– Как работа? – спросил Штраузен Громова, подойдя к нему.

– Сойдёт, – ответил Громов, выключив инструмент и сев на камень. – Отдыхаешь?

– Ага, – сказал Штраузен, – не хочу надрываться. Мы ведь дневную норму выполнили? Выполнили. Значит, можно чутка отдохнуть.

– Это да, – сказал Громов, осмотрев рабочих. Все работали – дробили камни, что-то перетаскивали и переходили с места на место. – Скажи, Остин, – Громов посмотрел на Штраузена, – вот есть ли перспективы развития у Марса? Ну, возможна ли здесь жизнь?

– Ты имеешь в виду терраформацию?

– Нет, не совсем. Смогут ли люди здесь прижиться? Все эти города-биокуполы, работы. Хорошо ли это?

– А то ещё плохо! – воскликнул Штраузен. – Это ведь прогресс! Понимаешь, насколько мы развились? Мы уже осваиваем новую планету! А ведь ещё недавно, по исторической мерке, люди грызли друг друга за клочок земли. А теперь мы новую планету осваиваем!

– А нормально ли это? Считай, мы ещё Землю-то полностью не освоили.

– Нормально, что ты! – Штраузен усмехнулся. – Человеку свойственно познавать что-то новое. Это в нас привила эволюция. У нас есть потребность в знаниях, и мы должны её удовлетворить.

– Это да, – вздохнув, сказал Громов.

– А о чём ты мечтаешь, Лёнь?

– О чём мечтаю? – Громов задумался. Он о многом мечтал. Возможно, он мечтал слишком много. К тому же, что за вопросы? Пеньков про мечту, Штраузен про мечту. Допрос какой-то, а не дружеская беседа. – Я мечтаю о звёздах.

– О звёздах? – Штраузен посмотрел на жёлто-коричневое марсианское небо. – Хорошая мечта. Скоро мы будем летать к звёздам. Да, хорошая мечта.

– Остин, а о чём мечтаешь ты?

– Я мечтаю о том, чтобы люди перестали чувствовать боль, чтобы они не старели, не чувствовали голода. Я хочу, чтобы люди развивались, а не страдали. Думаю, ты меня понимаешь.

Громов понимал Штраузена. Они оба были мечтателями, они оба желали лучшего человечеству и Земле. Они ещё немного посидели, молча смотря на небо, и приступили к работе. За первый день шестая бригада смогла достичь трёхдневной нормы. Громов думал, что если так пойдёт дальше, то через месяц они закончат свою смену, а через два месяца город будет построен.

Так оно и случилось. Через месяц шестая бригада вышла в отпуск, выполнив трёхмесячную норму. Следующая бригада смогла достичь ещё больших результатов. Через две недели первый город-биокупол на Марсе был построен и оснащён всем необходимым оборудованием. Ему дали название в честь местности, где он расположен – Хрис. Первые колонизаторы прибыли на Марс через три месяца после постройки Хриса. За это время в отдалённых местностях были построены ещё два города – Тарсис и Палус. В том же году начались работы по частичному озеленению Марса. Колонизаторы активно занимались терраформацией малой формы, то есть создавали благоприятные условия в городах-биокуполах. В конце года город Тарсис был полностью «озеленён», за ним земные условия были достигнуты в Хрисе и Палусе. Многие земляне стремились попасть на Марс. Кто-то хотел получить хорошую работу, кто-то хотел покататься по пустынной поверхности красной планеты, а кто-то летел на Марс, чтобы улучшить его, сделать похожим на Землю…

Первые марсианские яблоки Громов получил через два года как прилетел на Землю. Их вкус, конечно, ничем особым не отличался от земных яблок, но что-то особенное в них всё-таки было. Помимо голубоватого цвета они имели какое-то особенное послевкусие, отличающееся от обычных яблок. Громов не был большим специалистом в дегустации фруктов, но марсианские яблоки ему нравились больше, чем земные. Может, тот факт, что эти фрукты вырастили на другой планете, придавал им такую особенность?

Вместе с трудом марсианских фермеров Громов получил письма от своих друзей. И казалось, вроде пришла пора записывать видеосообщения и отправлять их, а не использовать технологию связи позапрошлого века, но друзья всё же отправили Громову письма. Бумажные письма. Простые и гениальные.

«Дорогой мой друг Леонид, – писал Штраузен, – как ты поживаешь? Всё ли у тебя хорошо? Как погодка в санатории? Я вот устроился работать в Хрисе, в том городе, который мы и наши товарищи строили. Быстро же время пролетело, да? На Марсе уже множество городов, работа кипит! Конечно, поселений-биокуполов по выращиванию сельскохозяйственной продукции больше, чем городов, но оно и к лучшему, я думаю. Когда ты улетел на Землю, у нас, на Марсе, через некоторое время объявили свою федерацию. Мол, будет, значит, две планеты-государства – Земля и Марс. Так что я теперь официальный марсианин, а ты землянин! Вместе со своим письмом шлю письмо Пенькова (помнишь, как он и я мучились со своими костюмами в отсеке перед выходом на Марс?!), а также несколько яблок, выращенных на фермах в Хрисе! Они очень вкусные! Ты представляешь, теперь на Марсе цветут яблони, пусть даже в биокуполах! Удивительно, правда? Они голубоватого цвета, наши работники не использовали и не используют ультрафиолет или лампы солнечного света, так что, можно сказать, это естественно выведенные яблоки (не считаю лишним добавить, что семена были завезены с Земли; поисковые группы Академии в скором времени будут изучать окаменелости Марса, и попробуют найти древние семена марсианских растений)! Что ж, на этом прощаюсь! Пиши, звони, настраивай связь, буду рад! Хорошей жизни, мечтатель! Твой друг Остин Штраузен, город Хрис, Марс».

На самом дне коробки валялось ещё одно письмо. Конверт был слегка помятым и неаккуратно заклеенным. Отправителем значился «Пеньков С.В.». Громов открыл конверт и сначала не разобрал корявый почерк своего друга, но, вчитываясь в слова, постепенно начал понимать его.

«Ну, привет, поэт! Как ты там на Земле? Здоровье поправил? Я вот на Марсе устроился, работаю в городе Хрисе, в том городе, для которого мы горбатились и добывали чёртовы марсианские ресурсы! Видел бы ты, как тут всё устроено. Впрочем, вместе с письмом шлю тебе фотографию города. Думаю, ты удивишься! Скоро у нас на Марсе построят исследовательскую базу на горе Олимп (самой высокой горы), оттуда группы учёных и рабочих будут отправляться на исследования в те или иные места. Думаю к ним пойти, авось возьмут. Кстати, в той местности (близ Олимпа) построили огромный такой космодром, туда с Земли сейчас прилетают, а с Марса улетают. В общем, если надумаешь прилететь на Марс, то заходи в купол №16 и спроси Уильяма Стэнфорда. Скажи, что ты ко мне. Он тебе выдаст марсолёт с водителем или на автоматическом управлении, и ты бесплатно прилетишь ко мне! Всё лучше, чем переплачивать таксистам (они и так сверх тарифа берут). Если соберёшься всё-таки прилетать, то одевайся по последнему писку моды! А я оценю твой выбор! В общем, буду рад встрече, посидим, поговорим. Пеньков Семён, город Хрис, Марс».

Громов аккуратно положил письма на край стола и съел ещё одно яблоко. Всё-таки они были лучше земных яблок. По крайней мере, так казалось Громову. Он доел яблоко, выбросил огрызки в мусоропровод и взглянул на фотографию Пенькова. На ней был изображён улыбающийся Пеньков, стоявший посередине, а сзади него современные стройные белые высотки и огромные шестиугольные стёкла – это и был тот самый купол!

Громов ухмыльнулся. Он положил фотографию рядом с письмами и подошёл к телескопу. Настроил его и взглянул в окуляр. Несколько секунд блуждания по звёздному небу – и Громов увидел Марс. На нём он заметил маленькие белые точки и летающие мушки. То были города и космические корабли.

«Удачи вам, ребята, – думал Громов, – когда-нибудь мы обязательно встретимся».

«Случайности не случайны», Чжуан-Цзы

На работу Академия дала сроки до конца земного года. То есть, за четыре месяца Попову необходимо было провести простые опыты над новой версией двигателя Циммерманна. На результатах этих опытов нужно будет написать отчёт и дать ответ – способна ли новая версия к межгалактическим перелётам преимущественно в состоянии гиперпространства. «Вот если бы мне дали задание разобраться в физических свойствах гиперпространства, – думал Попов, – тогда бы я за неделю всё изучил и выступил в Академии. А зачем мне делать эти опыты? И так ясно, что двигатель ко всему способен». Попов сел за свой рабочий стол. На синем голографическом экране компьютера мигало сообщение от профессора Кифа. Он и приказал провести опыты над двигателем, он же доставил его в лабораторию, он же был «начальником» Попова.