— И куда это ты? — руки в боки, воскликнула та. — Между прочим, папа велел тебе приглядывать за нами, а то мы маленькие, глупенькие, можем заблудиться в двух шагах, — задорно рассмеявшись, она бросилась бежать, увлекая за собой остальных.
— Так что, кто-нибудь еще пойдет с нами? — вновь спросила она Мати.
Та только качнула головой.
— Бедненькая, мы-то хоть втроем… Хорошо в городах, у них там целые толпы сверстников, выбирай друзей — не хочу…
Они уже подбегали к головной повозке, когда раздался голос отца:
— Мати, куда ты?
— Не бойтесь, мы просто хотим поиграть, — ответила за нее Нани. — Разрешите ей, ну пожалуйста! — совсем недавно, когда она говорила с братом, ее голос звучал властно и требовательно, сейчас же он заискивающе просил лепетанием маленького ребенка так, что взрослый, даже если бы он захотел отказать, никак не смог этого сделать.
— Хорошо, хорошо! — сразу же сдался Атен. — Только не убегайте далеко!
— Спасибо! — и они весело смеявшейся гурьбой побежали дальше, к другому каравану. — Ты мне сразу понравилась! Сейчас мы немного поиграем в снежки, а потом я покажу тебе свои сокровища, — звенел над пустыней звонкий детский голосок, не затихая ни на миг.
Проводив их взглядом, хозяин каравана качнул головой.
— Что-нибудь случилось? — к нему подошел Лис.
— Кажется, Мати нашла, наконец, себе друзей для игр.
— И хорошо. А то это не дело — сидеть день напролет в повозке, уткнувшись в свиток, а то и в пустоту… Как думаешь, может послать кого-нибудь за ней присматривать?
— Не надо. Она ведь не одна. Да и что с ней может случиться? Разве на свете найдется человек, способный причинить зло ребенку?
— Ты забываешь о разбойниках…
— Они — не люди. И давай не будем говорить о них, а то снова накличем беду.
— И то верно…
Мати еще никогда раньше не было так весело, легко и беззаботно. Она обо всем позабыла, заразившись безграничным задором Нани, выдумкам которой, казалось, не было конца. Инна и Киш явно проигрывали ей, безропотно уступая главенство в их маленькой компании. Но и в каждом из них было что-то свое, особенное. Пусть Инна казалась тихой и незаметной, порой ее даже пугали некоторые выходки подруги… Вон как она сжалась, даже спряталась за повозку, когда та попала снежком в одного из взрослых… Но как же она была красива! У Мати дух захватывало, когда она видела ее громадные золотые глаза, длиннющие черные ресницы, маленький, прямой носик… А Киш. Пусть он медлителен и неповоротлив, зато какой весельчак! Над его шутками нельзя было не смеяться, да что так шутки — простые слова, даже движения порой вызывали такой безудержный смех, что девчонки останавливались, сгибаясь от хохота…
Только поздним вечером Мати вернулась в свою повозку и, ни слова не говоря, бросилась на шею отцу.
— Ну, что ты? — он оторвал от своей груди ее улыбающееся счастливое личико. — Как провела день?
— Замечательно! Мне было так весело! Они такие славные! Па, можно я завтра снова пойду с ними играть?
— Конечно, — он пристально взглянул на дочь. — А ты не хочешь привести друзей сюда? Вам совсем не обязательно играть рядом с чужим караваном.
— Может быть, — кивнула она. — Только не завтра. Они ведь уже пригласили меня к себе.
— Ты могла бы им столько всего показать, у тебя множество разных украшений, нарядов, игрушек…
— Потом, — она махнула рукой. — Пап, — она наморщила лоб, на лицо на миг набежала тень. — А можно скрывать что-то от друзей?
— О чем ты, дочка?
— Ну…Нани хочет поиграть в секреты…Это, знаешь, когда рассказываешь какую-то тайну… Если я скажу им, что у меня нет тайны, никто ведь не рассердится на меня?
— А почему кто-то должен на тебя сердиться?
— Потому что это неправда.
— Значит, у тебя есть тайна?
Девочка кивнула.
— И я ее знаю?
Она быстро замотала головой:
— Не обижайся, папочка, я тебя очень люблю… Но я никому-никому не могу рассказать… Ведь это тайна!… Ты только не обижайся!
— Я и не обижаюсь…Мати, если ты не хочешь говорить им — не говори ничего. Потому что если ты расскажешь часть, не все, твои друзья решат, что ты подогреваешь их любопытство, или, того хуже, показываешь, что не доверяешь.
— Да, я лучше просто промолчу, — и, зевнув, она спряталась под одеялом.
Эту ночь Мати спала удивительно крепким сном, словно сама Метель набила ее подушку своими снегами-снами, а небо укрыло туманным пушистым покровом, хороня от дурной мысли, косого взгляда, страшного сна.
На следующий же день она снова побежала играть.
Ближе к вечеру, раскрасневшиеся, с горящими глазами, они веселой гурьбой забрались в повозку Нани.
Девочка долго разглядывала все вокруг, не в силах скрыть своего удивления. То, что она увидела, слишком уж отличалось от привычного для нее вида жилища.
Если внешне все повозки караванщиков казались абсолютно одинаковыми, словно их сделал один и тот же мастер, то внутри… Здесь была своя прихожая — маленький закуток за пологом, да и само внутреннее пространство делилось с помощью занавесов на несколько крохотных комнаток.
— Чему ты удивляешься? — не спуская с нее взгляда цепких, внимательных глаз, спросила Нани. — Разве твой дом не такой же?
— Нет, у нас повозка внутри совсем другая… Она… — девочка замешкалась, не сразу сумев найти нужное слово, — целая…
— Странно, — ее новые друзья переглянулись. — Почему? Так ведь удобнее и много теплее.
Мати не знала, что ответить. Она никогда не задумывалась над тем, почему повозка построена так, а не как-то иначе, ей просто не приходил в голову такой вопрос. Это казалось столь же нелепым, как спрашивать, почему окружающий мир — бескрайняя снежная пустыня, а не ледяной дворец с множеством белых зал.
— Я слышал, — пришел ей на помощь Киш, — что у первых караванщиков, когда они только-только начинали свои странствия, были неразделенные повозки… Но потом, со временем, они поняли, что будет удобнее устроить перегородки, заполняя пространство, чтобы его было легче согревать.
— Вам тоже надо так сделать, — было видно, что Нани не слышала раньше ни о чем подобном, но она совсем не собиралась в этом признаваться и, тем более, позволять кому-то выглядеть умнее. — Ты скажи взрослым.
— Скажу, — кивнула Мати, хотя ей вовсе не хотелось этого делать: ей не нравилось, что целое пытаются разделить на части, словно от этого оно становилось не просто меньше, но и ущербнее.
— Когда мы стояли месяц в снегах, — тихо начала Инна. — Было так холодно! Если бы не эти занавесы, мы бы, наверно, совсем замерзли… А сколько страху мы натерпелись…!
— А я вот не боялась!…Ну разве что чуть-чуть, — Нани повела плечами. Ей не хотелось вспоминать о пережитом, но раз разговор зашел… — Вот только голодно было — жуть. Но я верила, знала, что мы не умрем. Великие боги не допустили бы этого, ведь мы во всем следовали Их законам… А теперь, — она поспешила перевести разговор на другое, более приятное и интересное, — давайте рассказывать тайны…Мати, начинай.
— Почему я?
— Ты ведь новенькая, у тебя и тайны новые, а, значит, они много интереснее, чем наши, которые мы пересказывали друг другу уже столько раз, — раздался голосок Инны, которая отползла в дальний темный уголок, словно показывая, что она готова слушать, но не говорить.
— Или, может, ты боишься? — Нани, наоборот, придвинулась к гостье почти вплотную.
— Я… — Мати не хотелось признаваться, что она испугалась, но рассказывать о сокровенном… — Да, - она опустила голову, — боюсь. Ведь я вас почти не знаю…
— Не доверяешь, значит? А почему мы тогда должны верить тебе? — Нани говорила с таким презрением, что девочка была готова сорваться с места, броситься бежать, спрятаться где-нибудь.
— Я не знаю, — все-таки сумев подавить вспыхнувшие в ее душе чувства, она заставила себя остаться. — Я никогда раньше не играла в эту… игру…
— Ладно, — великодушно простила ее Нани. — Тогда я буду первой. Но потом — ты. Обещаешь?
