– Вот у нас мужики пошли, хреном трактора пытаются завести, – сказала Валя.

– Видать сильно длинный и кривой! – смеялась Надя, раскладывая продукты на расстеленное на траве полотенце.

– Интересно, как он в отверстие для кривого стартёра хочет засунуть свой хрен?

– Ужмёт до нужной толщины, – продолжала смеяться Надя.

– Интересно, а у других мужиков такой же длинный? – нарочито с серьезным видом, спросила Валя.

Девушки, смеясь, всё язвили и язвили и совсем не заметили, что сзади над ними стоит бригадир и управляющий отделением, дядя Андрей.

– Приятного аппетита! – сказал управляющий.

Девушки вскочили на ноги и, сгорая от стыда, одновременно едва выдавили из себя:

– З-зд-драв-ст-вуй-те.

Многие годы девушки будут краснеть при встрече с этими мужчинами, перед которыми они так глупо опозорились. Ладно бы были уже бабами, но девушки! Подобные темы для незамужних девушек в русских сёлах были под запретом.

Николай был хорошим конюхом, очень любил лошадей, понимал и умел с ними ладить. Не было ни одного жеребца или кобылы в округе, с которыми он не справился бы: ни объездил бы, ни укротил, ни подчинил бы своей воле. Он поспешил вернуться к своему табуну лошадей, который в очередной раз оставил без присмотра, желая отыскать девушку, в которую влюбился с первого взгляда. Вечером, вернувшись с табуном в село, обратился к председателю колхоза с просьбой направить его на учёбу на тракториста.

– Давно бы так, а то всё никак со своими лошадьми не хотел расставаться! – обрадовался председатель.

Николая направили учиться в соседнюю область в ту же МТС, где ранее учились Надя и Валя. Инструктором у него стал тот самый парень, которому Надя тоже нравилась.

– Забавно, – ты Николай и я Николай, и фамилии у нас похожи, ты Грехов, а я Граханов.

Представляясь, сказал инструктор, протянул руку Николаю и приступил к обучению своего нового ученика. Николай Грехов. всё схватывал на лету, а ремонтировал трактор так, как будто всю жизнь занимался этим. Через неделю он сдал экзамены и получил удостоверение машиниста-тракториста. За эту неделю парни подружились. Николай-инструктор был высоким, но «тонкий в кости», с узкими плечами, с пышной шевелюрой почти чёрных волос, больше походил на городского неженку, чем на деревенского парня. Его чёрные глаза смотрели лукаво, искоса. Николай-ученик, напротив, был ниже своего тёзки почти на голову, но, как говорят: косая сажень в плечах, при этом с тонкой талией. Волосы были прямые, темные, смотрел открыто своими карими глазами прямо в глаза собеседника, чувствовалась сила характера и физическая сила в каждом его движении.

Вместе с Николаем инструктор обучал ещё одну девушку. Девушка не сводила с нового ученика глаз, но влюблённый Николай перестал быть ловеласом и не обращал внимания на девушку. Николай Грехов понимал, что Надя, вероятней всего, училась на права тракториста здесь же и, возможно, у этого самого инструктора.

– Хорошая у тебя работа и будущие трактористочки тоже хороши.

– Бывали и краше.

– Да? Краше вообще или конкретно кого имеешь в виду?

– Да как сказать, – замялся инструктор.

– Да скажи так, как есть, – Николай Грехов старался скрыть личный интерес, типа просто поддерживает разговор.

Николай Граханов вздохнул:

– Была тут одна, она мне ещё пацанкой приглянулась. Да дикая, как кошка.

– Тем интересней укрощать, когда дикая!

– Она очень серьёзная, от своих нравственных принципов не отступает. Ну, я имею в виду: ошибок не прощает.

– Ошибок? О, как далеко зашло! Да ты влюблён, брат!

– Да, сам не пойму – из головы не выходит. Была бы там дочь комиссарская, а то сколько раз видел, всё в одном брезентовом сарафане ходит. А корчит из себя какую-то принцессу недоступную.

Это и хотел узнать Николай Грехов и был доволен, что Надя не принимает ухаживание Николая Граханова. Он решил: мешкать не следует, надо активней пытаться увлечь девушку, пока такие, как тёзка, не увели её у него.

Николай после возвращения в свой колхоз сразу же приступил к вспашке полей. Это означало, что пока не кончится осенняя страда, он не сможет встретиться с любимой. Трактор – не кони, поближе к её селу не подгонишь и без присмотра не оставишь, быстренько не поскачешь повидаться с ней.

Надя с братом условились, что для бани воду будет носить Витя, а для нужд дома и на питьё – Надя. Брат был уже достаточно большой и мог взять носку воды полностью на себя, но Надя любила носить воду. Не считая дороги до работы и обратно, да до избы деда с бабкой, это была её единственная возможность выйти на улицу, не привлекая придирчивых глаз односельчан. В субботу, как обычно, брат втихаря улизнул из дома, и воду в баню после работы пришлось носить Наде. Воду носили из колодца, который находился в мерах ста от их избы.

Колодец был глубоким, ведро за дужку крепилось к цепи, выше шла верёвка. Деревянный вал, на котором вся эта привязь была намотана, был достаточно внушительной толщины, из-за чего было сложно его крутить рукояткой в виде зигзага с двумя прямыми углами. Нельзя было просто отпустить ведро, как это делалось на неглубоких колодцах – там пустому ведру было позволительно с грохотом лететь вниз. Здесь цепь, в силу своей длины и тяжести, опережала ведро в свободном падении и разматывалась с такой силой и скоростью, что могла не только повредить ведро и верёвку, но и вал, и столбы, на которые он крепился. Спускать ведро надо было, вращая рукоять в обратную сторону, стараясь не выпустить её из рук. Чем ниже ведро, тем сложней было удержать рукоять. Не дай Бог, зазеваться, в таком случае рукоять начинала вращаться с такой скоростью, что становилась смертельно опасной, если заденет человека. С другой стороны, когда поднимаешь вёдра полные воды наверх, чем больше диаметр вала, тем быстрее наматывалась вся привязь и, соответственно, быстрее поднималось ведро.

Девушка спокойно опускала ведро в колодец и не заметила, как кто-то подошёл сзади.

– Здравствуй!

Надя от неожиданности вздрогнула и чуть не выронила рукоятку вала из рук. Парень схватил рукоятку и удержал её.

– Что испугалась? Я что такой страшный? – засмеялся он.

– Что мне тебя бояться?

– И то верно, что меня бояться – я малый парень хороший, – засмеялся Николай Граханов. Он помог девушке набрать воды в вёдра и пошёл рядом с ней к её избушке. Парень не замолкал ни на минуту, говорил о работе, о том, что мечтает стать милиционером…

– Что-то ты слишком разговорчив стал? – остановила его Надя.

У избы их поджидал брат Нади, улыбаясь, он сказал:

– Извини, сестрица, задержался. Давай вёдра, сам натаскаю.

Не выпуская из рук коромысла, Надя поставила вёдра на землю, брат взял вёдра в руки и понёс их в баню. Николай, типа, хотел взять коромысло, но как бы случайно взялся за руку девушки, Надя отдёрнула руку и замахнулась коромыслом на парня:

– Сейчас, как огрею по спине!

Николай, смеясь, посторонился и сказал:

– Ладно, позже поговорим, – отошёл от девушки.

Витя вернулся из бани с пустыми вёдрами, спросил сестру:

– Чего ему надо было?

– Сама не поняла.

Она понимала, что надо этому парню от неё, но посвящать в это брата не хотела.

– Если что, ты мне говори, я маме обещал защищать тебя.

Сестра рассмеялась, обняла брата за плечи и сказала:

– Хорошо, что ты есть у меня. Пойду я к тяте схожу, посмотрю, как они там, пока баня топится.

Придя к старикам, она вновь взялась за коромысло, натаскала им воды и затопила топку в бане. Топка – это нечто похожее на очаг, но без трубы, дым выходил из бани через отдушины в стенах в верхних брёвнах – это, так называемая, «банька по-чёрному». Дед сказал:

– Спасибо, Надюха. Смотрю я на тебя: выросла ты уже, замуж пора.

– Да что я там забыла? – удивилась внучка таким словам деда.

– Вдвоём легче будет, свою коровку купите.

– А как же Витя?

– Из-за брата не переживай, большой уже. Вон Николай Граханов чем тебе не жених?