Генерал же вел себя так, будто читал меня, как полчаса назад читал отрывки из романа. Выкурив сигарету, не спеша затушил ту в пепельнице. Пригубив коньяк, взял в руки чашку с кофе. Ощущение было такое, что не собирается ни о чем рассказывать, в кафе притащил меня для того, чтобы не сидеть и не пить в одиночку.

Помню, даже возникла мысль: «может он и не генерал вовсе?»

Мостовой тем временем, вынув из кармана мобильник, положил перед собой.

Я собрался было напомнить по поводу обещанной истории, как вдруг Федор Николаевич, глянув сквозь меня, произнес:

– Все началось с того, что однажды в моем кабинете зазвонил телефон. Я поднял трубку.

Генерал сделал паузу.

– И что? – спросил я

– В трубке прозвучали слова, которые я ждал пятнадцать лет.

Москва, Петровка, 38. Московский уголовный розыск.

Кабинет капитанов особого отдела МУРа – Гладышева и Черкашина.

Звонок телефона заставил Гладышева вздрогнуть.

– Алло!

Сжавшиеся в нить губы, а также направленный в глаза Матвея взгляд означали: звонили сверху. Начальник отдела или сам генерал. При той суровости духа, что присутствовала в характере Антона, тот, почему-то, когда речь заходила о чем-то серьезном, всегда отвечал по уставу: «Так точно! Есть! Разрешите приступить?» Вот и сейчас левая рука, опершись на стол, представляла собой что-то вроде шлагбаума. Короткие, подобно выстрелам, слова: «Есть поставить в известность Черкашина. Есть выехать на место преступления».

Будто на дворе война, невыполнение приказа – означало расстрел.

– Где? Кого? – дождавшись, когда Гладышев положит трубку, задал вопрос Матвей, заведомо зная, что ответ получит не сразу.

Антону потребовались секунды, чтобы, осмыслив, произнести: «Мытника убили».

– Натана Захаровича?

– Его самого. Женщина шла и увидела лежащего на земле мужчину. Подошла, а тот мертвый.

– Надо же, знаменитого на всю Россию коллекционера завалили.

В голосе Матвея можно было различить нотки озабоченности.

– Я тут недавно о Мытнике в одном модном журнале читал. Так там, так прямо и написано: «знаток живописи, специалист высочайшего класса».

– За что и пострадал.

В кабинете воцарилась тишина.

Не потому, что не было о чем поговорить. Скорее наоборот: слишком много нашлось места мыслям, чтобы вот так, с бухты-барахты, начать выражать те вслух.

Первым нарушил молчание Матвей.

– Как думаешь, убили за что-то или с целью?

– Думаю, с целью. Убивать Мытника за что-то – мотивов не могло быть в принципе. Не потому, что Натан Захарович кристально честный, наоборот: когда старик чудом вывернулся из истории, связанной с ограблениями музеев в девяностом, перестал подпускать к себе криминал даже на пушечный выстрел.

– Но ведь убили-то не дома, на улице.

– На улице, потому что попасть в дом к Мытнику нереально настолько, насколько нереально ограбить алмазный фонд. Убить могли из-за ключей.

– Ключей?

Удивление Черкашина переросло в недоумение.

– Зачем убийце ключи?

– Чтобы проникнуть в квартиру.

– Ерунда. Тройной контур сигнализаций, код которых знал только Мытник! Вспомни, сколько в прошлом году пришлось намучиться вневедомственной охране, когда Натан Захарович угодил на больничную койку. В квартире осталась собачка. Жители такой концерт райотделу закатили, что менты вынуждены были к еврею в больницу ехать. Прибыли, а он на проводах и трубочках. Попытались узнать коды замков…. Куда там – «не скажу и все». Пришлось специальный автомобиль вызывать. И что ты думаешь? Вместо благодарности Мытник потребовал, чтобы все, кто сопровождал, спустились на площадку ниже, и только когда сотрудники вневедомственной охраны ушли, открыл дверь. Собачонка выскочила, после чего еврей вернул замки в первоначальное положение.

– Будет над чем подумать, – произнеся это, Антон будто подводил черту.

– Что ты имеешь в виду? – не понял Черкашин.

– Мотивы.

– Мотивы?

– Да. И начать надо с родственников.

– С каких родственников? Мытник жил один.

– Тогда придется отрабатывать завистников и должников.

– Ты еще скажи любовниц и любовников.

– А что такого? У каждого есть завистники.

– У меня нет, – не смог сдержать улыбки Черкашин.

– Поэтому ты мент, а не коллекционер.

Пропустив укол, мимо ушей, Матвей озарился вопросом:

– Слушай. А может Мытника не убили? Умер человек естественной смертью…. Два инфаркта как-никак.

– Ага. Только до того, как издать последний вдох, выстрелил себе в спину из арбалета.

Улыбка Черкашина была похожа на улыбку манекена.

– Из арбалета говоришь?

– Из него родимого. С десяти метров, – произнес, будто пропел, Антон.

– Надо же, – покачал головой Матвей.

– Из арбалета в наше время! Это что, возвращение в средневековье? Или новое поколение выбирает оружие прошлого?

– И то и другое. Арбалет сегодня можно приобрести в любом охотничьем магазине. С оптическим прицелом и с механизмом натяжения стрелы. Я сам недавно такой в руках держал. Приставил к плечу, глаз от прицела не мог оторвать. Приобрел навык и вот вам, пожалуйста, готовый к работе киллер.

– Навык, говоришь? И где же его можно обрести?

– Не знаю. Может, в секции, какой.

– С них и начнем?

Глянув в окно, Черкашин сдернул со спинки стула куртку.

– Поехали. Надо осмотреть место убийства.

––

Бело-красная лента не позволяла зевакам приблизиться к месту преступления ближе, чем на тридцать метров. Выстроившиеся вдоль ограждения люди стояли, глядя, как мечутся по кустам эксперты, как осматривающий труп врач что-то говорит ассистентке. Та, записывая в журнал, кидает пронизанные страхом взгляды в сторону лежащего на боку убитого.

Первое, что заставило Гладышева и Черкашина удивиться, – чрезмерное скопление сотрудников разных ведомств: медики, представители районного отдела милиции, следователи прокуратуры, эксперты, охрана и, как водится в случаях особой важности, начальство.

Не утруждая себя объяснениями по поводу задержки, Антон и Матвей, обменявшись взглядами, решают: первое, что следует сделать – переговорить со следователями из районного отдела милиции, после чего перейти к обсуждению произошедшего с представителем прокуратуры.

Отыскав глазами фигуру майора, Гладышев подал жест Матвею.

– Вон топчется. Места себе не находит.

Воронцова Черкашин с Гладышевым знали давно, потому могли позволить себе общение с майором на равных. Шатенку же в длинном, почти до самых пят, пальто видели впервые.

– Ты ее знаешь? – Проговорил Антон, глядя в сторону стоявшей в шаге от майора незнакомки.

– Нет, – пожал плечами Матвей.

– Может, журналистка? Пронюхав про убийство, пытается вытянуть из Воронцова информацию.

– Непохоже. Слишком раскована.

– Тогда представитель эксперт-группы?

– Этих я знаю в лицо.

– Служителем правопорядка привет! – Произнес Антон, протягивая руку Воронцову, в то время, когда взгляд был направлен в сторону шатенки.

– А вот и Гладышев с Черкашиным!

Отвечая рукопожатием, майор показал глазами на стоявшую в стороне «Волгу».

– Начальство прибыло десять минут назад, что не есть хорошо. Убойный отдел на место преступления обязан прибыть первым.

– Ты, Михаил Юрьевич, прежде чем грузить, представил бы сначала даме, – парировал укол Воронцова Гладышев.

– Ах, да! – Засуетился майор.

– Знакомьтесь, наш новый сотрудник – Екатерина Васнецова. А это работники МУРа – капитан Гладышев и капитан Черкашин.

– Можно просто Антон и Матвей, – поспешил уточнить Гладышев.

Дождавшись окончания обмена рукопожатиями, Воронцов решил напомнить о долге службы.

– С чего начнем?

– С нашего несвоевременного прибытия, – ответил за себя и за Матвея Антон. После чего, переведя взгляд в сторону новой знакомой, добавил. —Вас, значит, к майору в подчинение?»