«Уж лучше сказала бы что-нибудь, чем вот так», – думал Волков, ложась в кровать. И тогда она легла рядом, навалилась ему на больную левую руку и с жаром заговорила:

– Двадцать лет, двадцать лет меня оскорбляли все, кто хотел, и ни в ком я не видели заступника. Даже в графе. Он всегда отмалчивался.

Она была так близко, что ее дыхание он чувствовал на своей щеке. Солдат слушал ее с наслаждением. Она была на удивление красива, эта немолодая уже женщина.

– Вы представить себе не можете, какое удовлетворение я получила, когда этот сопляк визжал, обливаясь кровью. Вы мой рыцарь, мой герой. – Она нежно гладила его небритую щеку своей мягкой рукой. – Вы первый, кто заставил людей, оскорбивших меня, заплатить за это, и я не забуду вашей доброты. Никогда.

Красивая женщина впилась в его губы своими губами.

– Осторожно, сударыня, – сказал солдат и поморщился.

– Что? В чем дело? – Она чуть отдалилась.

– Рука, левая рука еще не до конца зажила.

– Ах, вот как.

Она залезла на него верхом и больше не налегала на левую руку. Ее нос соприкасался с его носом, а ее глаза глядели в его глаза.

– Так лучше? – спросила она.

– Так прекрасно, – ответил он и опять подумал о юной госпоже из Рютте.

Утром шел дождь. Ёган оседлал коней, забинтовал Волкову руку, помог надеть бригантину и поверх застегнул плащ.

– Хорошо б тут еще остаться, – начал он.

Солдат не желал развивать этот разговор и молчал, а Ёган желал и продолжил:

– Здесь-то получше будет, чем в Рютте.

Волков по-прежнему молчал.

– И кормят здесь отлично, да и народец поприветливее.

Он помог сесть солдату на коня.

– И спал я сегодня на кровати, – не унимался слуга.

Волков начал раздражаться. Он поудобнее уселся в седле, поправил плащ и увидел фрау Анну, которая вышла на балюстраду, что вела из ее покоев, стояла и смотрела на него. Она была прекрасна. Солдат поклонился, в ответ она тоже улыбнулась ему и заметно кивнула. Ёган, увидев ее, тоже поклонился и продолжил многозначительно:

– А я вот думаю, что неплохо бы было здесь пожить подольше.

– Ты поел? – сухо спросил солдат.

– Ага, еще как, – ответил Ёган.

– Вот и будь доволен тем, что есть, и не гневи Бога вечными хотелками, а то и того, что есть, не будет.

Ёган на секунду опешил от такой мысли и, чуть подумав, произнес:

– И то верно, спаси меня Господь от вечных желаний.

И тут к ним подошел Томас, управляющий госпожи Анны, он поклонился и произнес:

– Господин коннетабль, госпожа моя изъявила желание помочь вам в деле проведения аудита в поместье Рютте.

– Да? – Солдат проявил интерес. – Видит Бог, я бы не отказался от помощи.

– Мне известны люди, знающие толк в подобных делах. Сами они юристы, оценщики и бухгалтеры. Они оценивают стоимость поместий при закладах и при продажах земли и посему сведущи во всех тонкостях.

– Прекрасно, – произнес Волков. – Они мне очень нужны.

– Моя госпожа просила помочь в этом хлопотном деле меня.

– Я буду вам признателен, – сказал солдат, впервые назвав Томаса на «вы».

Тот это заметил:

– Я готов начать дело и вызвать людей, но сии господа попросят за свою работу серебра.

– Странно было бы, если бы это было не так. Вы же сказали, что они юристы. И сколько их будет?

– Обычно работают они вчетвером. И желают получить за свою работу по двадцать талеров.

– По двадцать талеров? – ужаснулся солдат.

– Да, но они того стоят, господин коннетабль. После аудита вам эти деньги вернутся сторицей.

– Не мне, а барону, – невесело произнес Волков.

– Да-да, барону, – согласился Томас. – Так что, звать мне господ юристов и бухгалтеров?

– Зовите, если они согласятся работать за десять монет каждому.

Томас помолчал, подумал, покивал и произнес:

– Согласятся, у них сейчас нет работы.

– Осталось вытрясти сорок монет из барона, – задумчиво произнес солдат.

– Таким, как вы, все под силу, – ответил Томас, поклонился с достоинством и ушел.

А солдат еще раз улыбнулся госпоже Анне, все еще стоявшей на балюстраде, помахал рукой и выехал из замка.

– Десять талеров, – не то восхищался, не то возмущался Ёган. – Мужику за такие деньги, почитай, три года работать. Почему так?

– Потому что они грамотные, а среди дурней ученый цены не имеет. Он бесценен, потому и плату требует большую.

– Несправедливо это, – не унимался Ёган. – Вот сколько дней он работать будет?

– Не знаю.

– Но не год же?

– Ну, не год.

– Несправедливо все устроено.

– Знаешь что?

– Что?

– Держись-ка от меня подальше, – сказал Волков.

– А чего? – Ёган недоумевал.

– Да ничего, ноешь все время, дразнишь Господа, вот хлопнет он тебя молнией и меня еще заденет.

– А что, я не прав? – не сдавался Ёган.

– Конечно, неправ. Был бы ты прав, то ночью бы не я, а ты вызвал на поединок фон Тиллера.

– Так он бы меня зарезал!

– Вот именно, потому что мужику – мужицкое, господину – господское, а император – так он вообще помазанник Божий. Или ты против? – Солдат в упор посмотрел на Ёгана.

– Нет, не против, – нехотя согласился тот. – Только все одно – мужику тяжелее всех.

– Да? Так шел бы в солдаты, там легко, сытно, а главное – быстро.

– Что быстро? – спросил Ёган.

– Да все быстро, пику в брюхо или стрелу в башку, и все, прямиком к Господу.

– А вот зато барону легко, живи не хочу.

– Да неужели? – усмехнулся солдат. – Война тридцать лет идет, сколько ты лет на войне провел, а?

– Ну, нисколько.

– А барон десять лет. А сколько у тебя сыновей на войне сгинуло?

– Да малы мои сыновья на войну ходить.

– А у барона один уже сгинул на войне, а второй еще пешком под стол ходит, а уже воевать учится.

– Все одно несправедливо все устроено, – упрямствовал Ёган.

– Отъедь-ка от меня подальше, пока Господь в тебя молнией не хлопнул.

И прямо в этот момент в болотах ближе к реке сверкнула молния, и до них докатился гром.

– Вот, предупреждал же тебя, дурака, – сказал Волков.

– Да зачем же вы про молнию вспомнили? – испуганно произнес Ёган, осеняя себя святым знамением.

– Отъедь от меня, искатель справедливости.

– А чего? Я ничего.

– Отъедь, говорю, подальше.

– Господи, да святится имя твое, да приидет царствие твое…

– Ага, замолился, дурак, давай-давай.

– Да чего вы меня пугаете?

И тут Волков остановил коня, стал вглядываться в дождь.

– А кто это там?

– Где? – спросил слуга.

– Вон, люди на дороге.

– Так собака у них. Это наши люди, наш Клаус и собака его.

– Поехали к ним, да держись от меня подальше.

– Да чего вы меня пугаете?

Два стражника барона, что охраняли Клауса, были весьма невеселы. Промокли насквозь и, видимо, за глаза проклинали коннетабля, который дает такие глупые задания, но в лицо ему только вздыхали и хмурились.

– Ну, так порадуешь чем-нибудь? – спросил солдат.

Егерь тоже был хмур.

– Так нечем, господин, – без энтузиазма ответил тот.

– А следы-то хоть есть?

– Да где там, дождь без конца, собака устает быстро.

– Знаешь в болоте остров с березами?

– Тот, что в конце дороги?

– Тот, – кивнул солдат. – Его из замка госпожи Анны видно.

– Так знаю.

– Там ищи. Госпожа Анна два раза этого человека видела, он там по болотам бродит.

– Ну, что ж, – невесело сказал Клаус. – Поищем, раз так.

– Да уж найди что-нибудь, – назидательно произнес Волков и поехал в Рютте.

– Яро, какого черта? Я дважды посылал за вами! Где вы были? – Барон обрадовался, увидев Волкова.

– Ищу этого уродца холерного.

– И что? Нашли?

– Нет, пока ничего.

Волков прошел по залу и, не дожидаясь приглашения, сел рядом с бароном. На столе был только один кубок, это был гнутый кубок барона. Барон налил в него вина и подвинул его Волкову.