– Поэтому введен термин «вторичное излучение», – продолжал между тем ВэВэ, – и, насколько я знаю, аж два института – в Америке и Швеции – занимаются поиском этого самого вторичного излучения. На самом деле это очень важная проблема. – ВэВэ внимательно посмотрел на Семена. – В сущности, вся энергоструктурная физика субъективна, как это ни издевательски звучит. Пока никакие приборы не регистрируют энергетические потоки, собственно, как потоки.

– Не понял, – сказал Семен, – есть же приборы, которыми можно провод в стене найти?

ВэВэ поморщился:

– Такие приборы реагируют на известные нам излучения – и не более. Никакой прибор не регистрирует собственно энергетический поток в отрыве от излучения или процесса, который его формирует. Вот видишь светло-серую линию в стене?

Семен кивнул.

– Это поток перераспределения энергии, возникший вследствие неравномерной нагрузки на материал несущей стены. Конечно, можно попробовать радиометрическими способами оценить напряжение кирпичей в разных участках, а потом, подвергнув данные компьютерной обработке, получить эту абстрактную линию. Но непосредственно ты этот поток не зарегистрируешь. А ведь он имеет ту же природу, что и поток, скажем, электроэнергии. Его так же можно вплетать в командные структуры, так же ослаблять или усиливать… Или вот, скажем, – ВэВэ развел руки, и между ними протянулась узкая лента белого цвета. – Это так называемая «чистая энергия», не имеющая материального носителя, наиболее простая и эффективная в использовании. И вот эту энергию пока невозможно зарегистрировать никаким образом и никаким прибором – только визуально. Вообще говоря, между классической физикой и энергоструктурной физикой лежит громадная пропасть, и только создание прибора, способного зафиксировать вторичное излучение, может помочь эту пропасть преодолеть.

– Интересно, – откликнулся Семен. Ему и в самом деле было интересно. – Но ведь я же вижу эти линии, значит, это вторичное излучение может быть зафиксировано даже просто глазами. Надо всего лишь разобраться, как этот «ошейник» модифицирует зрение.

ВэВэ улыбнулся:

– Вот два института этим «всего лишь» и занимаются. Что можно определенно сказать, глаза здесь ни при чем, изображение линий формируется непосредственно в мозгу. А вот каким образом – темный лес. Ну если тебе и в самом деле интересно, возьмешь у меня литературу. Пойдем, покажу тебе напоследок еще кое-чего.

Идти пришлось недалеко – всего лишь за дверь, в портальный зал. Семен взглянул, ожидая увидеть привычные серые колонны портала, и замер, удивленный. Колонны, как давно знал Семен, были металлическими только снаружи, внутри же состояли на две трети из дигидрогенфосфата аммония, на одну шестую – из циркония, германия и солей щелочных металлов. Остальное представляло собой безумную кашу, включающую почти всю таблицу Менделеева. Также Семену было известно, что «83 процента кристаллической структуры колонн нагружены энергетическими связями». Об этом упоминалось часто и в восторженных тонах, поэтому Семену запомнилось. Правда, что это значит, он так тогда и не понял. Но теперь, похоже, начал понимать: это было что-то невообразимое – разноцветное, разросшееся на весь зал, вакханалия цвета и формы, непрерывно меняющееся, переливающееся различными оттенками и формами облако. И – ярко сверкающие колонны в его центре, сияющие, такое ощущение, всеми цветами сразу. Эта картина даже заслоняла обычный мир, и Семену пришлось слегка напрячься, чтобы под буйством разноцветных линий рассмотреть привычные серые столбы и обстановку зала.

– Впечатляет? – поинтересовался ВэВэ. – То-то же. Вот он – истинный облик портала, а вовсе не то, что ты раньше видел. А ты еще не хотел «ошейник» проходить.

– Вот через «ошейник», – удовлетворенно отозвался Арсеньев. – Как и все мы, кстати. А вот Виктор Исаакович увидел энергетическую изнанку мира сам, без посторонней помощи.

Семен удивленно поднял брови:

– Сам?!

– Я не совсем точно выразился. Увидел не глазами, увидел разумом. Он в своей теории энергетических взаимодействий выдвинул предположение о единой природе всех видов излучений и почти стопроцентно верно описал механизм преобразования и взаимодействия энергий. Он совершенно не был причастен к порталам, более того, впервые опубликовал свою теорию еще в 1975-м, когда все мы ходили под воздействием принуждений. Теория, разумеется, официальной наукой была встречена в штыки и особого распространения не получила, зато мы получили гениального ученого. Без преувеличения скажу, что Шнейдер для энергоструктурной физики то же, что Бор и Резерфорд вместе – для ядерной.

Некоторое время шли молча, потом Семен снова вернулся к наболевшему:

– Так насчет портала… как бы мне это организовать?

– Проще простого, – отозвался Арсеньев. – Сейчас зайдем ко мне, я вам предписание на переход выпишу. В четыре часа, – Арсеньев взглянул на часы, – поедет машина в Потьму, с ними и доберетесь.

…Здание портала в Потьме (или портала «впотьмах», как его называли между собой все ехавшие в машине) практически не отличалось от аналогичного в Северном. Семен даже испытал острый приступ ностальгии. Казалось, что вот-вот из-за угла покажется вечно спешащий куда-то Башаримов или Рудчук потащит мимо очередной неподъемный прибор. Семен отогнал грустные воспоминания и пошел проходить инструктаж.

Инструктаж оказался коротким и простым. Назад – через неделю, без сопровождающих за внешнюю ограду не выходить, далеко от внешней ограды не отходить, от общения с местными вежливо уклоняться. Более интересной оказалась неофициальная часть инструктажа, посвященная местности на той стороне и знаниям, вкладываемым порталом в голову проходящего. Выходило, что к знаниям этим следовало относиться с осторожностью, поскольку они частенько оказывались неполными. Портал давал проходящему общеизвестные знания о принимающей стороне, но какие считать общеизвестными, портал решал сам и иногда попадал впросак.

Свои тонкости были и с чужим языком. После прохождения местный язык становился прошедшему таким же знакомым, как родной, чужие слова ассоциировались с наиболее близкими по смыслу русскими, но и тут крылся нюанс. Скажем, название похожей на водолазку одежды будет восприниматься именно как «водолазка», но из этого вовсе не следовало, что на той стороне водолазы одеваются в такую одежду и что там вообще есть водолазы. Более того, ассоциации были субъективны, и если у одного прошедшего эта одежда воспринималась как водолазка, то у другого вполне могла проассоциироваться просто с футболкой. Так что два человека, пройдя портал и разговаривая на языке «той стороны», запросто могли не понять друг друга.

Семен расписался о прохождении инструктажа в толстом журнале и пошел в город – покупать зубную щетку, мыло и прочую мелочь на неделю жизни. Заглянул на вещевой рынок купить одежду полегче – на «той стороне», говорили, будет тепло.

На «той стороне» оказалось не просто тепло, а даже жарко. Отведенная Семену комната своим единственным окном, размерами и температурой внутри сразу напомнила ему микроволновую печь. Открывание окна ситуацию ничуть не улучшило, даже наоборот – в комнате тут же басовито зажужжало несколько крупных мух и слепней. Семен приглушенно выругался, закрыл окно, перебил непрошеных гостей и отправился гулять.

Результат прогулки его разочаровал. На улице были жара и мухи, в помещениях – то же, чуть в меньшем количестве, вдобавок ни на улице, ни в помещениях смотреть не на что. Зданий было всего-то три: портал с обслуживающими устройствами и пара домиков с комнатками вроде той, в которой поселили Семена. К одному из домиков примыкала столовая с кухней, и в ней жары и мух было больше, чем на всей остальной территории. Семен заскучал: никаких дел на этой стороне у него не было, никто им не интересовался, и вообще предстоящая неделя стала выглядеть совсем в другом свете.