– А я сегодня в автобусе эльфа видел, – объявил Семен Владимиру Вячеславовичу, проходя мимо его стола к своему месту.
– А дракона не видел? – поинтересовался ВэВэ, не поднимая глаз.
– Дракона в автобусе? – заулыбался Семен. – Не разглядел, тесно было. А что, они вместе должны были быть?
– А ты не знал? Эльфы без драконов в автобус не заходят. – ВэВэ оторвал взгляд от замысловатых загогулин какого-то графика и поинтересовался: – Ты, часом, не шутишь?
– Да что вы, Владимир Вячеславович, – сделал вид, что обиделся, Семен, – я совершенно серьезно.
– Погоди, ты хочешь сказать, что в самом деле видел в автобусе эльфа?
– Ну да. Именно в автобусе и именно эльфа. Как на картинке. А что такого? Шадрики вон аж в электричке катаются.
– Так. Садись. Сейчас у нас будет серьезный разговор. Если ты не шутишь, конечно. Но если шутишь, то глупо. Лучше признайся, пока не поздно. Не шутишь? Ну ладно. Опиши этого… эльфа.
– Э… ну я ж говорю – как на картинке. Ростом не меньше метр девяносто. Волосы – как у поп-звезды семидесятых, уши большие и треугольные, глаза кошачьи, нос, губы и лицо вообще почти человеческие. Вот только лицо вроде бы эдакое… короткошерстное… не разглядел точно, но ощущение – типа замши.
– Ты еще скажи – плюшевое. Плюшевый эльф, ха!
– Ну да. А еще зубы хорошие – любая кошка позавидует. Одет… ну, в общем, обычно одет – курточка там неприглядная, брюки… вроде… не разглядывал особенно. Заклинаний на нем было с пяток.
– Каких? – немедленно вскинулся ВэВэ, лучший заклинатель портала Северный.
– Владимир Вячеславович, вы же знаете, я в этом не мастак. Что есть что-то, это почувствовал, а что именно и сколько – без понятия. Какое-то воздействие было – типа того, что вы с чемоданом показывали, – к нему никто ближе полуметра не подходил, хотя в утреннем автобусе… ну вы представляете, да? Еще облик был наверняка: на него никто, кроме меня, внимания не обращал. Кстати, а можно на меня что-нибудь эдакое наложить, а? Чтобы в автобусе без давки?
– Можно, но слезет быстро. Поскольку без подпитки. Но ты не отвлекайся. Еще что-нибудь характерное заметил?
– Вроде нет, хотя… рисунок у него на правом виске, от глаз.
– Нарисуй. – ВэВэ перевернул листок с графиком и сунул карандаш.
Рисовал Семен неплохо и своим творением остался доволен: простой, но эффектный орнамент выглядел гармонично и завершенно. Семен нанес еще пару штрихов и поднял глаза на шефа. ВэВэ имел вид совершенно загипнотизированный.
– Э… Владимир Вячеславович, – встревожился Семен.
ВэВэ с трудом оторвал взгляд от рисунка и уставился на Семена.
– Если ты прямо сейчас скажешь, кто показал тебе этот рисунок и надоумил на подобный розыгрыш, обещаю, никаких последствий не будет. Ни для кого. Но, если это выяснится потом, гарантирую, выговором не отделаешься. Понимаешь?
– Это не розыгрыш. – Семен обиделся всерьез. – Вам написать докладную? В трех экземплярах?
– Обязательно напишешь. И не дергайся так, дело действительно серьезное. Серьезнее, чем ты думаешь. Ладно, пока будем считать, что я тебе поверил. А теперь слушай, почему того, что ты мне рассказал, быть не может.
Во-первых, вспомни-ка для начала о компьютерной реконструкции из книги Миллера, которую ты назвал «картинкой». И подумай… Ничего не придумывается? Ладно, подскажу: сколько разумных видов в книге представлены не фотографией, а реконструкцией? Ага, вижу, начал понимать. Правильно, Homo Panthera Sapiens, сиречь эльфы, и Pterosaurus Sapiens. Думаешь, почему ты мне про эльфа, а я тебе про дракона? А? Причин тому несколько, основные: эльфы очень редко попадаются даже на той стороне, и вдобавок они считают, что точное изображение может быть использовано врагом против субъекта этого самого изображения. Не без оснований, кстати, считают.
Во-вторых, эльфы образуют очень замкнутый социум. Япония до XIX века – весьма слабое подобие. Эльф может покинуть пределы своего клана – и никогда не будет допущен обратно. Такое у них практикуется – межклановые браки не редкость, но земли своего народа эльф покидает только в самом крайнем случае, потому что после этого его не примет никакой клан. Эльф просто будет убит, как только попытается вернуться. По имеющимся данным, из считаных единиц эльфов, покидающих земли А-Шавели, большинство кончают с собой – косвенным образом – сразу после выполнения дела, которое вывело их из лесов. Из оставшегося меньшинства большинство возвращаются в леса, чтобы погибнуть от рук сородичей. И только меньшинство меньшинства из считаных единиц остается в большом мире, стараясь жить отдельно и особо на глаза никому не попадаясь. А ты его увидел в автобусе.
В-третьих. У А-Шавели есть столица – Шалмари. И в нее изредка даже допускаются некоторые представители неэльфийского вида. Торговцы в основном. Все как один из проверенных родов, веками ведущих торговлю с Шалмари. Поэтому в большой мир и к нам проникают иногда довольно подробные сведения о внутреннем укладе жизни эльфов. Например, о сихкхи – рисунке на правой стороне лица. Для эльфа это одновременно паспорт, герб и обозначение текущего статуса. Твой эльф, опуская подробности, которые ты мог в рисунке не запомнить или исказить, – райе клана Ар-Шавели, в поиске. Проще говоря, наследный принц эльфов. Моих знаний недостаточно, чтобы представить, какой такой поиск мог вывести его из лесов, не говоря уже о том, чтобы привести сюда. Но в любом случае это мне не нравится.
И наконец, в-четвертых и в-главных. Я пока еще здесь начальник. И знаю обо всех проходящих через портал как с той, так и с этой стороны. Надо ли мне тебе говорить, что прохождение через портал эльфа не было зарегистрировано не только за последний период, но и за все известное мне время существования портала, и я уверен, вообще всех порталов? Ну как?
– Впечатляет, – ошарашенно отозвался Семен. – А может, он под чужим обликом прошел? Шадриком, там, каким обернулся?
– Нет. – ВэВэ поморщился. – Не говори того, чего не знаешь. Наверняка в силах эльфа создать облик, который обманет любого, но через портал он под ним пройти не сможет. Но это неважно. Неважно даже то, что в теории можно пройти и не через портал, а где-нибудь в окрестностях. Не будем плодить сущностей. Тем более что надобности в этом нет. Скорее всего, никакого эльфа ты не видел.
– Да не вру я! – вспылил Семен.
– Не перебивай! Я же сказал, что верю тебе. Ты видел то, что тебе показали. Кто-то, какой-нибудь рауш, келем или, скорее всего, шадрик надел облик эльфа и его тебе продемонстрировал. Со вполне предсказуемыми последствиями и насквозь непонятной целью.
– Извините, Владимир Вячеславович. Думаете, шадрик? Пошутил, что ли?
– Может, пошутил, а может, и нет. Пусть тебя их добродушный вид не обманывает. По некоторым нюансам души они похлеще чеченцев будут. Кстати, у тебя же среди них приятель есть? Вот ему и расскажи свое чудное виденье. Вдруг что умное присоветует.
– А можно? Я имею в виду, вдруг это он и был?
– Какая разница, хуже не будет. Если он причастен к этому случаю, он и так все знает. А если не причастен, то мог что-то слышать от своих. Происхождение феномена явно с той стороны, из наших так шутить некому, а слухами земля полнится. Порасспрашивай ненавязчиво, потом мне расскажешь.
– Как скажете, Владимир Вячеславович. Семен поднялся и пошел к своему столу.
– Погоди. Докладную напиши. Можешь в одном экземпляре.
Вопреки желанию, с Оскаром Семен в тот же день не встретился. Сразу после обеда вернулся Ваня Иртыш, его два часа разгружали всем отделом, потом до вечера монтировали стенд. Пришел Рудчук со второго этажа, ходил вокруг полусобранного стенда и облизывался. Ему непременно хотелось запустить его прямо сейчас. На другой день пошли привычные для всякой российской техники проблемы. Рост-Приборовский сверхточный сверхстабильный источник питания (аналогов в России нет, зарубежные в десятки раз дороже) упорно держал на основном выходе ток, завышенный раза в полтора, хотя на контрольном демонстрировал полный порядок. В результате преобразователь выдал такой уровень девиации, что у Рудчука чуть нервный припадок не случился. Вдобавок для подключения восьми субблоков-сателлитов вместо кабелей в поставку были элегантно подложены шестнадцать хитромудрых разъемов и восемь кусков очень многожильного провода. Проблема, как выяснилось позже, заключалась в том, что разъемов-пап было девять, а мам, самое печальное, – семь. Технику, которому отдали паять кабеля, это было глубоко фиолетово, поэтому с Аранаутова, стоящего у последнего восьмого субблока и держащего в руках кабель папа-папа, можно было ваять аллегорическую статую «Растерянность». Или даже «Обалделость».
