Когда двери закрылись за последними ушедшими по домам сотрудниками, в магазине повисла тишина. Из-за этого в просторном торговом зале были прекрасно слышны звуки, доносившиеся с улицы. Непостижимым образом они проникали отголосками и продолжали гулять гулким раскатистым эхом. От такой «тишины» становилось только страшней.

А снаружи творилось явно что-то из ряда вон выходящее. Там стреляли очередями из автоматического оружия, неразборчиво и хрипло орали в мегафон, гудели клаксонами, страшно кричали люди и выли сирены экипажей жандармерии. А в завершении раздалось два взрыва.

– Ф1? – настороженно спросил Марич.

– Не-е-е, – пренебрежительно-снисходительно ответил Авдеич, сидя на корточках и выпуская вонючий дым сигареты без фильтра через нос, – Это помощней что-то. РГД-5 скорей…

– А какая разница? – уже не скрывая испуг, спросил Игорян.

– Да… Как тебе сказать? – протянул расписной грузчик, – Одна граната мощней, но осколки в ней легче. Другая с тяжёлыми осколками, но взрывчатки в ней меньше…

Авдеич замолчал, старательно туша сигарету.

– А зачем так? – суетливо спросил охранник.

– Затем, что разница в назначении, чудак ты печальный, – ухмыльнулся стальными зубами грузчик, – Одна граната наступательная, её можно в поле спокойно перед собой бросить.

– А другая?

– Другая – оборонительная, – снисходительно пояснил Авдеич, – Бросать только из укрытия такие подарочки можно, или самого осколками посечёт.

Инга Александровна воспринимала разговор мужчин в пол-уха, прислушиваясь в основном к происходящему на улице. Коллеги также не пропустили этот бесплатный концерт.

«Невский» был большим сетевым универсамом, кроме всего прочего, здесь торговали и свежим мясом. Чтобы это самое мясо оставалось свежим при любых обстоятельствах, хозяева озаботились приобретением мощных холодильных установок и независимого генератора электрической энергии, чтобы сигнализация, холодильники, кассовые аппараты и менее важные для функционирования большого магазина системы не прекращали работу ни при каких оказиях. Вот и сейчас, дизель в подвале молотил, обеспечивая универсам электричеством.

После того, как опытный Авдеич авторитетно заявил, что, похоже, снаружи стреляют из крупнокалиберного пулемёта, Страх наконец-то решила, что инициативы от мужиков не дождаться и взяла слово:

– Вам не кажется, что нам пора выдернуть из розетки неоновую вывеску? – нервно спросила Инга Александровна.

– Верно, – спокойно подтвердил Авдеич, – Света нет по всему району. «Невский», должно быть, светится сейчас не так ярко, но когда стемнеет, будет сиять как ёлка новогодняя…

Марич хотел какое-то своё мнение озвучить, рот даже открыл, но, не сговариваясь, слушать его не стали. Заглушить дизель-генератор, радикально прекратив подачу электричества, оказалось делом двух секунд. Всего-то и нужно было дернуть за старомодный рубильник. Если снабжённый большими витринами из толстого закалённого стекла торговый зал освещался снаружи, то подвальные помещения натурально погрузились в темноту.

– Пойду с крыши осмотрюсь…

Сообщил о своём решении Авдеич. Он непостижимым образом преобразился, попав в экстремальную ситуацию, и, вроде, стал даже выше ростом. Как ему удавалось сохранять хладнокровие перед лицом неизвестности и опасности? Вот, одутловатый и холёный Марич поплыл и явно был близок к панике, как, впрочем, и Инга Александровна.

– Я с тобой…

Грузчик небрежно пожал плечами. «Невский» не был высоким зданием, но с его крыши в просвет между домами было прекрасно видна значительная часть Площади трёх вокзалов.

– Пригнись, бли-и-и-н…

Сильная клешня Авдеича, которого Инга Александровна всё время знакомства считала рохлей и слабаком, с неожиданной для неё силой нагнула её к не слишком чистому гудрону.

– Что дальше? – испуганно спросила она.

– Не высовывайся, а я поползу к краю, погляжу, что там…

Однако остаться одной в полной неизвестности оказалось невыносимо. Она, безбожно пачкая свою накрахмаленную униформу продавца сосисок в тесте, направилась за грузчиком. Когда же выглянула из-за парапета, то поняла – это конец.

Москва, которую она видела ещё совсем недавно погибала, уступая место разрухе и хаосу. Открывшиеся с крыши виды оптимизма не то, что не внушили, а заставили затуманиться взгляд от накативших слёз. Нет, она не сопереживала разорванному человеку на тротуаре, чью ногу жрал перекачанный стероидный бодибилдер. На площади тут и там виднелись лужи крови и растасканные кости. Человеческие кости. Ветер гонял мелкий мусор, на который внезапно всем стало наплевать. На проезжей части в хаосе стояли брошенные автомобили. Кое-где были видны выбитые окна и взломанные двери. Два экипажа жандармерии чадили чёрными столбами масляного дыма. Люди спрятались в здании вокзала. Нужно отдать должное жандармам, те не теряли времени даром, а местами забаррикадировали, местами закрыли решётками входы в здание. По площади бродили редкие прохожие, похожие на серокожих зомби и раскормленных стероидных мутантов. Время от времени кто-то из них бросался на решётки и баррикады. Оттуда стреляли в упор. Мутанты либо падали, либо отбегали, если могли.

Инга Александровна никогда не любила Москву и москвичей. Спроси её кто-нибудь, почему, вряд ли бы она смогла внятно ответить. Вид таких метаморфоз её совсем не радовал, но и не вызывал совершенно никаких сожалений. Но почему тогда на глаза навернулись слёзы?

Первая причина заключалась в ситуации безысходности. Даже не так, а в Безысходности. Именно, с заглавной «Б». Её текущее состояние можно было описать только как бессилие. Инга Александровна прекрасно с первого взгляда посчитала ситуацию и всё поняла – изменить текущее положение не в её силах. Что можно тут предпринять, если серокожие мутанты, отдалённо напоминавшие людей, уже загнали подготовленных и специально обученных жандармов в здание вокзала? Скольких они успели спасти? Вряд ли многих… Но это не надолго. Вот сейчас вернётся «динозавр», непонятно куда девшийся, и перемножит всех на ноль. И спасителей, и спасённых.

Это противостояние с таким многочисленным, серьёзным, сильным врагом не затянется надолго. Потому что даже ничего не понимавшей в военном деле Инге Александровне ясно, что серые всё ещё продолжают пребывать. На место одного убитого приходило сразу несколько новых монстров. Как бы жандармы не отстреливались, им это не поможет. Серые просто и незатейливо жрали людей, не давая никакой возможность нормально организоваться, дать сдачи, парировать или отступить.

Второй причиной слёз была банальная жалость к себе. Мало, что ли, её била судьба? Только вроде бы всё наладилось… И тут такое

Нет! Сидеть на одном месте тише воды ниже травы кажется удачным решением. Всё, что нужно сейчас – это переждать локальный Армагеддон в тихом привычном месте. А что дальше? На помощь не придут. Если эти серые людоеды дошли до Москвы, куда уходить ей?

Два соседа, Джо и Монзомо, наслаждались тишиной, глядя на падающий за окном снег. Не было ветра, который следовало бы ожидать здесь, на побережье. Тяжёлые белые хлопья неторопливо валили с неба почти под прямым углом, словно их включил кто-то невидимый, неведомый, непостижимый. Неестественная тишина не была абсолютной, её в большой гостинной разбавляли звуки потрескивания дров в очаге и звуки готовящейся еды. Запахи были под стать. Недавно познакомившиеся соседи решили немного обмыть знакомство, но, чтобы не напиться в кротчайшие сроки, решили сделать перерыв и почаёвничать.

– Как опытный пьяница с богатейшим опытом и длительным стажем, авторитетно заявляю, о печени можете не беспокоится, сэр, – скупо улыбнулся индеец, – Чай, который мы пьём, поможет избежать тяжёлого похмелья и смягчит пагубное воздействие на организм.

– Откровенно говоря, – усмехнулся Джо, – Я опасаюсь контакта с миром духов на почве обильных алкогольных возлияний.

Ясно было, что он пошутил, но Монзомо ответил серьёзно: