Долина также место сбора молодцов.
…Не так горочки, як долиночки,
Де збиралися парубочки.
Эпитеты долине — широкая и глубокая. Вместе с горами три глубоких долины — символ дали.
За три гори та високии,
За три долини глибокии!
В козацких песнях долина иногда место смерти козака.
Ой загинула козацька головонька
На широкий на долини,
Та без отця, без матусеньки,
Без риднои родини.
В одной думе воспевается долина, на которой умирает козак, смертельно раненный; эта долина называется Кодина; умирающий проклинает ее, потому что он потерял на ней сначала коня, потом товарища, наконец, и сам на ней кладет голову.
На узбочьчи долина биля двох
Сокирив козацьких.
Там козак пострелений, порубаний, на рани на
смерть знемогае
При соби отця — неньки немае;
Тоди козак долину Кодину трома клятьбами проклинае:
«Бодай ти, долино Кодино, лихими болотами западала,
Щоб у весну Божу николи не зоряла, не позоряла,
Що я на тоби тричи гуляв:
Перший раз гуляв —
То коня вороного втеряв,
Другий раз гуляв —
Товарища сердечного втеряв,
Третий раз гуляв —
Свою голову козацьку накладав».
Другая знаменитая долина — Черкеня, где пал прославленный думою Ивась Коновченко.
Степь — по-малорусски степ — встречается в песнях только как черта местности. Это — отечество запорожцев; они называют ее степь широкая, край веселый.
Степ широкий — край веселий та занадастила.
Кому случалось на степи гулять, тому можно было угадать, что такое запорожец.
Кому трапилось хоч раз у степу гуляти,
То може той и прозвище мое угадати.
Степь часто бывала местом битвы. «Случалось мне, — говорит козак в подписи под его старинным народным изображением, — варить на степи пиво; пили его и турки, и татары, и ляхи на удивление; много и теперь лежит с похмелья от этой пирушки мертвых голов и костей».
Лучалось мини на степу варити пиво —
Пив турчин, пив татарин, пив и лях на диво;
Багато и тепер лежить на степу з похмильля
Мертвих голов и кисток од того весильля.
Степь — предполагаемое место кончины козака. Тот же козак, который рассказывает, как он варил на степи пиво, соболезнует, что если придется ему умирать на степи, то некому будет похоронить его: татарин погнушается, а лях не приступит, разве какое-нибудь зверье стащит в буерак.
Хоча мини не страшно на степу вмирати,
Тильки жалко, що никому буде поховати:
Татарин цурается, а лях не приступить.
Хиба яка звирюка за ногу у байрак сцупить.
Подобно тому в другой песне мать, провожая сына, восклицает: «Кто ж будет глядеть за тобою при смерти, когда ты будешь умирать на степи!»
Як ти будеш на степу вмирати,
А хто ж буде смерти доглядати.
Прекрасная дума об азовских братьях представляет образчик смерти козака на степи не от ран, а от тех лишений и трудностей, которые были соединены с характером степи.
Дорога в песнях носит различные эпитеты: убитая, широкая; большая дорога называется шлях, маленькая тропинка — стежка.
Есть употребительный мотив, который прилагается к песням разного содержания (козацким, рекрутским): «Шли ляхи на три шляхи, а козаки на четыре, а татары покрыли собою поле», —
Ишли ляхи на три шляхи,
А козаки на чотири,
А татари поле вкрили, —
мотив, перешедший в различные песни из одной, относящейся к совместной войне поляков и козаков против татар. В козацких песнях отъезжающий козак просит своих родных, чтобы приливали дорожку — что означает воспоминание (сопровождаемое попойкою) — и утешали его девицу.
Ой приливайте дороженьку, щоб пилом не припала,
Та розважайте дивчиноньку, щоб з личка не спала.
В чумацких песнях ходить по дорогам значит вообще путешествие.
По дорогах ходячи,
Сири воли водячи.
Стежки, протоптанные к окнам хат, показывают, что там есть девицы:
Ой знати, знати, в кого есть дочки:
Топтани стежечки пид виконечки, —
а зарастание стежки — символ разлуки.
По стеженци, куди ходив, трава зеление.
Песок — принадлежность смерти. В одной песне выражается досада таким образом: «Пусть белый песок точит твои вражьи очи!»
Бодай твои вражи очи билий писок точив!
Это значит «чтобы ты умер». Несчастная женщина, томясь в чужой семье, говорит: «Пусть мои глаза точит песок в сырой земле; пусть не кручинит моей головы чужая мать».
Нехай мои чорни очи в земли писок точе!
Нехай мини чужа мати голови не клопоче!
В другой песне жена, ненавидящая мужа, говорит, что ей лучше есть в земле песок, чем ужинать с немилым.
Лучче мини, мати, в земли писок исти,
Ниж из нелюбим вечеряти систи.
Умерший отец, которого в свадебных песнях призывают на свадьбу его дочери, говорит, что он — под тремя замками, и один из этих замков — песок.
Перший замочок — гробочок,
Другий замочок — писочок,
Третий замочок — трава мурава.
В козацких песнях невозможность козаку возвратиться домой сравнивается с произрастанием песку, посеянного на камне и политого слезами: здесь песок избран потому, что он символ смерти.
Возьми, сестро, писку жменю,
Посий его на каменю,
Ходи, сестро, зироньками,
Поливай его слизоньками:
Коли той писок зийде,
Тоди брат твий з виська прийде.
Камень — символ трудности. Девица, которую хотят отдать замуж за немилого, катит камень по следам его и говорит: «Как тяжело катить этот камень, так мне тяжело жить с немилым».
По его слиду каменем поточила,
Ой як мини важко сей каминь точити,
То так важко з нелюбом жити.
