ах, вот оно что! – фыркнула Леона. – Значит, из-за вашей глупой убежденности, будто драконам нельзя жениться на человечках, я теперь и страдаю!

– Если тебя это утешит, я тоже страдаю, – спокойно ответил он. – Страдаю даже сильнее, потому что остался без обуви. Если бы у меня был выбор, я бы в эти края не сунулся ни за что.

– А выбора у тебя, конечно, не было! – продолжала сердиться Леона.

– Я уже много раз говорил, но ты как будто не слышишь! – Алекс тоже начал сердиться. – Нельзя было оставлять Габриэля с тобой! Он молодой еще, глупый и слабый! Я могу держать проклятые чары под контролем, а он бы со своими желаниями не совладал!

Леона нахмурилась и слегка покраснела, но ничего не ответила.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – продолжал Алекс. – Мы гордые и высокомерные, не женимся на человечках, презираем людей… Но ведь дело совсем в другом!

– Ой, не могу! – захихикал Рослик. – Это ты про что сейчас, про великое драконье предназначение хранить чистоту крови? Ага, да, все павлины так себя и оправдывают. В смысле, драконы.

– Да вы просто не понимаете ни наших потребностей, ни особенностей! – Алекс еще больше рассердился. – Цель дракона – найти свою пару! Когда он ее находит, в сердце просыпается огонь! Это и есть великое драконье предназначение! А теперь подумайте оба: если дракон поддастся влиянию любовных чар и назовет единственной вовсе не девушку, предназначенную ему судьбой, а совсем другую – тогда что?

– Он проживет с ней всю жизнь в любви и согласии, – тихо ответила Леона. – Он будет счастлив, разве нет?

– Нет! – прорычал Алекс. – Он будет несчастлив! Ведь свою настоящую пару он никогда не встретит! Пробудить огонь в его сердце окажется просто некому!

– Понятно, – еще тише ответила Леона.

Она отвела взгляд и принялась смотреть себе под ноги, как будто в этой дорожной пыли могло быть хоть что-то достойное внимания.

– Ну бара-а-ан… – протянул своим писклявым голоском вредный Рослик.

Алекс только вздохнул.

– В общем, насчет Габриэля… – добавил он минут через пять упорного Леониного молчания. – Габриэль на тебе не женится. Я этого не допущу. Просто – нет.

– Ты слишком часто это повторяешь, – бесцветным голосом проговорила она.

– Потому что ты не имеешь права ломать моему брату жизнь, – ответил он.

«Потому что ты не имеешь права любить других мужчин», – подумал он.

И мысленно застонал. Будь проклята подлая старая кляча вместе с ее подлыми чарами!

За сегодняшний день Леона смогла в полной мере постичь смысл выражения «пребывать в растрепанных чувствах». Ее собственные чувства были растрепаны, запутаны, расшатаны, перевернуты с ног на голову. Ее сердце ныло и жаловалось на судьбу. Леона устала от этого до такой степени, что уже ничего не хотела понимать.

Причиной всему был – ну надо же, какая неожиданность! – глупый баран, называющий себя драконом. Леона то с волнением вспоминала их поцелуй, то мечтала, чтобы этот дурак раз и навсегда исчез из ее жизни.

Алекса и самого штормило под влиянием чар. Леона это видела, она же не слепая. Он всё время кидался ее спасать, даже с риском для жизни – чего стоила одна только битва с троллем! А эти двое парней утром на сеновале? Он ведь спас ее от изнасилования… Сердце Леоны переполняли и благодарность, и нежность, и еще какие-то чувства, которые она не могла распознать. А в другие минуты Алекс как будто терял голову – был готов целовать ее, забыв обо всем, добиваясь, чтобы и она забыла обо всем, чтобы сказала «да». С таким Алексом она чувствовала себя счастливой, только длились эти моменты счастья совсем недолго.

Потому что господин дракон – он же баран, он же чурбан бесчувственный! – тут же вспоминал, что никакая человечка его не достойна. Что на самом деле он вовсе не влюблен. Что на него повлияли чары. Что она, Леона, ему неинтересна. Что он ищет истинную драконицу и будет искать эту дамочку хоть всю жизнь. Что только настоящая драконица сможет разжечь огонь в его сердце. Леона так и не поняла, что это за огонь и зачем его вообще разжигать. Ей не хотелось разбираться в дурацких драконьих причудах. Ей было больно. Просто очень больно.

В ту секунду, когда бесчувственный чурбан заявил, что дракон в принципе не может быть счастлив с человечкой, Леона вдруг осознала, что могла бы полюбить его. Она совершенно точно влюбилась бы в того самоотверженного, пылкого, страстного, смелого, сильного Алекса. Но ведь он остается таким недолго. На месте благородного мужчины почти сразу появляется высокородный дракон. Тот самый, которому Леона и даром не нужна.