Парамонов – воинствующий разоблачитель подобного. Он лишь за собой оставляет право этим заниматься. Не приходит в голову, что сказать о Фрейде. Да его и без меня называют обманщиком довольно серьезные люди. Меня уже сейчас тяготит дистиллированный слог этих авторитетов. От подражания ему я никак не могу уйти. В разговорной речи я уже ушел в сторону стёба митьков, новых русских и Сектора Газа. Ну а что дальше? Родись я раньше, я, возможно, увлекся бы коммунизмом или христианством. Как позднее стал моден антикоммунизм и антихристианство. В принципе, Ленин из той же когорты. Он лишь стал отчетливо грязнее, соединив религию с практикой. Не только Парамонов, но и все упомянутые здесь авторитеты критиковали религии других, религиозное сознание как таковое, себе подобных, а подчас и себя самих. И все равно не выходили за рамки религиозности, рамки людей, живущих вдохновением.
Однако, когда я увлекаюсь делами, то замечаю, что остаюсь в них на поверхности, поскольку ищу в них лишь повод для вербальной мастурбации, даже не доходя до тусовки. Значит, мне суждено заниматься поиском новых самообманов. Ну и пусть. Кто следующий?
Борис Гарбузов
Procrastination
Написано видимо, немного позже подвального периода. Вероятно, уже после ухода от Наташи. Может, даже в начале года даунтаунского бачелора.
Из пособия по ТОЭФЛ (сокращенно по памяти): Procrastinators are those who put things off, but not because they are lazy. They just prefer to stay unrecognized, because they are afraid of real competition.
Из разговора с бывшим однокурсником Герасиным:
– На той кафедре много аналитиков, и мне с ними не тягаться.
– Так ты решил быть аналитиком среди программистов?
Из разговора с соседкой:
– I hate North American culture.
– So you are coming back or you are gonna stay here and rebel?
Из разговора с музыкальным мастером. Некоторые убивают годы на такую мастурбацию как клеить декоративную гитару из спичек. Да научись ты делать настоящую – цены тебе не будет.
Итак, вот он диагноз. Я боюсь остаться в струе. Действительно не хочу с писательством или даже математикой осесть на дно? Просто трушу реального соперничества. Поэтому бадминтонист среди танцоров, танцор среди бадминтонистов, славянофил в эмиграции, прогрессист в домострое и целомудрен среди свингеров, писатель среди ремесленников, поучаю невинных пронырству и теряюсь в реальном бизнесе, машу кулаками в салны и не выхожу на ринг, пошел в математики после художественной школы, отремонтировал квартиру перед эмиграцией, защитился перед перестройкой. Но нельзя же разрушать! Лучше найти объединяющую основу. И, опять же, ничего более, кроме тезиса Фрейда о любом движении, как сексуальном развитии личности, в голову не приходит.
Борис Гарбузов, август 1998.
Булочки
Начну с цитаты однокурсницы Леры Мищенко, утрированно пересказывавшей мой конфуз в пирожковой. Подходит, мол, Боба к окошку с рублем и говорит: «Дайте мне десять ватрушек, десять пирожных »… И, подумав, с широким жестом добавляет: «а на остальное – булочек».
С тех пор булочка стала для меня символом тепла и жизни, прочно связавшись с годами студенчества. Сегодня сын попросил булочку, выставленную в витрину. В середине чопорная белая бабка отнеслась к заказу серьезно – объяснила, что внутри и внимательно осведомилась, действительно ли это ему понравится. Я испытал наслаждение. Мне кажется, все бабки должны продавать и печь булочки. Вне зависимости от интеллекта, национальности и профессионального прошлого. А рядом должны быть внуки, которые эти изделия кушают. Одно без другого никак. Совсем непохожая бабка вспоминается мне в той же харьковской пирожковой. Толстая, с неаккуратной черной прядью из-под колпака, достающая из печи большой противень с пирожками. Я слышал, как она что-то промычала напарницам невнятно, но уверенно, на родном украинском. Что их объединяет? Пирожки что ли? А вот что. Они обе при деле. Деле, бабке подобающем. Рядом с ними незримо или зримо присутствуют внуки. Отсюда и тепло их пирожков.
Совсем иные бабки выходят из магазинов, заходя в пустынные апартаменты. Вы их отличите по внешности, походке, маршруту движения, взгляду. Это люди глубоко несчастные. У них внуков нет. Дай бог, если муж имеется. Пара благополучных старичков заговаривает с нами с сыном, когда мы едем на тренировку. Они хвастаются домами и каким-то круизом. Я улыбаюсь. Мы знаем, в чем суть.
Борис Гарбузов, сентябрь 1998.
Минута
Перевод на английский песни Вертинского «Минута». Первая версия сделана в Харькове. Может, во время визита из Канады или ранее. Ассистировал Николай Воронцов и Владимир Ильич Рублинецкий. Публиковалось в Лавке Языков у Макса Немцова.
Минута
Ну что ж, простимся, так и быть.
Минута на пути.
Я не хотел тебя любить,
Прости меня, прости.
Прости за то, что ты была
Любовницей, женой,
Что ты сожгла меня дотла,
Отнявши мой покой.
Что от разлук до новых встреч,
До самого конца
Высоко мы умели жечь
Прохладные сердца.
Как мне тебя благодарить?
Минута на пути.
Я не могу тебя забыть,
Прости меня, прости.
Стал я грустным,
Стал печальным.
Поутру,
Друг мой тайный,
Друг мой дальний,
Я умру.
Александр Вертинский
A minute
It’s time to part, I say, “Good bye”.
One minute’s left to leave.
I wouldn’t love you, I don’t lie,
Forgive me, please, forgive.
Forgive me that you were before
My lover and my wife,
For I could let you burn me or
You took my peaceful life.
For all the times we were apart,
Till very final day
We burnt each other’s frozen heart
In such a lofty way.
Receive my thanks and my regret.
One minute’s left to leave.
Your name I won’t ever forget.
Forgive me, please, forgive.
I’ve become
So, melancholy.
Do not cry.
By the morning,
Sweetest morning,
I shall die.
Translated by Boris Garbuzov, 1995.
Отвергнутые вечностью
Отвергнутые вечностью,
Воспетые металлом,
Идем, не ведая о том,
А дале за горой …
В земле сырой могильный строй.
Спинами обожженными
Доколе нам зиять?
А тем, кто отошел от нас,
Оставим вспоминать
В земле сырой могильный строй.
Борис Гарбузов. 1990.
* * *
Refused with an eternity,
Caroled with pure metal,
Ignoring that we go forth,
Behind the Gates of Dooms…
There’re buried troops in resting tombs.
Our’ backs against the scorching sun
Won’t ever shade and rest.
And those leaving us for good,
Let fulfill my request:
Remember troops in resting tombs.
Translated by author, 1995.
Юнкерам
Я не знаю, кому
