Первыми действиями Антонова, не без помощи руководителей каменских мятежников Г. Н. Плужникова и А. В. Богуславского, были следующие. Узнав, что против восставших крестьян сосредотачиваются значительные силы красных для нанесения решительного удара, Антонов большинству рядовых повстанцев приказал временно разойтись по домам или скрыться. Это был излюбленный антоновский прием, неоднократно использованный впоследствии. А наиболее заметных и активных крестьян в ночь на 25 августа он увел с собой на восток, в Кирсановский уезд. Перед уходом антоновцы разграбили Александровский совхоз, «экспроприровав» 43 лошади, 13 быков, 6 телят, гурт овец и 150 пудов овса[9]. Благополучно, если не считать небольшой перестрелки возле Уварово, достигнув кирсановских лесов, Антонов принял меры по организации вооруженных выступлений и в самом Кирсановском уезде.

25 августа для непосредственного руководства на месте всеми силами, действующими против мятежников, из Тамбова выехал губвоенком П. И. Шикунов. На станции Сампур он создал штаб боевого участка. Начальником штаба был назначен командир 4-й стрелковой бригады ВОХР В. И. Благонадеждин. Во второй половине 25 августа в Тамбове состоялось объединенное заседание президиумов губкома партии и губисполкома, где начальник военно-оперативного штаба Траскович доложил о ходе борьбы с мятежом. Было высказано немало упреков в адрес военно-оперативного штаба и самого Трасковича как председателя губчека. B частности, руководители губернии заявили, что они удивлены тем, что губчека до сих пор не может установить, кто так отчаянно сражается с советскими отрядами, чего они хотят и кто ими руководит? Явно обидевшийся Траскович после окончания заседания сообщил об этом по прямому проводу Шикунову, который ответил, что «разведка действительно у нас поставлена неважно». В правоте своих слов губвоенком еще раз убедился на следующий же день. Сосредоточив значительные силы, 26 августа он начал наступление, занял весь Каменский район, прочесал его, но повстанцев нигде не обнаружил. Ошеломленный такой новостью, Траскович 27 августа сам выехал на место, лично объехал весь Каменский район и доложил в Тамбов: «Здесь все спокойно…»[10]. Для выяснения причин восстания и наказания его участников начали свою работу военные трибуналы. Во все объявленные на осадном положении волости уполномоченным губчека Рекстом были назначены коменданты-чекисты. Кроме того, с 29 августа приступили к работе две выездные сессии губчека. Органы власти подвели первые итоги. Оказалось, что в Каменском районе с советской стороны убито не менее 51 человека. Из всех местных Советов наиболее пострадал волостной Совет в селе Верхоценье, где погибли все шесть его членов. Но так было далеко не везде. Например, в самой Каменке волсовет не пострадал. Все его члены оказались живы, хотя от мятежников скрывался лишь один председатель-коммунист. Двух членов Каменского волисполкома чекисты арестовали, а остальным пригрозили трибуналом «за укрывательство соучастников бандитов»[11].

29 августа у села Вязовка (45 км юго-восточнее Ржаксы) хорошо вооруженный отряд повстанцев нанес поражение красноармейской роте в 126 человек, вышедшей накануне из Борисоглебска. А на следующий день утром практически весь Каменский район вспыхнул огнем нового, еще более сильного, чем прежде, восстания. На этот раз это действительно был «антонов огонь», ибо имя Антонова в устах мятежников звучало повсеместно. Мятежники вновь заняли Каменку. Начинался так называемый «поход на Тамбов». Красноармейские отряды, разбросанные по деревням мелкими группами, не смогли оказать организованное сопротивление и понесли большие потери. При захвате Каменки погиб ее комендант – 20-летний чекист Е. Т. Адамов. А в расположенной по соседству Александровке повстанцам удалось разгромить два небольших отряда из красноармейцев и продотрядников и захватить пулемет. В этот же день восстание начало перекидываться в соседние с Каменским районом волости Борисоглебского и Кирсановского уездов.

Тамбовские власти, обеспокоенные таким неожиданным поворотом событий, забили тревогу. Вечером 30 августа положение в губернии было признано «чрезвычайно серьезным», а в связи с угрозой самому Тамбову 500 городских коммунистов были переведены на казарменное положение. Был усилен и военно-оперативный штаб при губчека. В его состав дополнительно вошли секретарь губкома партии Н. Я. Райвид и начальник 35-х Тамбовских пехотных командных курсов Л. Зенкович. В Борисоглебск и Кирсанов было отдано распоряжение о создании уездных оперативных штабов и формировании новых отрядов. 31 августа на борьбу с мятежниками во главе сводного отряда выступил сам председатель Тамбовского губисполкома А. Г. Шлихтер. Однако, столкнувшись с повстанцами в 30 км южнее Тамбова, его отряд в первом же бою потерпел поражение и вынужден был отступать. С каждым часом повстанцы все ближе подходили к Тамбову.

Осознав, что своими силами восстание не подавить, тамбовские власти начали искать помощь за пределами губернии. 31 августа предгубчека Траскович и уполномоченный ЦК по Тамбовской губернии Громов обратились по прямому проводу к заместителю председателя ВЧК И. К. Ксенофонтову со следующей запиской: «В районе Тамбовского, Борисоглебского и Кирсановского уездов вспыхнуло организованное большое восстание, руководимое полковником Богословским, эсерами Казанковым, Плужниковым, Юриным и другими. Часть посланных нами небольших отрядов разбита и разоружена, потеряв два пулемета. Банды в числе до 3 000 в 14—17 верстах от Тамбова. Патронов, винтовок и сил у нас совсем мало. Саратов обещал помощь, которая придет не раньше двух суток. Просим поддержки не менее батальона пехоты и эскадрона кавалерии»[12]. Ксенофонтов быстро отреагировал на просьбу о помощи, и уже через несколько часов в Тамбов отправились полуэскадроны Тульской и Рязанской губчека. Но этого было уже явно недостаточно. С 1 сентября активизировались повстанцы в Кирсановском уезде. В этот день со своим отрядом Антонов занял Рамзинскую волость. В оперативной сводке губернский военный руководитель Збруев докладывал Орловскому окружному военкому об активизации повстанческих сил: «До сего времени бандиты продолжают действовать, активно обрывая телеграфные, телефонные провода, разрушая советское хозяйство, убивая коммунистов и совслужащих. Выступление банд носит определенно эсеровский характер с лозунгами „Долой коммунистов!“, „Да здравствует Врангель!“. Наиболее активны бандиты в районе: Ржакса, Семеновка, Уварово, Обловка, Алабушка, Отхожая; более мелкие и менее активные, но приносящие вред совхозяйству, убивающие советработников, в районе: Сампур, Чакино, Ивановка, Понзари, Каменка, Степановка, Александровка… Принимая во внимание, что полковая школа укомплектована уроженцами Тамбовской губернии, а продотряды – дезертирами, выношу убеждение, что усмирение банд затянется надолго, так как одних курсантов недостаточно на столь большой район»[13].

Командующий объединенными военными силами Шикунов издал свой приказ и потребовал от подчиненных ему войск: в течение 48 часов в 21 населенном пункте на охваченной мятежом территории «произвести полную конфискацию имущества всех граждан», арестовать всех мужчин в возрасте от 16 до 40 лет и отправить их на принудительные работы. А военным трибуналом предписывалось «произвести суровую революционную расправу с соучастниками бандитов»[14]. Рано утром (в 5 час. 20 мин.) 31 августа 1920 г. был отдан приказ оперативного штаба при губчека о карательных мерах по отношению к восставшим селениям. В приказе отмечалось: «Борьба с бандитами, разрушающими совхозяйства, убивающими совработников и коммунистов, натыкается на противодействие кулацкого населения, укрывающего бандитов и контрреволюционеров. Для скорейшего и решительного подавления бандитского движения оперативный штаб при губернской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией приказывает начальникам войсковых частей, действующих против бандитов, по отношению к селениям, в которых граждане будут замечены в участии в бандитских выступлениях или укрывательстве бандитов, провести беспощадный красный террор. Приказывается в таких селениях брать заложников – членов семейства из тех семей, члены которых примкнули к бандитам или им способствовали, заложниками брать граждан от 18 лет, не считаясь с их полом. Объявить населению, что в случае, если бандитские выступления будут продолжаться, заложники будут расстреливаться. Имущество таких граждан конфисковать полностью. Здания, занимаемые ими, сносить, а в случае невозможности – сжигать. Бандитов, застигнутых на месте преступления, расстреливать. Объявить также, что, согласно решения президиума губисполкома, селения, замеченные в участии в бандитских движениях, будут обложены чрезвычайными продовольственными контрибуциями, за неисполнение которых будут конфисковываться все земли и все имущество всех граждан. Последние в принудительном порядке будут выселяться: взрослые мужчины и женщины – в лагерь принудительных работ, малолетние – в детские дома до конца гражданской войны»[15].