О своем приходе в Газпром Медведев вспоминал так:

– Вы только вспомните, сколько тогда Газпром стоил и как управлялся? У правительства не было контроля, рынок акций находился в безобразном состоянии. Именно тогда мы и пришли к выводу, что государству необходимо вернуть контроль.

Медведев считает, что «такой компанией, как Газпром, с учетом его роли и функций, сегодня должен управлять один собственник: государство».

Став председателем совета директоров, Медведев старался не вмешиваться в работу Газпрома и даже демонстративно дистанцировался от внутренней кухни монополии. Зато закулисную поддержку Медведев Газпрому обеспечивал всегда и по самым различным вопросам. Для него должность в Газпроме никогда не была самоцелью – наоборот, статус символического газпромовского начальника был средством повышения своей политической значимости. «Зачем тебе дружить с олигархами, если ты возглавляешь совет директоров Газпрома», – так говорили про Дмитрия Медведева чиновники из правительства и администрации.

В свою очередь, уход Черномырдина из Газпрома означал, что опоры, на которых стоял этот колосс, начали рушиться. Но еще сильнее взбесило Рема Вяхирева то, что членом совета директоров был избран его давний враг Борис Федоров, преследовавший его еще во времена правительства Кириенко.

В августе Рем Вяхирев публично заявил, что газ Газпрома кончается, поэтому нужно либо повышать цены на него, либо сокращать импорт – в противном случае корпорация прекратит подачу газа на нужды РАО ЕЭС. «Эту зиму мы переживем. В будущую, чтобы газа хватило на отопление, нам придется поднапрячься. Зимой 2001–2002 года у нас будут серьезные проблемы. А еще через год топить будет нечем. Впрочем, меня это уже не будет касаться – я буду на пенсии», – вслух рассуждал Вяхирев.

Наконец, удар по Вяхиреву нанесло государство. Летом, через два месяца после инаугурации Путина, государственные представители в компании, аккумулировав большое количество голосов, внесли в устав поправки, позволявшие сменить председателя правления без его согласия. До сих пор, согласно уставу Газпрома, председателя правления можно было уволить только единогласным решением совета директоров – то есть, за свое увольнение должен был проголосовать и сам Вяхирев. В декабре 2000 года Государственная дума приняла закон «Об акционерных обществах». Согласно этому закону, руководителей всех АО без исключения стало можно переизбирать простым большинством голосов на совете директоров.

Зимой 2001-го в Газпроме наступило затишье – все следили за событиями на НТВ. Но спустя месяц после того как телеканал перешел в новые руки, произошло первое символичное событие. Виктор Черномырдин, основатель Газпрома и депутат Госдумы, был отправлен послом на Украину. До заседания совета директоров Газпрома оставался еще месяц.

А между тем слухи о том, что судьба Вяхирева может быть связана с судьбой НТВ, ходили еще в 1999 году, во время премьерства Сергея Степашина. Тогда СМИ писали, что якобы глава администрации президента Александр Волошин собирается сместить Вяхирева, поскольку хочет иметь перед выборами надежного человека во главе Газпрома, но опасается колоссального скандала в СМИ. За поддержкой, согласно легенде, он обратился к Владимиру Гусинскому, предложив ему освещать события, происходящие с акционером НТВ, в удобном власти ключе. Но Гусинский якобы заломил непомерную цену – таких денег накануне выборов в Кремле не было.

Поэтому Кремлю и пришлось начинать с НТВ. А Вяхирев, кажется, не понимал, что, уничтожая в угоду Кремлю лучший в России телеканал, сам себя лишает голоса и оставляет без защиты. Так или иначе, вынудив Газпром самостоятельно уничтожить главное свое информационное оружие, Кремль получил возможность всерьез приняться за передел самого Газпрома.

Рано утром 30 мая 2001 года Рем Вяхирев ехал в Кремль к президенту Владимиру Путину в самом мрачном расположении духа. На следующий день, 31 мая, у Вяхирева истекал трудовой контракт в Газпроме, а сегодня совет директоров должен был решить, продлять контракт или нет. Материалы по этому вопросу директорам разосланы не были, им лишь сообщили, что вопрос будет лично докладывать председатель совета директоров Газпрома и заместитель главы президентской администрации Дмитрий Медведев. Эта неопределенность Вяхиреву совсем не нравилась.

Близкий к руководству Газпрома человек говорит, что смещение Вяхирева и замена вяхиревской команды на путинскую было разработано задолго до того памятного 30 мая. Говорят, будто еще осенью 1999-го директор ФСБ Владимир Путин намекал людям, принимавшим решения (Александру Волошину, Борису Березовскому), что не хочет становиться премьером и президентом, а хочет возглавить Газпром. Говорят, уже в конце 1999 года, когда Путин был премьер-министром, некоторые люди, которым предстояло стать путинской командой в Газпроме, получили указание готовиться и изучать компанию. Но у всех этих слухов нет подтверждения: если такая операция и готовилась, то готовилась в тайне, в лучших чекистских традициях, предполагающих, что успеха без секретности не бывает.

И Вяхирев про операцию не знал, а только чувствовал что-то смутно. На всякий случай или, может быть, получив все-таки от кого-то из посвященных информацию о том, что увольнение его готовится, Вяхирев сам в конце 1999 года начал публично говорить, что устал, хочет на пенсию, и даже называл преемника – своего друга и заместителя Вячеслава Шеремета. Однажды членам правления Газпрома даже раздали документы о досрочном расторжении трудового контракта Вяхирева, но потом бумаги забрали обратно и велели молчать.

На самом деле, Вяхирев всегда хотел остаться в Газпроме и всегда боролся за компанию, которую, кажется, уже совершенно отождествлял с собой. Вероятно, он и сам не знал, за себя ли борется или за Газпром, за собственные ли благосостояние и безопасность или за неоглядные четыре океана газа, двенадцать газовых магистралей и веселые, как весенние ручьи, денежные потоки. Он был простым газовиком, в сущности. Он не умел формулировать тонких чувств. Накануне собрания акционеров в 1999 году, когда очередную свою атаку на Газпром предпринял Борис Березовский, и перспектива отставки была реальной, Вяхирев так описывал будущее компании в случае своего ухода: «Это тяжело. Деньги уйдут налево. Некоторые на карманы уйдут. Большинство кому-то».

Теперь, направляясь в Кремль, Вяхирев никак не мог смириться с мыслью, что вот сейчас Путин отправит его на пенсию. Как это на пенсию? А как же Газпром? Никто, думал Вяхирев, не смог бы руководить Газпромом так, как он, потому что никто так, как он, эту компанию не знал.

Бывшие сотрудники компании любят рассказывать, как на оперативных совещаниях, узнав о какой-нибудь аварии на трубопроводе, и о том, что ремонтная бригада выехала на место, Вяхирев сначала матерился, а потом, замерев и потерев виски, начинал советовать:

– Только скажи ребятам, пусть они не напрямик едут, там после 115 километра начинается болото. Там можно и технику угробить. А пусть сделают крюк, пройдут верхом, а потом спустятся, там за 118 есть такая ложбинка, где им будет удобнее подойти.

Он знал Газпром как себя. Но сейчас, когда Вяхирев ехал к Путину, дело было даже не в том, что никто так, как Вяхирев, эту компанию не знает, а скорее в том, что никто так, как Вяхирев, эту компанию не любит – дремучей газовой любовью.

В Кремле Путин коротко поблагодарил Вяхирева за хорошую работу и сообщил, что теперь Газпромом будет руководить «молодой человек, которому он, президент, доверяет, с опытом работы в бизнесе и знанием современных методов управления». От нового руководителя Газпрома Путин ждал «укрепления и расширения государственного участия в Газпроме». Вяхирев вышел от Путина с почерневшим лицом.

Вслед за Вяхиревым на приватную беседу к Путину зашли еще трое «газпромовцев», входивших в совет директоров – Вячеслав Шеремет, глава «Стройтрансгаза» Арнгольт Беккер и глава «Газпромбанка» Виктор Тарасов. Им Путин сообщил о своем решении и спросил, нет ли у кого вопросов. Вопросов не было.