Отбирать у «Итеры» активы было выгодно Газпрому еще и потому, что с приходом новой команды впервые за много лет у Газпрома начала падать добыча газа. И падение удавалось компенсировать за счет итеровских месторождений.

В начале 2003 года Газпром официально стал госкомпанией.

В феврале во время празднования десятилетия Газпрома Путин публично выразил Миллеру благодарность за обеспечение государственного контроля в Газпроме. Всего за несколько лет компания Газпром избавилась от посредников, на счетах которых, по справедливому замечанию президента, оседали значительные суммы. Всего за несколько лет остановлены были попытки газпромовских менеджеров вывести из-под контроля Газпрома значительные газпромовские активы. Всего за несколько лет в руках государства консолидирован был контрольный пакет акций, Газпром стал «прозрачной компанией», рынок его акций наконец-то был либерализован, и капитализация компании выросла вдесятеро. Оставалось только разобраться с соседями-транзитерами, то есть с Белоруссией и Украиной. И еще предстояло включить в свой газовый баланс среднеазиатский газ. Хотя бы для того, чтобы не заметно было, насколько работа, проведенная командой Миллера, снизила добычу газа на газпромовских месторождениях.

И только с «Межрегионгазом» у Миллера вышла осечка. Через «Межрегионгаз», созданный Вяхиревым в 1997 году, шли все расчеты от продажи газа на внутреннем рынке. За несколько лет «Межрегионгаз» увеличил долю денежных расчетов за газ с 3 до 85 %. По мере того как решалась эта задача, газпромовской «дочке» удалось скупить и получить за долги контрольные пакеты в региональных газовых компаниях и газораспределительных организациях, занимающихся доставкой газа непосредственно потребителям. Но акции региональных газовых компаний недолго находилось в «Межрегионгазе» и были переданы специально созданному в 2000 году «Регионгазхолдингу». «Межрегионгазу» (то есть Газпрому) в «Регионгазхолдинге» принадлежало всего 20 %, а остальные акции контролировали структуры, дружественные тогдашнему руководителю «Межрегионгаза» Валентину Никишину, его сыну Дмитрию, а также сыну Виктора Черномырдина Виталию.

В декабре 2001 года Миллер сместил Никишина, назначив на его место Николая Горновского, выпускника Ленинградского горного института, где защищал кандидатскую диссертацию и Владимир Путин. Правда, Горновский не сработался с Миллером и ушел через два года. Ушел он вместе с самым ценным активом «Межрегионгаза» – корпорацией «Азот», в которую входят несколько крупных предприятий химической промышленности с общим оборотом свыше 300 миллионов долларов. За возращение контроля над «Азотом» Газпром судится до сих пор.

И еще в результате работы команды Миллера в России стало двумя миллиардерами меньше. В 2001 году, как раз в тот момент, когда Вяхирева «уходили» с должности председателя правления, был опубликован очередной рейтинг миллиардеров журнала Forbes. Акции Газпрома были на подъеме. Forbes включил и Вяхирева, и Черномырдина в свой список. Состояние Вяхирева было оценено в 1,5 миллиарда долларов (336 место в мире), а Черномырдина – в 1,1 миллиарда (452 место). Но уже год спустя их фамилии из списка исчезли.

«Они, конечно, не бедные люди, но миллиардов не скопили, это сейчас уже очевидно», – говорят про Вяхирева и его команду бывшие подчиненные.

Из Газпрома Рем Вяхирев ушел в никуда. Он больше не живет в элитном доме, нарочно построенном для высших руководителей Газпрома на улице Наметкина напротив главного офиса компании. Да и сам дом газпромовский фольклор называет теперь сиротским. Рассказывают, что некогда самый могущественный бизнесмен России безвылазно сидит на своей даче и развлекается рыбалкой. Говорят, что он никак не может поверить в новые реалии, в то, что от его былого могущества не осталось ничего.

Один из бывших топ-менеджеров Газпрома рассказывает, что однажды заехал к Вяхиреву, а тот встретил его вопросом про Общественную палату, бутафорскую общественную организацию, призванную завуалировать своим существованием отсутствие в стране реальных общественных организаций.

– А что такое Общественная палата? – спросил Вяхирев. – Как ты думаешь, важный орган?

– Да нет, так, фикция, – ответил бывший газпромовский топ-менеджер старику. – А почему вы спрашиваете, Рем Иваныч?

– Да мне тут предложили место. Вот и думаю, участвовать или нет. Но, правда, дороговато… – Вяхирев имел в виду, что за место в Общественной палате ему предлагалось заплатить взятку.

– Рем Иваныч, дорогой, не беспокойтесь, если надо будет, мы уж скинемся, соберем. Если это будет означать шаг к реабилитации, то, конечно, надо соглашаться!

Бывший топ-менеджер стал расспрашивать Вяхирева, от кого поступило предложение и к кому обращаться. Вяхирев что-то отвечал. «И тут, – говорит наш собеседник, – я понял, что это просто иллюзии. Никто всерьез Вяхиреву ничего не предлагал, и никогда уже не предложит. Он просто выдает желаемое за действительное. Его не реабилитируют».

Когда мы готовили эту книгу, Рем Вяхирев несколько раз соглашался встретиться с нами, но потом всякий раз отказывался. Мы предлагали ему опровергнуть любой из найденных нами фактов, поспорить с командой Миллера, поспорить с Немцовым про трастовый договор, поспорить с Путиным по поводу обвинения в попытке вывести газпромовские активы, рассказать свою версию событий, реабилитироваться если не в текущей политической и деловой жизни, то хотя бы в истории. Вяхирев колебался, но итогом его колебаний стал отказ. Без Газпрома в руках Вяхирев оказался растерянным, недоверчивым и, кажется, довольно несчастным пожилым человеком, который усматривает опасность даже просто в том, чтобы встретиться и поговорить с журналистами.

В начале 1994 года депутат белорусского парламента Александр Лукашенко еще вносил в зал пленарных заседаний национальный красно-белый флаг «Погоня» (тот самый, который потом запретит), ратовал за народовластие, свободы и справедливость. В июле 1994-го Лукашенко был избран президентом и повел на свободы наступление. И так совпало, что в том же году российская компания Газпром приняла решение строить через территорию Белоруссии магистральный Газопровод «Ямал – Европа». Это, вероятно, было чисто экономическое решение. Украина к тому времени задолжала Газпрому 900 миллионов долларов за газ. Компания просто хотела диверсифицировать свои газовые потоки и не зависеть от Украины, чтобы можно было хотя бы на время, не нарушая европейских контрактов, отключить неплатежеспособного соседа от газа за неуплату. Наверное, в Газпроме тогда никто и не подумал, что будет, если новоиспеченный белорусский президент получит вдруг магистральный газопровод как политический козырь. Никто и не думал, как долго придется России и Западной Европе закрывать глаза на белорусскую тиранию и молчать, исходя из экономической целесообразности. А молчать пришлось двенадцать лет.

Соседи молчали, когда в Белоруссии газетам запрещено было публиковать антикоррупционный доклад депутата Сергея Антончика, обвинявшего ближайших соратников президента в воровстве: газеты так и вышли тогда с белыми пятнами на страницах. Соседи молчали, когда запрещен был в Белоруссии национальный флаг и возвращена советская символика. Молчали, когда заменен был избранный парламент на марионеточный. А Виктор Черномырдин даже выступал посредником в переговорах между Лукашенко и парламентом, уговаривая депутатов разойтись и не сопротивляться натиску нового президента. И когда президент Лукашенко выгнал из Белоруссии международные благотворительные организации, соседи тоже молчали во многом потому, что строился газопровод, и Белоруссия долженствовала соединить богатые газом Ямальские месторождения с богатыми городами Европы.

Потом в Белоруссии стали арестовывать оппозиционеров. И все это – в режиме экономического благоприятствования: в Белоруссию Россия всегда поставляла газ в среднем вчетверо дешевле, чем в Западную Европу.