Эги поспешно свернул с аллеи и пошел вдоль чащи огромных папоротников, замедляя шаг и вытирая плащом вспотевшее лицо. Здесь он мог не опасаться нежелательной встречи с кем-нибудь из людей Этархи или своих возмущенных легионеров и немного обдумать внезапные перемены во дворце. Однако он так и не успел собраться мыслями: за спиной послышались быстрые шаги. Начальник стражей повернулся навстречу бегущей к нему девушке. Темные волосы выбились из-под украшенной жемчугом сетки, а лицо ее пылало от волнения.

- Эги! Не молчи же! Говори всю правду!

- Твой отец пожелал этого. Жрецы ни при чем.

- Отец?! - она отвернулась и заплакала тихими всхлипами.

Эги стоял потрясенный и подавленный. Еще вчера он не мог представить, что ее прелестное лицо зальют слезы! Но чем он, новоназначенный глава гарнизона гвардейцев мог помочь ей, если того пожелал сам Тимор. Он был только солдатом, безропотно исполнявшим свой долг, и всякий раз проклинал себя, когда приходилось влезать в интриги спесивых аргуров или хитрых жрецов. Конечно, в этот раз было все иначе: перед ним рыдала сама Ардея - слезы ее мучили сильнее, чем любая земная пытка.

- Уйдем отсюда, - спохватился он. - Нас не должны видеть.

- Если бы был Арум! Если бы вернулся Криди! - причитала она, вздрагивая при каждом шаге.

- Арум, Криди… Неизвестно, что было бы при них. Я никогда не видел правителя таким! Разгром у Керпа, ложь и предательство - все бурей в один день! Неизвестно почему он свой гнев излил на тебя. Только сейчас с ним говорить бесполезно: он неумолим, как Океан в Торжество Начала. Заклинаю, Ардея: не спорь с ним сейчас! Впереди еще семь дней, и мы сможем что-нибудь изменить.

- Ты способен что-нибудь изменить?! Никогда! Слышишь? Никогда я не соглашусь уйти в Верхний храм! Скорее я убью себя перед их алтарем! Да! Я убью себя! Вот тогда он поймет, что сделал со мной! А Криди вернется, и его месть будет страшной! Верно, после этого и ты не останешься ему служить и дня! - она вскинула голову, размазывая синюю краску, поплывшую с мокрых глаз.

Черная пантера лениво приподнялась, звеня цепью и играя хвостом, беззлобно пропустила их в беседку.

- Я поклялся Криди, и всегда был рядом с тобой. Шла ли ты тайком в святилище Асты, сбегала на берег Океана или шалила против воли отца - я не покидал тебя. Не покину и в этот раз. Потребуется моя жизнь - я отдам ее не колеблясь. Только прошу, Ардея, будь разумной: не губи себя! Еще не случилось ничего, чтобы ты впадала в последний круг отчаяния.

- Милый железный воин. - Она взяла его руку и мягко сжала. - Ты не понимаешь, что происходит. Это не каприз моего старого отца. Он то знает: я все равно не стану жрицей. Верхний храм для меня просто тюрьма - для него начало суда над остальными. Мрачное святилище на холме снова обретает власть; как во времена Хатри будут гореть люди и святыни, названные чужими. Мне страшно, Эги! Все утро я на коленях стояла перед изваянием Атта, просила, чтобы его слуги одумались. Я умоляла Прародителя, но он всегда молчит со мной, кажется, даже презирает меня за мое неумение терпеть и молчать. Я ушла в слезах, потом просила Великую Мать и Гекру, но видела только Звездный Огонь. Понимаешь?! Я боюсь, Эги! нужно бежать отсюда. Я все обдумала. Увези меня, спрячь у Норна. Это единственное спасение: отец не посмеет требовать моей выдачи, даже в гневе он почитает законы.

- Возможно, ты права. Если бы ты была воином, я бы советовал просто исчезнуть. - Он встал, в раздумье глядя поверх нефритовых фигур у входа в беседку. - Мы мало знаем о хитростях слуг Верхнего храма, у Норна прятаться небезопасно: они умеют достать то, что скрыто под землей.

- Я все равно убегу, Эги! - она в раздражении вскочила, повернула начальника стражей к себе. - Поможешь ты мне или нет?!

- Я уже ответил: моя жизнь для того, чтобы ты была в безопасности. Сегодня Тимор объявит свою волю, и оставшиеся дни с тебя не спустят глаз. Ты будешь жить в золотой клетке, от которой у меня нет ключа.

- Тогда нужно спешить! Только уведи меня из дворца. Эги долго молчал, перебирая в памяти верных людей, тайные пути и размышляя, как устроить все без риска для девушки, да и самого себя. Чтобы подготовить побег оставалось совсем мало времени, к тому же он не сомневался: даже если все пройдет гладко и она исчезнет незамеченной, обезумевший старик жестоко накажет виновных.

- Хорошо, - сказал он. - Есть одна хитрость. Выходи к пятому шагу солнца к Белым воротам. Выходи будто на прогулку, никому не говори ни слова. Если помогут боги, я увезу тебя и смогу прятать, пока что-то не изменится нам на пользу.

Направляясь во дворец, Ардея старалась держаться беспечно, даже улыбаться, словно была в неведении о намерениях отца, а остальная суета мало касалась ее. Когда она вошла в верхние покои, Тимор ожидал ее, сжигая в серебряной курильне тертые листья со смолой босвелии, возбуждающе-сладкий запах плыл меж лабрадоритовых фигур, державших свод.

- Где ты была? - спросил он, глядя на дочь сквозь струи сизого дыма. - Тебя искали, Ардея.

- Гуляла в саду, - голос ее дрогнул, и она, будто оправдываясь, добавила: - там, за прудами. Я не слышала, чтобы меня кто-нибудь звал.

- Кто сопровождал тебя на этот раз?

- Я отослала слуг. Утром был сон: я не хотела его ни с кем делить.

- Кто был с тобой, Ардея? - Тимор бросил остаток смолы, в курильню и строго посмотрел на дочь.

- Боги! мне снова снился Арум! мне всегда тревожно после этого, я не хотела видеть никого! я сидела возле пруда, где он учил меня ездить верхом, и просто вспоминала.

- Снова Арум?! С тех пор, как я запретил ходить к Норну, твои мысли стали еще невыносимее. Снова Арум! Забудь о нем! Не произноси больше его имя!

Щеки ее окрасил румянец. Она воинственно шагнула к окну и задернула штору, отгораживаясь от присутствия стражей на террасе.

- Что это значит, отец?!

- Ты должна о нем забыть, Ардея! Сделанное им - дурная память. Ты слишком молода и доверчива, чтобы испытывать себя чую ми мыслями. Я больше не могу смотреть на то, что происходит с тобой! меня предают: аргуры, бывшие друзья, вся Аттла! Еще и ты! Отцы достойных домов указывают на тебя, как на рожденную временем плача! Злой шепот вокруг!… все решено, Ардея: с началом одиннадцатого дня я провожаю тебя в Верхний храм. А для Криди у меня слова найдутся. Святой дом ответит ему за меня

- Теперь я понимаю!… Тарг - хмурый, коварный жрец совсем подчинил тебя! После всех несметных даров ему угодна моя душа! А ты рад услужить, что может быть проще: бросить единственную дочь на алтарь на глазах у всех, излить скупую слезу, взамен же взять право!…

- Замолчи! - Тимор, пронзительно глядя, сдавал до боли ее плечо. Ардея хотела сказать что-то еще, но страх залил в ней едва зачавшееся пламя мятежа.

- Слушай меня, Ардея! Ты действительно живешь снами! но пора просыпаться! Вспомни, кто ты! вспомни Начало и век Эрди, о котором ты знаешь наизусть! я сделал верный выбор и потребуется только терпение. Когда твои глаза откроются, ты будешь благодарить строгого отца и прародителя. Все мои мысли: спасти от позора

тебя и наш род.

- О, Гекра! Я все понимаю - ты решил убить меня! Выходит, я утром слышала не ложь, начатую злыми языками, а всю правду! Ты решил убить меня. Если бы была жива мать, она ответила бы тебе!… Я не пойду в верхний храм!

- Выбор сделан, дитя. - Рука Тимора ослабла, и он заговорил тише: - Ты очень похожа на мать. Верю, к ее красоте в тебе прибавится терпение и силы. Ты должна спасти Аттлу и вернуть презревших нас богов. Запомни, дочь моя, ступаешь туда ты не жертвой, а освященной душой, которая призвана вновь обратить взор вечных. Я слишком люблю тебя, чтобы желать хоть малого вреда. Плачь. Плачь до вечера, потом я приду и высушу слезы.

- Я не проживу там и дня!

- После первой ступени посвящения ты сможешь вернуться сюда

- Я ненавижу тебя!

Тимор ушел. Ардея, обомлев, стояла посреди зала, судорожно вдыхая дымный воздух, потом отдернула занавес и, шатаясь, вышла в спальню. Она упала на постель, убранную мягкими как морские волны подушками, но не находила покоя: казалось, ее оплетает, душит драконье тело Эрхега или упомянутые отцом слова из "Века Эрди", звучащие проклятием ревнивых богов. Пытаясь вернуться в последний сон, она представляла несущегося во весь опор Арума, на могучем коне и верного Тиохора, но виделся ей дом Атта, где, если не спасет Эги, ей суждено медленно умирать, подчиняясь суровым древним, как сама святыня, законам.