Полковник Босток поморщился, так что на лице ожили все его морщины.

— Похоже на заурядный детективный роман. Кто подтвердит, что было восемь минут первого, когда Рэй и Пирсон поднялись к себе?

— Они оба, сэр.

Главный констебль усмехнулся:

— Очень странно. Люди обычно не смотрят на часы всякий раз, когда заходят в комнату.

— Да, сэр, но ведь наступал Новый год. И Пирсон не стесняясь заявил, что хотел обзавестись алиби. Он прямо сказал, что родственники охотно обвинили бы его, если бы могли.

— Что он имеет в виду — признание или убийство?

— И то и другое, — сухо ответил Вайнер и добавил: — Не стану утверждать, что Пирсон ошибался. Он, можно сказать, в семье сбоку припека. Но показания мистера Рэя совпадают: он сообщил, что было восемь минут первого, когда они расстались.

— Хм… — задумался полковник Босток. — А если часы врут?

— Нет, сэр, мистер Парадайн такого не потерпел бы. Раньше раз в неделю вызывали мастера, который заводил и отлаживал часы, но с началом войны часовщиков стало мало, и тогда мистер Парадайн сам этим занялся. Лейн упомянул, хозяин просто с ума сходил, если какие-нибудь часы в доме спешили или отставали хотя бы на полминуты. Я лично их проверил, и все они показывали одинаковое время, тютелька в тютельку.

— Пойдем дальше. Что скажете про племянников? Они вроде бы тоже уехали рано?

— Да, сэр, примерно без четверти десять.

— Вместе?

— Да, сэр, на велосипедах. У мистера Марка служебная квартира в новом квартале, Берлтон-Мэншн, сразу как въедешь в город. Мистер Ричард живет чуть дальше, на Леннокс-стрит. Оба сказали, что уехали, не простившись с мистером Парадайном. Мистер Ричард якобы никуда не выходил, когда вернулся домой. Мистер Марк сообщил, что отправился погулять. Кстати, полицейский, дежуривший на мосту, его видел. Пока не начался дождь, стояла ясная лунная ночь. Полицейский заметил, что мистер Марк прошел мимо, направляясь в сторону Ривер-Хауса, примерно в двадцать минут одиннадцатого — он посмотрел на часы через несколько минут после того, как увидел мистера Марка. Хотел узнать, скоро ли Новый год. Я только что получил эти сведения и еще не успел известить мистера Марка. Вот пока все, что мне известно от племянников. Дальше идут мистер и миссис Рэй. Он здесь по делам. Они с женой занимали комнаты в разных концах дома.

Полковник Босток кивнул:

— Брак распался. Очень жаль. Странно, что Рэй вообще остался ночевать. Какое неловкое положение.

— Он сказал, сэр, будто у него были какие-то срочные дела, и мистер Парадайн настоятельно просил его остаться. Дело государственной важности, судя по всему. Совершенно секретное.

Полковник снова кивнул:

— Так, так. Он же работает с Кэдоганом. Бомбы и все такое. Я слышал, Рэй очень талантливый человек.

— Да, сэр. Я не так уж много выяснил. Он сказал, что заглянул к мистеру Парадайну пожелать спокойной ночи. И Пирсон это подтвердил. Но миссис Рэй… она, сэр, призналась, что разговаривала с мистером Парадайном, когда остальные отправились спать.

— Что?!

— Вряд ли тут что-то серьезное, сэр. Тем более что она могла бы и промолчать. Я спросил совершенно без задней мысли, видела ли миссис Рэй мистера Парадайна после ужина, и она сразу сказала, что видела. Она пошла к себе, но вспомнила, что хотела кое-что обсудить с мистером Парадайном, потому и вернулась вниз. Миссис Рэй провела в кабинете около двадцати минут. Разговор был очень спокойный, никоим образом не связанный с тем, что произошло за ужином. Больше она ничего не сказала, но у меня создалось впечатление, что она не ожидала встретить тем вечером мужа — дворецкий сказал, никто не ждал мистера Рэя. Думаю, она немного расстроилась, вот и решила побеседовать с дядей.

— Вполне естественно.

— Да, сэр, вот и я так подумал — но, конечно, не поручусь. Мэннерс и Коттон допрашивают прислугу. С дворецким Лейном я поговорил сам, вот показания. Именно он обнаружил труп. Вот показания его жены, миссис Лейн, кухарки… горничной Луизы Хольм, она служит здесь пятнадцать лет… и еще двух молодых особ, Полли Парсонс, младшей горничной, и Глэдис Хаггинс, судомойки. Никто из них ничего не знает. Мисс Хольм прислуживала за ужином вместе с Лейном, но даже не подходила к кабинету. Остальным там тоже было нечего делать. Комнаты слуг в том же крыле, что и кухня, по другую сторону столовой. Их окна не выходят на террасу. Жилые помещения с видом на реку заняты мистером Рэем в одном конце здания, более или менее над кабинетом Парадайна, и миссис Рэй в противоположном конце. Когда мистер Парадайн упал с террасы, Рэй находился в столовой, обращенной окнами в другую сторону. Но миссис Рэй утверждает, что проснулась с ощущением, будто кто-то закричал. Она не уверена в этом, потому что толком не пришла в себя, но ей почудилось, будто она что-то услышала. Она включила свет и посмотрела на часы — было начало первого. Скорее всего она услышала крик мистера Парадайна, когда он падал.

Полковник Босток скорчил недвусмысленную гримасу:

— Господи помилуй, Вайнер! То, что девушка услышала во сне, не назовешь уликой.

— Согласен, сэр. Больше показаний нет, за исключением того, что я услышал от мисс Бренды Амброз. Я оставил ее напоследок и не особенно надеялся что-нибудь узнать. А теперь даже не знаю, что получилось в итоге…

Полковник насторожился:

— То есть?

— Вот показания, сэр, под которыми стоит имя Бренды Амброз. Но все не так просто. Она каждый раз с особым нажимом упоминала свою невестку, миссис Амброз, — у меня сложилось такое впечатление, что она специально старалась ввернуть ее имя в разговор.

Полковник Босток присвистнул. Он перелистал заявление Бренды Амброз, вчитался…

— Да, дело не столько в том, что она говорит, сколько в количестве яда.

— Вы тоже это заметили, сэр…

Полковник Босток вновь негромко присвистнул.

— Что-то такое я слышал про эту Ирен… — повторил он.

Мисс Мод Сильвер отправилась за покупками. Даже во время войны, когда существуют трудности с карточками, дети должны быть тепло одеты. Она намеревалась связать свитер и рейтузы для младшего, трехмесячного, сынишки своей племянницы Этель. Та отдала две карточки, но этого не хватило бы. Пришлось воспользоваться собственными весенними запасами. Ничего страшного — платье, сшитое прошлым летом, выглядело по-прежнему превосходно, и чулок тоже было много. Разумеется, девушкам, носившим тоненькие шелковые чулки, приходилось очень нелегко. Достаточно одного взгляда, чтобы понять: долго они не протянут. Лично она носила совсем другие чулки, куда более практичные — зимой из рубчатой серой шерсти, летом из прочной нитки.

Уладив проблему с карточками, мисс Сильвер отправилась выбирать подходящую шерсть. В Берлтоне были очень хорошие магазины, не хуже, чем в Лондоне, например, «Хорнби», но, разумеется, во время войны особым выбором он похвастать не мог, да и не следовало этого ожидать.

Девушка лет пятнадцати за прилавком предложила мисс Сильвер лишь темно-серую, пурпурную и очень яркую изумрудно-зеленую шерсть. Мисс Сильвер, неодобрительно посмотрев на все три цвета, всерьез задумалась о замене. Нужно было нечто плотное и мягкое, на самом деле даже не шерсть, а что-нибудь доступное и более приятных оттенков. Нечасто случалось, чтобы мисс Сильвер с трудом принимала решение. Конечно, самое главное суровой зимой — это тепло, но зеленый цвет все же показался ей слишком ярким, просто ослепительным. А темно-серый для ребенка — нет-нет, ни за что.

Пока она стояла у прилавка в необычной для нее задумчивости, со стороны витрины с яркими шарфами послышались голоса, пониженные до свистящего шепота, который обладает способностью великолепно разноситься вокруг.

— Какой ужас! И именно мистер Парадайн! — прозвучал один голос.

Затем послышался второй, высокий, с чуть заметным пришепетыванием:

— Говорят, его убили.

— Быть того не может!

— Так говорят.