Юнцы засмеялись.
– Хорошо, мы вам поверим, бюргер-коннетабль.
Фон Тиллер спрыгнул с коня, вытащил меч. Люди разошлись, образовали круг. Челядь успокоилась, было уже не страшно, даже интересно. Еще бы, нечасто им, простолюдинам, показывали, чем господа отличаются от черного люда. По нескольким движениям Волков сразу понял, что фон Тиллер не прост и знаком с фехтовальными приемами. Скорее всего, он лучший фехтовальщик из них. Солдат достал меч, размял кисть. Как все это он не любил, кто бы мог знать. Ему это давно осточертело. Шелест и свист точеной стали, разминки, волнение перед схваткой – как он мечтал их забыть…
«Где бы найти землю, где всего этого нет», – думал Волков, разрабатывая плечо.
– Эй, вы, бюргер-коннетабль, – окликнул его один из юнцов. Это был, наверное, самый молодой из них. – А вы когда-нибудь сражались с рыцарем?
– Да! – крикнул солдат в ответ и зачем-то подошел к юноше. – Но не в поединках, а в настоящих боях. И в последний раз я убил рыцаря.
– Наверное, из арбалета? – с презрением спросил юнец.
– Из арбалета я убил его коня, а его самого я убил алебардой. Вернее, нет, алебардой я его ранил, а убил я его вот этим. – Волков достал из сапога стилет и показал его. – Он был сильный и смелый человек, у него имелся герб на щите, не помню какой. Он вел свой отряд через мост, а после того как я его убил, отряд отступил.
Юнцы уже не смеялись. Многие смотрели на него с ненавистью.
– У вас еще будут вопросы, господа?
– К черту, – крикнул фон Тиллер, – давайте драться!
Волков молча вернулся на свое место и произнес:
– Возьмем щиты?
– Обойдемся, – отвечал фон Тиллер нагло, – или вы без щита не можете?
Солдат, конечно, и без щита мог обойтись, да вот только очень он не хотел обивать свой драгоценный меч о другие железяки. Но делать было нечего.
– Ну, без щитов так без щитов, – произнес он.
– Готовы? – спросил Тиллер. – Защищайтесь.
И тут же… То, что меч фон Тиллера не раскроил ему лицо, чудо. Это был молниеносный выпад: быстрый, точный. Солдат даже не успел поднять оружие. Его спасло только то, что мальчишка начал атаку издалека и ему удалось просто отшатнуться. Машинально. Лезвие меча рассекло воздух в двух пальцах от лица, и тут же новый выпад. В этот раз фон Тиллер попытался проткнуть ногу, но к этому выпаду солдат уже был готов. Он отвел клинок противника.
Света было предостаточно, Волков хорошо видел юнца. Тот увлеченно и сосредоточенно готовил и наносил удары, не просто удары – серии ударов, и не просто серии – быстрые серии. Да, то был сильный соперник с прекрасной, тренированной рукой. Наверное, он тренировался лет с десяти, а может, и с восьми. Кто его знает, возможно, даже с шести. В общем, мальчишка знал свое дело.
Удар в ногу, второй, третий, прямой выпад. Чуть переведет дыхание и снова: удар, удар, удар, выпад. Длинный выпад и хитрый удар. Без всякого снисхождения. И солдату приходилось изо всех сил парировать эту лавину ударов. Да еще чувствуя, что с каждым движением меч, его драгоценный меч может получить лишнюю зазубрину и потерять еще часть своей стоимости. Иногда они останавливалась. И тогда в полной тишине зловеще шелестели два острых клинка, соприкасаясь друг с другом. И тут кто-нибудь из юнцов криком подбадривал фон Тиллера, и тот снова кидался в атаку. Снова звенела сталь. Волков в эти мгновения не думал о том, будет ли этот поединок честным. Он просто думал: «Дьявол, этот сопляк мне весь меч зазубрит. Сам виноват, таскаюсь с этой игрушкой, тешу беса самолюбия. Давно нужно было его продать и купить простой человеческий клинок».
Он был так спокоен? Да, он был абсолютно спокоен. Несмотря на то что мальчишка раз за разом пытался нанести удар в кисть руки. Такое хладнокровие вырабатывается годами боев и сражений. Однажды – он не помнил того момента – смерть перестала быть такой страшной. Да, смерть его больше не пугала, хотя это и не значило, что он хотел умереть или искал ее. Он просто давно смирился с ней, случилось это в одном тяжком деле, и звучало это в его голове так: «Ладно, ладно, сегодня вы меня убьете, – с еретиками рассчитывать на плен не приходилось, – сегодня я умру, но вы заплатите за мою жизнь вдвое, итак, приступим».
Именно поэтому Волков был спокоен. Сколько бы ни прыгал, сколько бы ни демонстрировал свое мастерство фон Тиллер, солдат знал, что победит, потому что он не красовался, а сражался за свою жизнь.
Поединок длился уже минуту, не меньше. Спутники фон Тиллера, видя, что тот выглядит намного выгоднее, чем его соперник, все более яростно воплями поддерживали своего друга. Все остальные явно болели за солдата, но кричать побаивались. Только облегченно вздыхали, когда очередная серия ударов мальчишки оканчивалась ничем – тот был молод и, судя по всему, мог прыгать до утра, а вот солдат еще не отошел от ран. Он уже чувствовал тяжесть в руке и дышал не так легко, как противник. Все это время он только защищался и не сделал ни одного выпада. Видя это, малец только все больше и больше наглел, все чаще пытался рубануть по руке и победить так, как побеждает мастер неумеху – ударом в кисть. И при этом он все время улыбался, скаля зубы. После длинного выпада он опять попытался нанести удар в кисть, а солдат принял удар на гарду. И когда тот опять, улыбаясь, шагнул назад, готовясь к серии новых ударов, солдат сделал первый выпад – выпад вдогонку. Длинный и не очень красивый внешне, даже неуклюжий, но быстрый и точный. Клинок вошел в ногу чуть выше колена юнца.
– Ах! – воскликнул фон Тиллер, отпрыгивая.
– Господи, вы видели?! Он ранил фон Тиллера! – испуганно и звонко выкрикнул один из юнцов. – Кажется…
– Нет, он не достал, – сказал другой.
– Достал, все видели! – зло оборвал третий.
Кровь из раны потекла в сапог, а мальчишка немного удивленно смотрел на свою ногу.
– Фон Тиллер, вы можете продолжать? – спросил его один из своих.
– Конечно, – фыркнул тот с презрением. – Это не рана, это царапина.
Рана была пустяковой лишь на первый взгляд. Кровь из нее текла вполне себе бодро, и Волков знал, что уже через две-три минуты парень будет останавливаться, чтобы перевести дух, просто отдышаться. И чем больше крови будет утекать в сапог, тем дольше будут перерывы.
– Фон Тиллер, давайте остановимся, – предложил Волков. – И будем считать, что поединок закончился без победителя.
– Черта с два! – запальчиво крикнул мальчишка. – Поднимайте меч!
И он снова кинулся в атаку, но солдату это все уже надоело. Он парировал удар и снова сделал выпад. Правда, теперь он не колол, а рубанул наотмашь и самым кончиком меча достал противника, рассек ему правую ляжку, и на этот раз крови было намного больше.
– А-а-а! – заорал фон Тиллер и повалился на брусчатку двора, со звоном роняя меч.
– Он что, убил его?! – раздался звонкий испуганный голос.
Дружки кинулись к фон Тиллеру.
– Он, что, зарубил его до смерти?! – не унимался мальчишка.
– О, мой бог, сколько крови.
– Он убил его?
– Отто, да заткнитесь вы, ради всего святого, иначе я вас сам зарублю.
– Господа, я умираю, да? – От боли фон Тиллер начал стонать. – А-а, дьявол, как больно. Сколько крови!
– Господа, – рявкнул Волков, – расступитесь.
Те расступились, давая ему подойти.
– Огонь мне, свет! – крикнул он, опускаясь на колено перед раненым.
Тут же подбежали люди с факелами, а фон Тиллер продолжал громко стонать, пока Волков осматривал рану.
– Прекратите стонать, – сурово произнес солдат. – Эти раны того не стоят. Здесь женщины и челядь, они смотрят на вас; ничего страшного в ваших ранениях нет, но зашить придется. Ни кость, ни вена не задеты. Монахи вас заштопают, монастырь рядом. Я перетяну вам ногу, и кровь остановится. – Он крикнул, обращаясь к прислуге: – Эй, подайте мне веревку и маленькую палку!
Все было быстро принесено, и он перетянул бедро выше раны. Юнцы собрались, посадили в седло фон Тиллера и, стараясь не глядеть на Волкова, уехали. Воины-усачи закрыли за ними ворота. Все восхищались солдатом, но в восхищениях он особо не нуждался и просто ушел в свои покои. Госпожа Анна ждала его там. Она благоговейно помогла снять ему доспех и сапоги и смотрела на него с восхищением. Солдат даже стал смущаться, а она молчала.
