— Мож, спустишься к нему? — спросила служанка. — А то хозяева не любят посторонних в жилую часть пускать.

— Конечно, спущусь, передай, что я скоро приду, — поспешно сказала Полли.

Служанка ушла, ворча себе под нос, что не нанималась посыльной ко всяким пигалицам.

— Надо было ей мелкую монетку дать, — неуверенно проговорила Рицпа.

— Точно! — Полли расстроилась. — И как я не догадалась! Вот была бы дара Элина, она бы…

— Идём вниз вместе, узнаем, что хочет тот мальчик, — предложила бывшая баронесса, прервав поток Поллиных сожалений.

Мальчик, увидев Поллианну, причмокнул от восхищения:

— В точности такая красивая, как он описал!

— Ясного тебе неба, малыш, — строго произнесла Полли. — Кто прислал тебя в такое позднее время?

— А, ну да, — спохватился ребёнок. — Ты знакома с тёмным таким мужиком со светлыми волосами и фиолетовыми глазами? Здоровенный такой дроу-наёмник…

— Да, знакома, — нетерпеливо перебила его Полли. — Это наш друг Рэйшен. Где он?

— Он поручил мне передать, — пыжась от гордости, сообщил мальчишка, — он нашёл то, что искал. Сегодня его не ждите, он будет очень занят.

Рицпа и Полли обменялись торжествующими улыбками. Ну, вот и весточка от Рэйшена! Мальчик переминался с ноги на ногу, выжидательно поглядывая на обеих женщин. Рицпа сунула ему мелкую монетку в потную ладонь.

— Ой, спасибо, добрая дара, — малыш вспомнил о вежливости, но ненадолго. — А ты, дара Поллианна, куда красивее той тётки, с которой… Ой!

Полли пребольно выкрутила ухо маленького нахала:

— Иди и передай дару Рэйшену, что мы очень рады и ждём их обоих, ясно?

Как только мальчишка высвободился из захвата, он показал Полли язык, развернулся на пятках и умчался в темноту.

— Будет теперь рассказывать, что ты красивая, но злая, — с лёгким неодобрением заметила Рицпа.

— И пусть себе! — беспечно отмахнулась Полли. — Главное, что дара Элина нашлась! И раз Рэйшен просил его не ждать, значит, всё налаживается!

— Ты думаешь, они нас не бросят? А то Ингерам…

— Что этот Ингерам понимает! Он сам готов на подлость, вот и судит всех по себе! А я уверена, что Рэйшен с дарой Элиной скоро появятся! И — вот увидишь! — сын твой тоже найдётся!

Рицпа благодарно пожала руку Поллианне и сказала:

— Идём, надо и служанке монетку дать. А то вернётся Элина, не одобрит этого, скажет, мол, жадность в мелочах…

* * *

Элина успела задремать, когда к ней в дверь робко поскреблись. Элина подпрыгнула как ужаленная, однако Рэйшен успокаивающе проговорил:

— Лежи, лежи, я разберусь.

Он выбрался из-под тощего одеяла с мягкой грацией хищника и запалил свечу на колченогом столике.

— Ты собираешься открыть дверь прямо вот так, в чём мать родила?

Рэйшен усмехнулся в ответ, но штаны соизволил натянуть. И это было правильным решением, потому что за дверью стоял пацанёнок примерно того же возраста, что и Эри, сын Клодии из Рудного Стана. Мальчишка с любопытством осмотрел голый торс дроу, попытался сунуть любопытный нос внутрь комнаты, но Рэйшен не позволил.

— Говори, — скомандовал Рэйшен. — Нашёл ты нужный адрес?

— А то! — гордо ответил мальчик. — И красотку эту, Поллианну, тоже нашёл. Только злющая она, хоть и красивая. Вон, за ухо меня оттягала, вишь, какое красное!

— Небось, было за что, а? — проворчал дроу. — Потому как болтлив и дерзок ты без всякой меры. Дальше рассказывай.

— Я всё сказал, как ты велел, — изобразил обиду мальчик. — Она ответила, что рада и что они будут ждать вас. А потом — цоп! — прямо за ухо…

— Ты, видать, сказал ещё и что-то лишнее. И монетку от неё наверняка получил? Ладно-ладно, вот, держи и от меня, ты заслужил.

Мальчишка, довольный донельзя, ускакал, а вскоре в дверь ещё раз постучали.

— Ну, прямо как в старые добрые времена, — проворчала Элина, — нет покоя ни днём ни ночью.

— Это еда, — пояснил Рэйшен. — Я посылал за нею в ближайший кабачок.

Посыльный отдал Рэйшену какие-то свёртки и судки, получил деньги и заверения, что посуду вернут утром, и убрался восвояси.

— Как?! — спросила Элина, поражённая до глубины души. — Ведь ночь глухая на дворе, где ты добыл еду, да ещё с доставкой?!

Рэйшен приосанился:

— Эли, это ведь столица, Глорк — город, который никогда не спит. А теперь тебе надо поесть, а то вон какая худющая стала…

Элина только головой покачала, но от еды не отказалась: всё было горячим и вкусным.

— Ты ешь так, будто всю амаркаду голодала, — заметил Рэйшен. — Видно, оттого и исхудала.

— Это на нервной почве, — ответила Элина, обгладывая румяную куриную ножку, и поучительно добавила, — всё от нервов, Рэйшен, только дурные болезни от удовольствия.

Дроу чуть не подавился куском.

Глава 7

В эту ночь не только Элина и Рэйшен были озабочены едой. Сегодня была ночь поставки провианта на королевскую кухню. Подводы, гружёные продовольствием, въезжали в специальные ворота королевского замка, который тёмно-серой громадой высился над городом.

— Эй, Забара, заезжай, не задерживай! — прикрикнул один из королевских стражников.

Тощий длинноносый тип, откликнувшийся на имя "Забара", огрызнулся:

— А ты меня не гони! Чай, не мешки с картохой везу, а вино к королевскому столу!

Стражник грозно глянул на Забару, и тот, прикусив язык, хлестнул лошадей. Вино выгружали отдельно от съестных припасов, так что Забаре пришлось загнать свой фургон в каменные коридоры. Насколько он помнил, они вели в винные погреба, но его, простолюдина, к ним и близко не подпускали. Грузы принимал у него один и тот же человек, помощник королевского виночерпия Асеир. Сегодня рядом с Асеиром был кое-кто рангом явно повыше, судя по тому, как лебезил перед ним помощник виночерпия.

— Я сам проверю и пересчитаю все ящики с бутылками, — высокомерно заявил незнакомец.

— Конечно, как пожелаешь, дар Белгой, — засуетился Асеир. К Забаре он обратился совсем иным тоном. — Эй, ты, покажи всё почтенному дару Белгою!

Забара молча поклонился, и никто не заметил злобной гримасы на его лице. Все эти высокородные толстопузы только и знают, что командовать простым человеком! Вот, сказывают, во времена деда нынешнего короля порядки были совсем другие… Асеир грубо толкнул Забару, помогая дару Белгою забраться внутрь фургона.

Что этот откормленный каплун хотел увидеть среди ящиков с вином, Забара так и не понял, но Белгой остался очень доволен и милостиво кивнул Забаре. А Асеиру он бросил полновесно брякнувший мешочек и удалился, пыхтя и фыркая себе под нос. Асеир некоторое время мялся и стрелял глазами по сторонам. Затем он выудил из мешочка два серебряных кружка и кинул их Забаре.

— Дар Белгой остался доволен, — небрежно заметил Асеир, — разгружаем.

Дальше всё шло как обычно: пришли люди, выгрузили вино и отнесли его в погреба. Асеир всё считал и записывал. Забара глядел на это и каждый раз удивлялся. Он не разбил, не украл и не пустил на сторону ни одной бутылки, а ведь занимался этим ремеслом почти с самой войны за объединение королевства! И вот теперь Асеир вызвал ещё одного проверяющего! Что за недоверие?!

Впрочем, обида Забары быстро рассеялась: при окончательном расчётё денег дали ему поболе обычного. Возница, повеселев, отправился домой.

Упитанный Белгой, и впрямь напоминавший каплуна, теперь имел не столь уж грозный вид. Он утирал пот со лба, озираясь по сторонам. Асеир куда-то убежал, кажется, за виночерпием, и Белгой остался один в полутьме погребов. Всё давило на него: темнота, стены, неизвестность, а главное — страх.

Наконец послышались шаги. Они эхом отражались от стен, и Белгой никак не мог сообразить, это идёт один человек или несколько.

Их было трое. Двоих Белгой знал лично: первым шёл, освещая путь фонарём, королевский виночерпий Миваль. Замыкал эту маленькую процессию Асеир. Виночерпий и его помощник заметно нервничали. Между ними важно выступал молодой человек, в котором чувствовались властность и высокомерие. Одежда на юноше выглядела скромно, никакие украшения не отягощали ткань, но Белгой прекрасно знал, сколько стоят такие ткани и как издалека их везут. Толстяк почтительно склонился перед молодым человеком и собрался поприветствовать его, но тот властным жестом остановил Белгоя: