Под действие данного одиозного циркуляра попадало практически подавляющее число крестьянского населения уезда, в котором только что было подавлено вооруженное восстание. В отличие от уездной власти, губернская власть это понимала. 22 июля Томский губревком, рассмотрев циркуляр №226, признал его «вредным, непродуманным и практически невыполнимым». Губернский ревком предложил Новониколаевскому горуездному исполкому отменить его. Однако, считая такое решение губернского центра принципиально неправильным, руководители НовоНиколаевского исполкома решили обжаловать его перед Сибревкомом. В данном конфликте руководство Сиббюро ЦК РКП (б) и Сибревкома полностью поддержало Томский губревком и санкционировало отмену циркуляра. Тем не менее за участие в восстании было арестовано и доставлено в Ново—Николаевскую ЧК около 1 тыс. человек[837].

Одним из характерных для Сибири протестных явлений против политики военного коммунизма стала лубковщина в Томской губернии. Петр Кузьмич Лубков считался героем среди сибирских партизан, имел большую популярность в среде сибирского крестьянства. После освобождения губернии от белогвардейских войск Лубков был приговорен ревтрибуналом 5—й армии к условному 5—летнему заключению: ему были предъявлены обвинения в неподчинении командованию Красной Армии, контрреволюционной агитации и попытках поднять антисоветский мятеж. Последнее обвинение полностью не соответствовало фактам. Ядро отряда бывших партизан Лубкова влилось в Красную Армию. Остальные партизаны либо разошлись с оружием по домам, либо остались под командой Лубкова, что являлось нарушением директив Реввоенсовета 5—й армии и послужило поводом для ареста Лубкова в феврале 1920 г. В конце мая по инициативе томских чекистов в Святославку Мало—Песчанской волости Мариинского уезда был направлен отряд с целью ликвидации «заговора» Лубкова. Во время прибытия отряда в деревню Лубков скрылся, местные крестьяне же единодушно заявили, что Лубков, самоотверженно боровшийся полтора года с колчаковцами, полностью поддерживает Советскую власть и занимается хлебопашеством в родной деревне, никаких отрядов не имеет, да это невозможно из—за его нездоровья. 30 июня на заседании Томского губернского бюро РКП (б) слушали его члена Озола К. И. о поездке к Лубкову, после чего партийное и советское руководство губернии назначило его в штаб по мобилизации добровольцев на Южный и Западный фронты. Лубков должен был объехать уезды Томской губернии, чтобы призвать бывших партизан на борьбу с Врангелем и поляками. Предлагалась ему также работа в Омском ревтрибунале. Однако Лубков отказался от должностей, сославшись на нездоровье[838].

1 июля 1920 г. партийное руководство Томской губернии направило Лубкову пространное письмо, в котором говорилось: «…Наша партия считает безусловно недопустимым то ненормальное явление, которое сложилось между Вами и отдельными представителями советской власти. Мы полагаем, что такой человек, который долго боролся в рядах советских партизан, а тем паче их руководитель, каковым являлись Вы, против колчаковщины, не может быть преследуем советской властью. В этом мы еще больше убедились после поездки к Вам тов. Озола, т.к. он доложил нам, что то, что говорилось о Вас как человеке, который затевает борьбу против советов и коммунистов, оказывается неправдой. Думаем, что только неправда, распространяемая против Вас нашими общими врагами, и могла сыграть роль в том, что Вас осудили и что Вас пытались арестовать, и что за Вами устраивали надзор. Далее мы из доклада т. Озола убедились, что Вы и теперь являетесь таким же честным и стойким защитником рабоче—крестьянской власти, власти советов рабочих и крестьян, от нападок на нас со стороны белогвардейщины, кулаков и попов. И это нас обязывает в дальнейшем наладить с Вами товарищеские отношения и совместно с Вами исправить те недоразумения и ошибки, которые были между Вами и советскими учреждениями. Мы полагаем, что дело, по которому Вас осудили на пять лет, нужно будет пересмотреть. Мы уверены, что Вас, не выступавшего против советов, коммунистов, рабочих и бедных крестьян, не могут преследовать. Кроме того, полагаем, что Вы можете принести большую пользу рабочим и крестьянам, если станете работать в рядах советских и партийных работников. Так мы смотрим на Ваше дело. И предлагаем Вам приехать к нам немедленно и совместно выяснить и исправить то, что было в прошлом, а в будущем быть с Вами товарищами. Нас объединяет то дело, которое и Вы делали и мы в период колчаковщины»[839]. Однако неожиданно для томских руководителей 20 сентября Лубков поднял восстание в Почитанской волости, назвав свой отряд Народной красной армией. В течение суток повстанцы мобилизовали три волости: Мало—Песчанскую, Почитанскую и Колыонскую. Местные сельские Советы Лубков использовал как опорные точки – именно через них он отдавал приказы. Добровольная поддержка Лубкова основной частью крестьянства объяснялась недовольством крестьян продразверсткой: в сентябре 1920 г. в повстанческих волостях продразверстка не была выполнена ни за 1920 г., ни за 1920/1921 г.[840]

21 сентября Лубков выпустил 3 воззвания: к населению Мариинского уезда, к крестьянам и рабочим, к красноармейцам. Незатейливыми фразами повстанцы призывали к защите народных интересов. Виновником народных бед объявлялась партия коммунистов, которая «одна захватила власть в свои руки и неумелым своим правлением заставила нас голодать и ходить раздетыми. Дальше жить так нельзя, поэтому все крестьянство восстало…». Партия коммунистов также обвинялась в том, что «затеяла непосильную для нас войну, ввиду этого требует с нас непосильное количество хлеба, скота и фуража. Мы останемся совершенно голодными, голыми и босыми». В обращении к красноармейцам, направляющимся на Западный фронт, говорилось, что партия коммунистов «затеяла войну со всем почти миром, кончить которую нам совершенно непосильно». Под воззваниями стояла подпись командира Народной армии (или Народной крестьянской армии). Подчеркивалось, что повстанческая армия «не представляет из себя белую банду, а только идет на защиту интересов всех трудящихся»[841]. Специальная инструкция Лубкова об организации Народной крестьянской армии содержала следующие требования: каждое село и деревня должны немедленно мобилизовать своих людей: если двое в доме, то один обязательно должен идти в ряды Народной армии; все мобилизованные должны принять меры для добычи оружия в своем селе и, по возможности, являться на своих конях; мобилизованные должны избрать на месте ротного и взводных командиров из своей среды, и под их командой являться в ряды Народной армии по месту ее нахождения; для связи повстанцев со своим селением и поддержания порядка в деревнях должны быть выбраны 2—4 человека, в зависимости от количества мобилизованных и населения. Указанные люди должны следить, чтобы не было дезертиров из Народной армии, при появлении таковых их арестовывать и отправлять обратно в армию, собирать оружие, снаряжение и наблюдать за полным порядком в деревне и иметь связь с окрестными селениями, а также изыскивать средства для оказания помощи нуждающимся семьям призванных в Народную армию[842].

Отряд Лубкова численностью в 1—1,5 тыс. человек предпринял наступление на станции Ижморская и Берикульская, ненадолго занял их, затем отступил. Повстанцы порвали телеграфные провода, в нескольких местах повредили железнодорожное полотно. Отряд повстанцев увеличился до 2 тыс. человек, организованных в два батальона в количестве 17 рот. Однако половина повстанцев—крестьян вообще не имела оружия. Нападение на станции Сибирской магистрали создало угрозу железнодорожному сообщению. На ликвидацию восстания были срочно направлены части 268 стрелкового полка, ВОХР, броневики, бронепоезда. В результате преследования под деревней Тавлинской 25 сентября после затяжного боя был разбит второй батальон повстанцев. Первый батальон во главе с Лубковым отступил в направлении на тайгу и остановился около деревни Михайловка. Здесь произошел 26 сентября продолжительный и жестокий бой со штыковыми атаками с обеих сторон. В ходе боя отряд Лубкова был окружен и разбит, погибло до 500 лубковцев, включая почти весь командный состав. В оперативной сводке Томской губчека сообщалось, что «вся площадь, на которой происходил бой, усыпана трупами бандитов». Раненый Лубков с остатками отряда из старых партизан, используя знание местности, вырвался из окружения и скрылся в тайге[843]. В течение нескольких дней восстание было ликвидировано. 8 ноября 1920 г. выездная сессия реввоентрибунала ВНУС Восточной Сибири вынесла приговор над участниками восстания. К суду были привлечены 80 человек, осуждены 60, в большинстве своем середняки. 9 участников восстания приговорили к расстрелу но пятерым расстрел заменили по причине амнистии 20 годами лагерей. 51 человек был приговорен к принудительным работам на шахтах[844].