То тоби, поповичу, тая дивка: В твоим сердци калинова стрилка. Ой, вдовин син, дарую тоби дивку; Вийми з серденька калинову стрилку. Ой, як тяжко каминь пидиймати, Тяжче калинову стрилку виймати. Вишня несколько раз является также женским символом, хотя не в такой степени, как калина. Часто вишня означает девицу, иногда убогую и красивую.
Ой, як вишня, як черешня ягидками рясна, Молоденька дивчинонька на личенько красна. Богатая, губатая, та ще к тому пишна, Убогая, хорошая, як у саду вишня. Девица-чародейка, очаровавшая козака, сравнивается с кудрявою вишнею-черешнею. Ой, вишенько, черешенько, верхом кучерява, Дивчинонька козаченька та й причаровала. Произрастание ягод на вишне сопоставляется с девичьею веселостью. Ой, вишенько, черешенько, чом ягид не родиш? Молодая дивчинонька, чом гулять не ходиш? Ой, як мини та родити та за холодами, Ой, як мини гулять ходити та за воротами. Девице нельзя ходить на улицу гулять, как вишне родить ягод за холодом. Заохочивая девицу к веселости, обращаются к зеленой вишне. Рости, рости, вишенька, бо ти зелененька. Гуляй, гуляй, дивчинонько, поки молоденька. Но вишня сопоставляется также и с замужнею женщиною: вишня не пускает листьев зимою — женщина плачет оттого, что у нее неверный друг. Ой, вишенько, черешенько, чом лист не пущаеш? Молодая молодице, чого слезы проливает? «Ой, я листу не пускаю, бо лютую зиму маю». — «Ой, я слези проливаю, невирного друга маю». Вишня сопоставляется также с матерью, и притом в известной нам песне — с убогою, подобно тому как девица убогая сравнивается с вишнею. Ой, у саду вишня ягидки зродила; Я з тобою, мий миленький, диточок сплодила. Ой, у саду вишенька помиж вишеньками; Що я бидна зроблю з моими диточками. В песнях встречается и вишневый садик. Он принадлежность жилища девицы и ее любимое местопребывание. А в ней з синечек, та двое дверечек У вишневий садочок. Там она чешет свою косу, поливает и рвет свои цветы, там происходят и любовные свидания. У садочку черешенька, А пид нею дивчинонька Русу косу чесала. Ночувала ничку в вишневим садочку, И з тобою, сивий соколочку. Вишневый садик — принадлежность хозяйственного комфорта. Старик, уговаривая молодую женщину полюбить его, обещает ей в числе разных удобств и вишневый садик. Куплю тоби хатку, та ще й синожатку, И ставок, и млинок, и вишневий садок. Береза также женский символ; она особенно означает замужнюю женщину и, между прочим, мать. «Вчера была красная калина, теперь стала белая береза», — поется о вышедшей замуж девушке. Вчора була червона калина, А тепер стала билая береза. Есть песня о превращении в березу замужней женщины, которая терпела много от свекра, попрекавшего ее каждым куском хлеба. Ее отец отправился рубить березу и узнал в ней свою дочь. Ось иде батенько берези рубати. «Не рубай, батеньку, билои берези, Бо я не березонька — я твоя дитинонька!» — «Ой, коли дитина, чого так збилила, А коли береза, чого засмутнила?» — «Я в батька була — чорвона калина. А в свекра стала — била береза! Замужний хлиб добрий, тильки що вимовний; Хто его роскусить, той плакати мусить; Вкроив свекор лусту, як кленового листу, Питаеться мене — чи зъиси, невистко? Не зъила у хати, зъила за дверима, Не зъила сухого, облила слизами!» Но есть другое превращение — утонувшей особы женского пола — песня, напоминающая Ганну и чуть ли не составляющая ее видоизменения. Брат говорил сестре: «Не становись на доску…» Она не послушалась и утонула; а как утопала, сказала три слова: «Не руби, братец, белой березы, не коси шелковой травы, не рви черного терна: белая береза — это я, молодая, шелковая трава — моя русая коса, а черный терен — мои карие очи». Казав брат сестрици: «Не становись на кладку!» Сестриця не слухала, на кладку ступила, Кладка схитнулась, сестриця втонула, Як потопала, три слова сказала: «Не рубай, братику, билои березоньки, Не коси, братику, шовковои трави, Не зривай, братику, чорного терну: Билая березонька — то я молоденька, Шовкова трава — то моя руса коса, Чорний терен — то мои кари очи». В рекрутской песне береза, опускающая ветви, сопоставляется с матерью, оплакивающею сына, которого отдают в солдаты. Годи, берези, зелений стояти, Пора тоби, березо, гильля опускати; Беруть, березо, молодця в солдати, За ним плаче его стара мати. Девица, уходя из родительского дома, срывает вершину с березки и применяет ее к своим родителям, остающимся без нее. Ихала дивочка з пид винця, Зломала березку з верхивця. Стий, моя березко, без верха, Живи, моя матинко, без мене. Женщина, идущая к матери на совет, обращается к березе по противоположению символа тому, что он изображает. Ой, березо, березо, Не стий край дороги, Не шуми по диброви, Бо я туди йтиму До матинки на пораду. Берёза поставляется к дубу, как мать к сыну или сыновьям.
Ой, дуб до березы верхом похилився; Козаченько своий неньци низько поклонився. Вероятно, в смысле же символа матери береза является в таком образе: под березой сидит брат с сестрою — брат богатый, сестра бедная, — и сестра говорит брату: «Одна нас, брат, мать родила, да не одно счастье нам дала: тебе — роскошь, а мне — горе». |
