– Его, наверное, уже потушили до моего прихода. Интересно, это вообще безопасно? Ну, по крайней мере, вон висит огнетушитель, – про себя проанализировала ситуацию Вера и продолжила, стоя в дверях, оценивать обстановку. К ней никто не подходил, ее не трогал, не мешал и не доставал с дурацкими вопросами – просто идеально.

Справа от камина была небольшая барная стойка, за которой виднелась подсобка с дубовой дверью. Надпись на ней гласила: «Вход разрешается только тому, кто готов». Слева же от камина располагались маятниковые двери с двумя небольшими круглыми окошками. Они были установлены между кухней и буферной зоной, поэтому полностью рассмотреть все убранство в самом важном помещении любого заведения общественного питания Вера не сумела.

Взгляд переметнулся на зал. Посетители возле стены утопали в молочно-белых креслах с высокими спинками с каретной стяжкой и подлокотниками в виде скрученных свитков, которые повторяли линии верхней части спинки. Эти кресла чем-то напоминали величественные мягкие троны. Те, кто сидел у окна, располагались на велюровых креслах мятного цвета со средней спинкой. По убранству эти кресла не уступали своим собратьям. Элегантные контуры и пуговички на тон светлее самой обивки на внутренней стороне спинки прекрасно дополняли образ стильности и непринужденности. Стоит упомянуть и столики, за которыми коротали свой досуг гости кафе – с виду дорогущие, из массива дуба, прямоугольные, но с закругленными углами и изогнутыми резными ножками. Они были достаточно широкие для того, чтобы на них уместилось все, что посетитель мог заказать, но при этом параметры столов были высчитаны идеально, что позволяло не загромождать все пространство в зале. Эргономичность здесь была явно в почете. Всю мебель объединяла одна особенность – она была воплощением редкой роскоши, не чрезмерной или показной, а той, которая радует глаз своей гармоничностью и окутывает душу теплым облачком особого уюта, не совсем домашнего, но близкого и даже, можно сказать, родного по духу, такого, какой не захочется выпускать из своего сердца и воображения еще очень долго. Эта мебель смотрелась бы и врозь, но не так органично. Объединив весь набор элементов, она становилась эдаким эталоном совершенства, глотком свежего воздуха.

Вера судорожно пыталась понять, есть ли здесь хостесы, ну или, на худой конец, официанты, которые предоставили бы меню, направили к свободному столику или резюмировали бы, что мест нет и придется ждать. Этого Вера точно не стала бы делать, а развернулась бы и ушла. Финита ля комедия. Все вернулось бы на круги своя. Мириад причин уйти, вернуться домой. Кроме всего прочего, пульсирующая боль в ноге умоляла все забыть и дать ей немного покоя. В пределах видимости и столиков-то свободных не было. Решено. Развернуться и как ни в чем не бывало ретироваться.

Не тут-то было. Как по мановению волшебной палочки Вера случайно заметила силуэт мужчины, высокого, статного. В нем были знакомые черты. Нет, они точно никогда не пересекались. Мужчина с однодневной щетиной пробирался сквозь посетителей в сторону бара, вертя головой в поисках кого-то. Неожиданно их взгляды встретились, и он улыбнулся ей поверх плеча, а потом быстро затерялся в толпе. Эффект, который он произвел своим появлением, был сродни нежданной оттепели посреди зимы. Что это было? Ответы ускользали. По воле неведомых сил в ее животе запорхали бабочки – их крылышки так приятно шелестели, заставляя потоки воздуха скользить по каждой клеточке тела и разливаться теплом по венам. Казалось, такой пустяк – переглянулись с незнакомцем. Что с того? Но в жизни ведь так бывает – мелочь способна круто изменить вектор движения. Вере ли этого не знать, но она продолжала бороться с собой, убеждая, нет, требуя от себя заглушить волнение, задавить бабочек. Мужчина как мужчина…И на что он ей сдался? Вселенная давно научила с недоверием относиться ко всему, что не вписывалось в рамки здравого смысла и привычного течения реки ее жизни. Не успеешь встать в боевую стойку, расслабишься раньше времени – получишь под дых, часто повторяла себе Вера.

«Поумерь пыл, иначе… Не вздумай чувствовать! Подумаешь, столкнулись глазами. Спорим, он уже женат или фрик. Или еще хуже – классный мужик, который никогда не заинтересуется мной. Ты раньше наступала на эти грабли, не надо больше. Это не сулит ничего хорошего». Вера принялась сопротивляться импульсу с большим рвением, но сноровка, приобретенная годами, дала сбой. Ей нужно было время, чтобы осмыслить произошедшее. Придумать, как с этим поступить. Все это вызвало стремление заглянуть за грань собственного страха перемен, и Вера осталась. Не решаясь продвинуться дальше входной двери, она машинально глазами искала свободный столик, заодно предпринимая попытку понять, как в кафе все устроено, чтобы не попасть впросак, когда ей все-таки выпадет шанс примоститься где-нибудь.

Здесь царило в основном самообслуживание, что-то вроде шведского стола с кассами-автоматами – пришел, взял то, что тебе нужно, оплатил и сел за столик. Разнообразие блюд изобиловало и поражало. Такого Вера не наблюдала даже в меню самых премиальных ресторанов, которые она посещала частенько по работе во время деловых встреч с заказчиками. А главное, все на столе было свежее, ни одного мало-мальски залежалого продукта. Посетители разбирали еду как горячие пирожки, и на месте старых блюд появлялись новые – чистая магия, с какой скоростью это все происходило. А какой там витал аромат – нотки пьянящего запаха корицы, имбирных пряностей и веточек ели, только что доставленной из морозного леса. Не хватало только мандаринов. Неудивительно, что данное место притягивало самый что ни на есть разнообразный контингент людей от мала до велика, бизнесменов, тинейджеров, социофобов, забивавшихся в углы, и шумные компании, предпочитающие быть в центре как зала, так и внимания.

«Но где же все официанты?» – Тут до Веры дошло – кафе ограничивалось только теми работниками, которые крутились возле ели. «Это что ж получается – на такое громадное кафе пара-тройка сотрудников? Нереально…И они справляются? Ну конечно, иначе не было бы здесь такого ажиотажа, верно? – Вера вела вслух сама с собой диалог, все равно на нее никто не обращал внимания. – И кто в роли кого здесь?»

Наконец работники кафе закончили свои манипуляции с установкой елки и стали возвращаться к своим прямым обязанностям, что помогло Вере пристальнее рассмотреть их.

Итак, дежурный официант – молодой улыбчивый паренек лет двадцати, с огромными блестящими глазами, наполненными неисправимой любознательностью. Хотя внешность его была довольно заурядной, и в толпе на такого не обратишь внимание. Он источал очарование юности. И как обычно в этом возрасте бывает – максимализм в своих действиях. Его готовность помочь, подсказать, но не лезть, когда не просят, помогала ему выполнять свою работу на твердую пятерку. Он прятался за барной стойкой, периодически выныривая из-за нее, чтобы понять, нуждается ли кто в его помощи. Молодого официанта частенько окликал пожилой коренастый повар с седыми усами и длинной, не менее седой бородой. Они шептались о чем-то, после чего повар уходил в свою обитель, а официант обратно за стойку. Двери в кухню расшагакивались с периодичность в несколько минут – молодой парень выносил новые шедевры и относил грязную посуду обратно. Сам повар лишь изредка выходил в зал. Необходимо было удостовериться, все ли довольны его кулинарным искусством и что не пользовалось особым спросом. Если ему казалось, что такие блюда и были, то его лицо мрачнело. По-детски насупив брови, повар принимался бормотать себе под нос; досада и обида его, правда, не длились вечно – через пару минут он возвращался на кухню и старался приготовить вкуснее, аппетитнее, с еще более умопомрачительным запахом, после чего посетители тут же все растаскивали по своим столикам и лопали за милую душу. Только тогда на лице повара расплывалась улыбка как у Чеширского Кота. Он, довольный собой, кивал головой, как бы говоря таким образом: «Кто молодец? Я молодец».