– Кто? Я? Барсучок, нет у меня кристаллов. Хочешь, обыщи. А медвежонок такой большой, что в коридоре от него тесно становится. Протискивается в двери со скрипом, вот и касается меня своими кристаллами. А если в тот момент в диалоге я невольно скажу: «стой, куда прешь?», так это не меня винить нужно, это худеть кому-то давно пора. Опять же, всё на благо Храма. Медвежонок, с таким весом ты долго не протянешь. Забота о здоровье наших магистратов моя непременная…

– Маг Вилетта, – прервал ее излияния Зельтиур и устало размял виски. – Высший магистрат Итурр обвиняет вас в том, что вы намеренно разрушили его покои. Ваше магичество, пройдите к скамье свидетелей.

– Кто? Я? – оторопела девушка. – Барсучок, ложный донос. Поклеп и подтасовка фактов!

Магистрат Итуур сменил на посту Азиура и дрожал от негодования.

– Итуурчик, бурундучок, я к тебе в каком смысле в гости заходила? – поджала губки девушка. – Верно, в гастрономическом смысле. Накануне из твоих покоев доносился несносный душок тухлятинки. И тут два варианта, либо пропал сам Итуряша, либо его продуктовый запас, который он тырит с кухни. Я так сразу и предупредила: «никому не двигаться, это обыск!»

Старикашка взвился с места и засучил рукавами.

– Зараза, истинная зараза! – верещал он.

– Именно это ты и прокричал, не оценив мои добрые намерения и заботу о ближнем. А если бы запах был уже от тебя? Тебя спасать нужно было от опарышей. Кто позаботится о том, если не я? Фактически, что выходит? Небезразличное лицо, то есть, я, приходит в гости, и вместо благодарности получает Это. Барсучок, он на меня своих волков призвал! И сразу оговорюсь, я с такими уже сталкивалась. Не помню где и когда, но зверюги опасные, они могли Итуряшу порвать. Что я могла сделать во имя спасения Храма? Так и сказала: «Итуурчик, барсучок, без паники. Погоди, я тебя спасу».

– Спасла? – хмуро спросил Зельтиур.

– Разумеется, – округлила глаза девушка. – Итуряша, как вы можете видеть, жив, здоров, и пахнет дустом. А если бы не я…

– Она мне комнаты разгромила! – взвыл старикан.

– Преувеличение, дверной и оконный проем остались. Технически, комнату громили его волки. Я всего лишь кидалась колбасой, любезно предоставленной Азиурчиком. Он как раз в проеме двери валялся, у него под мантией всегда колбаса. Давайте честно признаем, что колбасой такого не сотворишь.

– Она канделябром все зеркала побила!

– Защищалась, – пучила глаза Вилли. – Волки колбасы не боятся, а канделябров почему-то опасаются. Моя ли вина в том, что эти твари бегали от меня вдоль стен, а там зеркал полно? Кстати, бурундучок, хочешь вылечить нарциссизм, приходи на мой творческий вечер. Приглашение получил? Готовься.

– Я протестую, она все вещи попортила, кровать…

– Одеялками волков отгоняла. А что не так? Они, между прочим, хищники, что им наша с Азиурчиком колбаса? Само оборонялась чем придется. Итуряша все правильно сделал, под стол забился и не мешался, пока мы с волками выясняли, кто не прав. Я исходила из того, что жизнь нашего высшего бурундучка дороже каких-то там кувшинов, подушек…

– Всё уничтожено! Всё! – трясся от бессильной злобы магистрат. – Мои картины!

Бириар давно перестал зевать, прикрыл рот ладонью и натягивал на лицо скорбную маску. Выходило плохо, глаза слезились от смеха. Утереть нос высшим магистратам – мечта детства, но именно с Итууром он всегда осторожничал. Призванные волки чихали на его светоликость. А Вилли чихала на волков канделябрами.

– Кстати, если надеть картину на голову волка, – заметила Вилетта, делясь опытом, – то он совершенно теряет способность к кусачести. Рамка мешает дотягиваться до человеческих костей, поэтому обрамление лучше брать побогаче, потяжелей. Холст при том лучше подешевле, неплотный, он рвется быстрее. А содержание картины лучше портретное, так смешнее…

– Старший магистрат Уюр обвиняет мага Вилетту в поджоге.

– Кто? Я? – подпрыгнула девушка. – Секундочку. То есть, библиотеку тоже я?

– Господин Уюр, пройдите к скамье свидетелей, – кивнул Зельтиур.

Старикашка бодро посеменил к скамье и невольно сплюнул, проходя мимо боевого мага.

– Хомячок, от тебя я этого не ожидала! Как ты мог предать нашу огненную дружбу? Господин судья, донос должна была писать я, как пострадавшая сторона. Но у меня, в отличие от некоторых, дел по горло. Я к тебе зачем заходила, хомяк зажигательный? Подготовка помещения для творческого вечера. Приглашение получил? Пожар случился не по моей вине. Нашли кого ставить библиотекарем! Он же маг-пироман!

– Ваше высшее магичество, подсудимая начала перестановку. Шкафы рухнули, книги попортились и перемешались.

– Для творческого вечера нужна соответствующая подготовка, пространство для рифмы, – оборонялась она. – Я на месте пыталась понять, как это будет. Все помнят, что творческий вечер на носу? Всё ради Храма и его процветания! Ни минуты отдыха, я с ног падаю от усталости! Вот и упала. Случайно! А он сразу в меня струей огня.

– Не сразу! – взвился Уюр. – Она эти книги разбирать начала!

– Заметьте, – подчеркнула девушка. – Пока ни одного предумышленного и противоправного действия с моей стороны озвучено не было. Если бы он в меня огнем не плевался, все бы быстренько разобрала.

– Не разбирала, а портила. Складывала свитки куда попало! А те, что лишними оказывались, в нужник определила.

– Кстати, барсучок. Там в нужнике бумага закончилась. Кто у нас по хозяйственной части? Слаба памятью стала. Так может я возьмусь? Я вам такой порядок наведу, кричать будете! От восторга. По ночам.

Зельтиур сдержал себя, чтобы не закатить глаза. Бириар изображал кашель, чтобы не хохотать в полный голос.

– Старший магистрат Фариил, пройдите к скамье свидетелей. Что у вас?

Повар робко прошел в центр зала и неловко улыбнулся.

– Ваше магичество, я отзываю свою жалобу. У меня нет претензий к магу Вилетте.

– Фариил, пирожок, это вообще, как называется? – возмутилась девушка. – Ты на меня донос накатал? Что-то мне нехорошо. Посмотри у меня в спине, кинжал не торчит? Я к тебе зачем приходила? Меню на творческий вечер обсудить! Пироженки, тарталетки.

– Так и есть, миледи. У меня нет претензий.

– А у меня есть! – сжала она кулачки.

– Маг, Вилетта, кухню привели в негодность Вы? – уточнил Зельтиур суровым голосом.

– Я? – придушенной змеей прошипел она.

– Я, – поспешил признаться Фариил.

– Значит, как крыс и тараканов плодить на кухне, – хрипела она, – так всех всё устраивает. А как я травить начала, так на меня жалобы катать?!

– Одна букашка случайно залетела, – покраснел Фариил.

– Зимой? – выпучила она глаза. – Он не залетел, он жил на кухне! Грязными лапищами лез в кастрюли. А потом спрашивают, откуда у Итуурчика сыпь? Безобразие, грязь и рассадник заразы! Вот, чем была наша кухня до того, как я провела зачистку помещения! Где один тараканчик, там полчища крыс, муравьев и мокриц.

– Нужно было позвать мага-природника, он бы провел очистку, – заметил Аравид. – Или алхимика, он бы эликсирами воздействовал.

Вилли надменно рассмотрела секретаря в подзорную трубу свитка.

– Барсучок, что-то я не поняла, меня за что судят? За то, что я не дала уйти и спрятаться рассаднику заразы?

– За то, что ты не дала ему это сделать ковшами, кастрюлями, и в итоге погромом и потопом.

– Он пытался скрыться.

– Пусть бы уж лучше скрылся. Храм не остался бы без обеда, а заодно и ужина, – въедливо подчеркивал Аравид.

– Аравидусик, крольчонок, втяни раздвоенный язычок. Лучше остаться без обеда, чем есть из одной кастрюли с тараканами. Очевидно, тебе этого не понять, ты любое мясо стерпишь, всеядный ты наш. К тому же, пирожок все быстро привел в порядок, а трупик нарушителя теперь торжественно водружен под стеклянную рамку в поучении всем поварам и их приемникам. Фариильчик, претензии есть?

– Нет, – мотал головой магистрат.

– Приглашение на творческий вечер получил? Вот и славно, готовься излить в стихах свою боль. Аравидусик, лжесвидетельство запомнила. С тебя баллада на три страницы. Есть ещё жалобы?